Ой, что было, что было! Ой… мяу вам, дорогие мои! Это я, Обожайчик. Такой случай, что эмоциональное состояние моё… чрезвычайное. Видите, аж забыл поздороваться. А виноваты в моих эмоциях — заметьте, сплошь отрицательных, мои собственные людишки. Что, ясен пень, и не удивительно. На то и люди, чтобы Кот… ну, вы поняли.
Так вот… сейчас, как видите, лето. А лето случается на даче. Может, конечно, связь обратная: дача случается, когда лето. Не важно. А важно то, что некоторые человеки, не пренебрегая расширенными (по сравнению с квартирой) дачными возможностями, разводят на участке не бесполезную растительную фигню, а настоящее пропитание.
Мои-то — пока, не сподобились, но я — пока, не потерял в них веру. А вот соседи, те доросли и осознали. И завели. Пропитание, как вы знаете, бывает разное: водное, земное и воздушное. Соседи специализировались на последнем. Однако, чтобы порции пищи не увлекла родная стихия, и они не упорхнули куда подальше (а хоть бы и не особо подальше), соорудили им клетки. Типа моего вольера, тока в сто раз меньше. Или даже в тысячу!
И вот здесь-то собака и порылась. Клетки были сделаны из сами понимаете чего и палок, и сделаны лапами, растущими из сами понимаете какого места. В общем, пропитание, в начале лета молодое, шустрое и мелкое, периодически из заключения сбегает. Прозывается оно, кстати, курями.
И вот… опять сбежала одна единица пищи. Но сбежала не в какой-то там огород, а перепорхнула через забор. Правда, забор этот, того… деланный теми же самыми, вышеупомянутыми, лапищами. Короче, оказалась кура в моих владениях! А я как раз принимал моцион в своём вольере, и немедленно её заметил. И заволновался, и засуетился. Добыча так близка — и так недостижима… у-у-у!
Нет, я не завыл, но, запричитал, заругался от беспомощности. Мои стоны услышали мои люди — выкатились в вольер глянуть, чего я опять, того… они ведь подумали, что я зря воздух сотрясаю. А кура-то — рядом! И тоже не стесняется издавать звуки! Мои сразу её увидели. И очень быстро изловили. Я даже уже начал ими гордиться — могут же…
Но гордость за ближнего подконтрольного была недолгой: вместо того, чтобы затащить добычу в дом и с аппетитом съесть, они ломанулись к забору. И заорали: «соседи! У вас курица опять сбежала!» Раз проорали, другой. Нет ответа. Ну, уж теперь, кажется… раз уж хозяин не торопится получить имущество взад…
Однако, мои людишки даже после продолжительного соседского молчания не соизволили приступить к поглощению честно пойманной добычи. А Мам шлёпнула себя ладонью по лбу: «надо им позвонить!» А телефон-то дома. А в дом-то можно попасть тока через мой вольер. А в вольере-то — Я!
И вот, заруливает Мам в вольер, прижимая куру к груди… Я — мигом к ней. Принял решительную позу, загородив вход. Нельзя быть такими расточительными, отругал я её. Отдай куру мне, потребовал. Но… Фигвам, дорогие мои! Сцапала Мам свободной рукой телефон, любезно поданный Максом…
Дальше, наверное, уже сами догадались. Сосед сразу ответил на звонок. Грязно выругался (на пропитание, а не на Мам), и уже через пару минут кура была «торжественно передана законному владельцу», как рассказывали потом люди всем и каждому — ну, из тех, кто соглашался слушать.
А разве это по-умному? А разве это по-хозяйски? Вот как деструктивно сказывается на мыслительных способностях поглощение растительности в огромных количествах… огурцы да помидоры к соседям ведь не бегают, дорогие мои!