Александр Беленький – о бое Алексея Егорова с Брэндоном Глэнтоном.
Я знаю, что это избитый прием, но, если вы мне позволите и если не позволите тоже, я начну издалека.
Первыми на ринг вышли участники «со-главного» события сегодняшнего дня. Почему я говорю о них? Не только для того, чтобы отложить разговор о неприятном, как я сам только что сказал. Мне понравился россиянин Артем Сусленков и не понравился его соперник венесуэлец Вилмер Васкес.
Дело в том, что я его запомнил. Четыре года назад он боксировал с украинцем Виктором Выкрестом в Гамбурге, и тогда Васкес довольно бесславно проиграл свою встречу. Не помню, сколько раундов они боксировали – восемь или десять. Проверил, восемь. Так или иначе, но Васкес проиграл все раунды. Действительно проиграл. Произошедшее произвело на Вилмера столь гнетущее впечатление, что он два года не выходил на ринг.
Потом он все-таки вышел, чтобы нокаутировать в первом раунде какого-то заблудившегося в этой жизни соотечественника. А затем, видимо, на карте нашел страну Россию и стал регулярно привозить в нее свои двести килограммов (на самом деле 130-140) и проигрывать свои бои. В последний раз он проиграл нокаутом в первом раунде Вартану Арутюняну. Это произошло в марте этого года в Екатеринбурге.
То, что он приехал в Москву проигрывать небитому Артему Сусленкову, было ясно. А как неясно? Парень всего каких-то двадцать лет назад принимал участие в Олимпиаде в Афинах. Боксировал он тогда в весе до 91 кг, и проиграл ставшему олимпийским чемпионом кубинцу Одланьеру Солису, который, не заметив этого, его победил. У Васкеса, на всякий случай, есть еще одна фамилия – Торрес. Вот под ней он и выступал на Олимпиаде.
Бой с Сусленковым складывался довольно интересно. Васкес работал. Честно работал, хотя и проигрывал. А Сусленков его медленно, как бы нехотя, выцеливал. Первый раунд прошел. Сусленков выиграл. Второй раунд прошел. Сусленков выиграл. Третий раунд прошел… Нет, не весь, а где-то половина. И вдруг – раз, и Васкес в нокауте.
Все дело в том, что Сусленков грамотно дождался, когда Васкес, наконец, раскроется, после того, как он достал его и справа, и слева. Здесь Сусленков неожиданно ударил еще раз справа. Васкес этого удара не видел. Он его почувствовал. Всем своим существом. Он сразу просел, и Сусленков ударил его еще и слева. Нокаут. Все четко, ясно и по делу. Сусленкова мы можем поздравить.
Как-то неожиданно начался главный бой вечера, Алексея Егорова и Брэндона Глэнтона (весовая категория – до 90,7 кг). Отзвучали гимны, и вот они уже и ведут бой. Победитель, может быть, будет в следующем бою драться с чемпионом, но это неточно. Я бы даже сказал маловероятно.
Что бросилось в глаза. То, что американец Глэнтон будет работать корпусом – это я знал. Кстати, он немного меньше работал им, чем я ожидал, но все равно работал. То, что у него чугунная, не чувствительная к ударам голова, я тоже знал. Ну, ладно, таких много. То, что у него хорошие руки, в общем-то, тоже. Он нокаутер, но нокауты у него получаются за счет общего тоннажа ударов. Чего я не ожидал, что он так много будет работать по корпусу. Григорий Дрозд, комментировавший бой, сразу отметил, что в ближнем бою он это и делает. Тревожно так отметил.
Первый раунд прошел туда-сюда. Глэнтон временами пропускал удары Егорова, но, в общем, они где-то остались при своих. Даже Егоров, пожалуй, немного выиграл. Незаметное преимущество Глэнтона сформировалось во втором, третьем и четвертом раундах. Он все время проходил в корпус. Причем и справа, и слева. Не выцеливал единственно печень. И все время действовал в ближнем бою. Все время. Дрозд об этом говорил очень много раз. По-моему, он знал, чем дело закончится, но не спешил это «накаркать».
Глэнтон бил и в голову. Его правый апперкот и левые и правые прямые все время были в действии. Но здесь он, как мне показалось, немного уступал Егорову. Впрочем, я болел за Алексея, так что, может быть, и не уступал. Егоров все время наносил левый боковой и правый кросс. Глэнтон уворачивался и нырял под них, но не всегда удачно. К тому же Егоров это видел и то и дело стремился подловить его. Так Глэнтон иногда ловил его левый боковой, но его это мало огорчало. Очень мало.
Вы скажете, что легко быть умным после боя, но раунда с пятого я начал отчетливо замечать, что Глэнтон все время стремится в ближний бой, и не для того, чтобы там отвисеться на противнике, а для того, чтобы засадить в корпус очередную порцию ударов, о чем говорил Дрозд. Егорову приходилось от этих серий все тяжелее и тяжелее.
Шестой, седьмой, восьмой раунды. Рисунок боя не менялся, только Егорову как будто становилось немного тяжелее. Я опять рискну сказать, что Дрозд все это знал, но не спешил прямо говорить об этом. Девятый раунд, десятый. Они прошли так на так. По-моему, вел Глэнтон, но немного. Но что же Егоров как будто не мог найти, что ему делать против этих рейдов его на первый этаж?
Одиннадцатый раунд. Шел он, в общем-то, так же, как и раньше. Может быть, все-таки Егорову удастся достоять, а там судьи решат?
И вдруг все кончилось. Для этого дня это было характерным.
Поатаковав в голову, Глэнтон опять перешел на живот. Он разрядил длинный и очень сильный правый боковой, который внешне пришелся вскользь, но это только внешне. На самом деле, вся его сила была направлена прямиком в живот. И тут Алексей упал. Вот так внезапно. Куда пришелся удар, в солнечное сплетение или по печени? По-моему, он зацепил печень. Во всяком случае, такая боль, которая сводит ноги и подтягивает их к животу, характерна для него. Я сразу понял, что Егоров не встанет. Это просто невозможно. Глэнтон взвился в воздух.
Потом он обратился к Алексею. Совершенно искренне. Между прочим, он, по-моему, хороший парень. Но как нам этим теперь утешиться? Скажите мне, как? Егоров-то проиграл.