Люди и Собаки. Джозеф Стивенс: История бесконечного одиночества.

Кого на этой картине жалко больше всего? Мертвого человека, мертвую обезьяну или живую собаку? А если собаку, то потому, что собака или потому, что живая? Бельгийский романтик Джозеф Стивенс, 1848 год.

Кого на этой картине жалко больше всего? Мертвого человека, мертвую обезьяну или живую собаку? А если собаку, то потому, что собака или потому, что живая?

Бельгийский романтик Джозеф Стивенс, 1848 год. "Совсем один".

Джозеф Стивенс. "Совсем один". 1848
Джозеф Стивенс. "Совсем один". 1848

Но, на самом деле, эта картина несамостоятельна, она является только второй частью дилогии.

Первая - картина “Горе странствующего шарманщика”.

Джозеф Стивенс. “Горе странствующего шарманщика” 1848
Джозеф Стивенс. “Горе странствующего шарманщика” 1848

Как раз из нее становится понятной причина смерти человека во второй части.

Бедный шарманщик не смог перенести потери обезьяны, бывшей его главным и единственным ценным активом и покончил с собой, оставив “совсем одного” своего преданного пса (он единственный пытается утешить человека на первой картине).

Именно этот пес и является главным героем всей истории и именно его и жалко больше всех. Во всяком случае, анималисту Стивенсу, написавшему в своей жизни намного больше собак, чем людей.

Кого на этой картине жалко больше всего? Мертвого человека, мертвую обезьяну или живую собаку? А если собаку, то потому, что собака или потому, что живая? Бельгийский романтик Джозеф Стивенс, 1848 год.-4

К его творчеству прекрасно подходят слова Шарля Бодлера, написанные поэтом в посвященном Стивенсу стихотворении в прозе "Славные псы":

"Я воспеваю тех псов-бедолаг, которые бегают в одиночку по закоулкам огромных городов, тех, которые словно говорят заброшенному человеку своими помаргивающими умными глазами: «Возьми меня с собой, и из двух наших несчастий мы, может статься, сложим какое-то подобие счастья!"

Но в дилогии о шарманщике Стивенс превращает это "подобие счастья" в метафору трагедии всего мира. Одним только названием (его еще можно перевести и как “Один на свете”) второй картины (которая, не путайтесь, в этой статье как раз первая) Стивенс смещает акцент всей истории, казавшейся на первый взгляд социальной трагедией бедного человека.

Переводя центр внимания на собаку он превращает свою картину в экзистенциальную трагедию одиночества каждого существа во вселенной, которого бросили все: и другие собаки, мы видим их на первой картине, и они уже ушли, оставив бездыханное тело кормившего их еще недавно человека, и даже сам этот, покончивший собой хозяин.

И теперь судьба этой одинокой собаки не имеет ни для кого никакого значения, даже по сравнению со смертью коммерчески эффективной обезьянки, ставшей первопричиной всех этих бедствий.

Илья Хаськович

ТЕЛЕГРАМ -КАНАЛ "ПРОВОКАЦИОННАЯ КУЛЬТУРОЛОГИЯ" - Еще больше интересного каждый день