Максимилиан Неаполитанский — философ и поэт из Санкт-Петербурга, автор академических публикаций, видеолекций, а также исследований в области концепции любви, психотерапевтического поворота и других явлений эмоционального сообщества. С ним мы поговорили о современных философских концепциях, и о том, как их изучение помогает осмыслить себя и происходящее вокруг.
Не так давно в журнале New Yorker вышел текст «Когда философы становятся психотерапевтами». Как вы относитесь к тенденции, в силу которой философы начинают выполнять роль терапевтов? Может ли философия излечить душевные раны?
Поворот к терапии и повсеместной психологизации, конечно, затронул философию. Тем более почва для этого уже была: философия помогала познавать себя, утешала, учила стоическому терпению. Однако сейчас философы реагирует на сверхпопулярность психологии скептически.
Тут можно вспомнить Бен-Чхоль Хана, немецко-корейского автора, которого, кстати, тот же New Yorker недавно назвал самым известным философом современности. Хан говорит, что мы живем в «обществе усталости», главными болезнями которого являются депрессия и выгорание. По Хану, психология не помогает в этой ситуации, а, наоборот, становится частью культа успеха и позитивности. Человек вынужден все время работать над собой и самосовершенствоваться. В конечном итоге это и становится главной причиной тотального выгорания.
О том же говорит Аленка Зупанчич, психоаналитик и философ. Она называет это «биоморалью». В рамках биоморали, если ты чувствуешь себя хорошо, у тебя все в порядке с настроением, это значит, что ты хороший человек. Если ты чувствуешь себя не очень, то и человек ты плохой. Все это погружает человека в строгие рамки нормы, а психология и терапия в таком случае становятся новыми инструментами надзора и контроля — только теперь человек контролирует себя сам.
Безусловно, философия способна излечить душевные раны, но делает она это другими способами — например, с помощью рефлексии и критического анализа.
«Общество усталости»: почему современность погружается в депрессию
Вы утверждаете, что философия не менее увлекательна, чем другие гуманитарные науки. Можете привести пример философской идеи, которая могла бы захватить даже далекого от философии человека?
Один раз мой хороший друг заметил, что в художественном тексте главный герой всегда кто-то другой. Ты ему симпатизируешь, относишься к нему нейтрально или осуждаешь. В философском тексте все по-другому. Главный герой в философском тексте — ты сам. Именно поэтому идеи, которые внутренне совпадают с человеком, могут легко увлечь даже тех, кто далек от философии. А таких идей действительно очень много.
Например, в последнее время я часто говорю о хонтологии. Этот термин ввел французский философ Жак Деррида, анализируя роль призраков в политике и культуре. Хонтология — это, по сути, наука о призраках. Важную роль в хонтологии играет проблема скорби, потому что скорбь, это щемящее чувство, появляется, когда призраки не отпускают нас. И вот философия спрашивает: а как же нам оставить призраков? Как перестать испытывать ностальгию по тем, кого давно нет рядом или кто забыл о нас? Зачем это помнить?
На мой взгляд, это очень увлекательно. Это не только серьезный философский вопрос, но и проблема, которая способна затронуть каждого лично — для этого необязательно долго заниматься философией. И таких проблем (идей), к счастью, много.
Вы упоминаете, что ни одно культурное явление не может избежать влияния современной философии. Как это проявляется в повседневной жизни?
Философия — это всегда дух времени. Философские идеи неотделимы от своей эпохи, от современности, пусть это и звучит немного пафосно. Неслучайно итальянский философ Джорджо Агамбен говорил, что современник — это тот, кто не боится тьмы времени. Современник способен писать, «обмакивая перо в мрак настоящего», как замечает Агамбен. Философия как раз дает эту смелость.
В этом смысле в повседневной жизни мы часто сталкиваемся с тем, что выражает дух или настроение времени — фильмами, музыкой, новостями, фотографиями. Эти явления легко может осмыслить и философия, потому что и она — современник, такой же свидетель времени. Неслучайно философы XX века часто писали о фотографии, кино и музыке — тут можно вспомнить целый список имен: Ролан Барт, Сьюзен Зонтаг, Жиль Делез, Теодор Адорно.
Это работает и в обратную сторону: сложные философские идеи часто оседают в обычной жизни и превращаются в ту самую «житейскую философию». Когда кто-то мне, например, говорит, что ищет себя настоящего и вообще стремится быть подлинным, хочет снять с себя все маски, я думаю: передо мной истинный читатель Платона или любитель Хайдеггера, пусть он даже и не знает этих имен.
«Здоровые границы — это главное условие». О чем новая книга Анны Бабич
Как современные философы изменили восприятие медиа? Можете привести конкретные примеры?
Современные философы показали, что философия отлично живет в медиа, блогах и социальных сетях. Необязательно писать многостраничный философский трактат, чтобы быть философом. Это, в свою очередь, поменяло и отношение к медиа: они могут быть не только развлекательными, но и сложными, рефлексивными.
Расцвет философской блогосферы пришелся на 2010-е годы. Именно блоги, например, сыграли важную роль в формировании одного из самых известных современных философских течений — спекулятивного реализма.
Грэм Харман, Марк Фишер, Леви Брайант повлияли на становление взгляда на медиа как на философский инструмент.
Но было и осмысление медиа с дистанции. Здесь сразу вспоминается американский философ и исследователь ужаса Юджин Такер с его идеей темных медиа — странных инструментов связи, которые нас окружают и при этом не гарантируют надежность коммуникации. По Такеру, медиа — это не просто нейтральная технология для передачи информации, но сложный механизм контакта со сверхъестественным и жутким, границы которого неопределимы.
Я вспоминаю о темных медиа достаточно часто — когда вижу, например, ленту рекомендаций в соцсетях. Алгоритмы рекомендаций вполне можно назвать темными медиа: они вроде бы ориентированы на интересы пользователей, но в то же время механизмы их работы опущены вглубь сложной сети контроля и наблюдения за твоими действиями и увлечениями.
Философия отлично живет в медиа, блогах и социальных сетях.
В вашей книге вы даете обзор современных философских концепций. Как вы определяете современную философию и чем она отличается от классической?
Современную философию можно определить по-разному. Можно сказать, что современная философия — это только те идеи, которые были озвучены в последние два десятилетия. Можно расширить рамки и включить сюда весь XX век. Многие идут еще дальше, говоря, что современной философией является вся философия после немецкой классики — все авторы, которые были после Канта, Фихте, Гегеля и Шеллинга.
В книге мне было важно показать, что современность определяется не только временем, но и тем, насколько актуально те или иные идеи звучат сейчас. Книга рассказывает по большей части и о философии XX века, и о той, которая разворачивается у нас на глазах в виде новых статей, исследований и дискуссий.
Почему вы решили издать книгу именно сейчас?
Последние годы отчетливо показали, что мы живем далеко не в лучшем из возможных миров. Определенные события оказались точками, после которых стало очевидно, что завершился большой культурный и исторический этап и вместе с ним поменялась и философия. Какой она будет дальше — пока не совсем понятно.
В общем, сделать ревизию прошлого и настоящего именно сейчас показалось хорошей идеей.
Как вы выбирали, кого включить в книгу?
При написании книги у меня не было цели сделать справочник или энциклопедию, где были бы собраны все-все имена и идеи, связанные с современной философией. Цель была иной: собрать все то, что было и остается на слуху в интеллектуальном и философском пространстве в последнее время.
Книга должна стать именно введением для потенциального читателя: ознакомившись с ней, он сможет выбрать, что ему интересно в большей степени, и уже самостоятельно продолжит свой путь. Для меня было важно сохранить некоторый коллажный эффект, который есть и в современной мысли.
Ваша книга предназначена для широкой аудитории. Как вы балансировали между сложностью философских концепций и доступностью их изложения?
В этом мне очень помог мой друг и коллега Эдуард Карякин, преподаватель философии и создатель студии коммуникаций в культуре «Суть медиа». Он помогал мне создавать тексты для проекта «вчемистина», целью которых было введение читателей в сложный философский материал.
Эдуард научил меня рассказывать о сложном так, чтобы это не теряло изначального смысла, но при этом было понятно для широкой аудитории. Многие принципы этой работы я использовал и при написании книги. Как известно, философии нужна нефилософия, чтобы не происходило коротких замыканий.
Каким вы видите будущее философии?
Это тяжело предсказать. В философии, например, происходит постепенный поворот к социальным и политическим темам, их становится заметно больше, чем в предыдущие два десятилетия, — и это в целом хорошо. Я думаю, много внимания будет к исследованиям нечеловеческого — экологии, постгуманизма, новой философии природы и философии Земли.
Если бы у вас была возможность задать один вопрос любому философу прошлого или настоящего, кто бы это был и какой вопрос вы бы задали?
Это был бы не вопрос, а просьба. Я бы попросил Канта не писать «Критику чистого разума».