Одни называли Генри Джермина лучшим другом английской королевы Генриетты Марии. Другие – её любовником. А третьи – мужем. Шпионом же он стал из любви к ней…
Неизвестно, откуда младший сын сельского джентльмена из Рашбрука в Саффолке так хорошо знал французский язык. Правда, два его старших брата в молодости путешествовали по Европе, а сам он побывал в Мадриде. Вполне возможно, на его личность также оказал влияние его дядя Фрэнсис Бэкон, знаменитый английский философ, историк и публицист, занимавший при короле Якове I пост лорда-канцлера Англии. В общем, умение говорить по-французски весьма пригодилось девятнадцатилетнему Генри Джермину, когда в феврале 1624 года его назначили в свиту лорда Кенсингтона, отправляющегося в Париж, чтобы сосватать принцу Уэльскому, наследнику Якова I, младшую сестру французского короля Людовика ХIII. Придворные отмечали, что Генриетта Мария была непоседливым ребёнком, не любившим учиться и неутомимым в развлечениях, вспыльчивым, но добрым и отзывчивым. Кроме того, она превосходно пела и с удовольствием принимала участие в придворных балетах. Пятнадцатилетней принцессе очень хотелось узнать как можно больше о своём будущем муже. Её томили дурные предчувствия: ведь она была католичкой, а Карл – протестантом. Что ждало её в туманной, варварской Англии? Однако члены посольства с трудом понимали её, а их французский был настолько ужасен, что она не могла разобрать их ответов. К счастью, в свите английского посла был один высокий широкоплечий молодой человек, являвший собой приятное исключение. Неофициальные беседы «маленькой мадам» (детское прозвище Генриетты Марии) с Джермином заложили основы нежной дружбы между ними. Правда, принцесса не блистала красотой: современник сообщает, что она была «неуклюжим подростком с костлявыми запястьями, выступающими зубами и миниатюрной фигурой». Зато у неё был изящной формы нос и хороший цвет лица, который оттеняли чёрные локоны. А её сверкающие тёмные глаза раз и навсегда очаровали Генри.
В отличие от Джермина, двадцатичетырёхлетний Карл был неказист, худощав, невысок (162 см) и, вдобавок, слегка заикался, в чём Генриетта Мария убедилась 23 июня 1625 года, когда на следующий день после прибытия в Дувр встретилась с ним в старом замке. Зато он уже был королём, унаследовав английский трон после недавней смерти своего отца. Заметив его взгляд, обращённый на её ноги, юная королева, едва доходившая Карлу I до плеча, демонстративно приподняла юбки: «Сир, я стою на своих собственных ногах; искусство мне не помогает, это мой рост, ни выше, ни ниже». Вечером того же дня они сели в карету, чтобы отправиться в Кентербери в аббатство Святого Августина, где архиепископ должен был благословить их брак согласно англиканскому ритуалу. В церкви Генриетта Мария отыскала глазами в толпе Джермина, который выделялся своим ростом и пышной рыжеватой шевелюрой. Однако вряд ли она смогла что-либо прочитать на его спокойном лице с изящным носом, чистой кожей и тяжёлым бритым подбородком. Его могли выдать только блестящие тёмно-серые глаза. Затем в Большом зале состоялся банкет и королева первой покинула его, удалившись в спальню. На следующий день Карл сообщил близким друзьям, что он после своей первой брачной ночи «весел», а его жена - «очень меланхолична». «Он был нравственным, добросовестным, - пишет о Карле I английская писательница Генриетта Хейнс в своей книге «Генриетта Мария Французская», - во многих отношениях достойным восхищения; но его угнетало чувство собственной значимости, он был совершенно лишён чувства юмора и был убеждён, что всегда и во всех случаях прав. Он, в отличие от многих мужей королевской крови, не нарушил брачного обета, но относился к своей девушке-жене с резкостью, которая мало чем отличалась от недоброжелательности, и это при том, что она всегда стремилась выполнять свой долг, а он всегда искренне любил её».
Жизнь Генриетты в 1625 – 1628 годы в Англии осложняли её набожность, так как большинство англичан были протестантами, высокомерие её свиты, состоящей из французов-католиков, и наличие могущественного врага. Не успел Карл I жениться, как его фаворит герцог Бекингем, доставшийся ему «в наследство» от отца, сразу начал нашёптывать своему повелителю на ухо о недостатках юной королевы. Как-то, ей следует скромнее одеваться и причёсываться, не танцевать в балетах, что недостойно царственной особы, не демонстрировать открыто на публике своё вероисповедание, и, главное, идти навстречу желаниям мужа. По мнению фаворита, опасавшегося влияния Генриетты Марии на короля, во всём были виноваты её французские придворные, которые настраивали свою госпожу против Карла. Таким образом, из-за интриг Бекингема, живя в одном дворце, молодые супруги могли неделями не видеть друг друга, чтобы потом, встретившись, поссориться вновь. Кризис наступил 9 августа 1626 года, когда Карл I, которого подстрекал Бекингем, принял решение отправить всех французов, которые сопровождали Генриетту Марию, обратно. Кардинал Ришельё так описывает этот эпизод в своих мемуарах: «Решив это, король…после ужина пришёл к королеве… и объявил ей об изгнании её слуг. Придя в себя, она разразилась криками, способными расколоть скалы. Она бросилась на землю, поцеловала его колени, затем - ноги, попросила у него прощения за своих (приближённых), если они его обидели, напомнила ему про обещания, данные в его брачном контракте, и про то, что Бог наказывает за нарушение клятв; но всё напрасно…Слышны были только крики и жалобы, в основном, со стороны фрейлин королевы, которые, несмотря на тех, кто им мешал, направились в небольшой двор, куда выходила спальня…их госпожи, чтобы попрощаться с ней. Услышав их голоса, эта бедная принцесса бросилась к окну, и, разбив стёкла в переплёте, взялась руками за решётки, чтобы показать себя им и увидеть их в последний раз. Возмущённый король оттащил её (от окна) с таким усилием, что она ободрала все руки».
После возвращения в Англию Джермин не получил никакой должности при дворе. К счастью, его отец поддерживал Бекингема и в 1626 году выступил в парламенте против отставки королевского фаворита, которой требовали многие депутаты. Благодаря чему его старший сын Томас в этом же году стал конюшим короля, а младший Генри в следующем – камергером королевы, так как после выдворения французов в её свите появилось много вакантных должностей. Теперь младший Джермин, согласно своим обязанностям, каждый день виделся с Генриеттой Марией в её покоях. Существуют свидетельства, которые, как будто, указывают на то, что между королевой, обиженной пренебрежением мужа, и Генри установились довольно близкие отношения. Одну из таких историй рассказал Томас Киллигрю, двоюродный брат Джермина, служивший пажом у Карла I. Однажды вечером король в сопровождении пажа, который нёс перед ним свечу, по тёмным коридорам направился к жене. Томас первым вошёл в спальню королевы и испытал ужасное потрясение: Генриетта Мария сидела на своей кровати, причём её хрупкое тело было почти полностью скрыто массивной фигурой Джермина. К счастью, его кузен, позже ставший успешным драматургом, специально уронил свечу, а затем встал на четвереньки и стал шарить по полу, громко извиняясь перед королём, который продолжал стоять в коридоре. К тому времени, когда Киллигрю встал, Джермин уже исчез. Есть ещё несколько подобных историй. Согласно одной из них, маркиз Гамильтон, зайдя в покои в Сомерсет-хаусе, застал там Генриетту Марию, обнимающуюся со своим камергером. Придворные удивлялись: ведь Джермин не был ни ослепительно красивым, ни остроумным, и, вообще, его считали человеком посредственных способностей. Зато известно, что он обладал личным обаянием и мягкими манерами - это делало его подходящим посредником в деликатных переговорах. По словам его друга, поэта Абрахама Коули, Генри обладал «душой, состоящей из орла и голубя», имея в виду, вероятно, белых птиц, спутников богини Афродиты.
23 августа 1628 года бывший военный Джон Фельтон, недовольный тем, что Бекингем отказал ему в продвижении по службе, проник в апартаменты королевского фаворита в Портсмуте и вонзил нож в его грудь. Во второй раз за короткую жизнь Генриетты Марии нож фанатика повлиял на её судьбу (когда ей был всего шесть месяцев, убили её отца, короля Генриха IV). После гибели герцога отношения между царственными супругами сразу улучшились: Карл I словно заново влюбился в свою жену, а она – в него. Они начали обмениваться подарками и портретами и скучать во время коротких разлук. 13 мая 1629 года на свет появился их первый сын. Всего же королева родила девять детей. Однако некий Слингесби Бетел, служивший в комитете безопасности Кромвеля во время Английской революции, якобы, видел письма Генриетты Марии, подтверждающие, что будущий король Карл II и его брат, будущий король Яков II, были сыновьями Джермина. Впрочем, утверждения, что «все королевские дети были бастардами Джермина», вскоре стали нередкими в устах врагов Стюартов. Однако большинство исследователей сходятся во мнении, что король и королева по-настоящему любили друг друга. Как бы Генриетта Мария не относилась к Джермину, который стал после гибели Бекингема её вице-камергером, она знала, что её долг состоит в том, чтобы спать с мужем и рожать от него наследников. Поэтому на многих портретах придворного художника Антониса Ван Дейка она изображена вместе с Карлом или вместе с ним и детьми, что было редкостью, например, для испанского или французского двора.
А что Джермин? В 1633 году фрейлина королевы Элеонора Вильерс объявила, что она беременна от вице-камергера Генриетты Марии. Возможно, намеренно избегая женщин из-за любви к своей госпоже, тот поддался искушению, желая забыться в объятиях племянницы покойного Бекингема. Через некоторое время они расстались, но вскоре Элеонора обнаружила, что беременна. Однако Джермин публично объявил, что не женится на бывшей любовнице из-за отсутствия у него состояния. Но даже когда вдовствующая герцогиня Бекингемская предложила ему колоссальную сумму в 8 000 фунтов стерлингов в качестве приданого её племянницы, Генри не дрогнул. В ответ брат Элеоноры, лорд Грандисон, вызвал его на дуэль. Узнав об этом, король отправил Джермина, Грандисона и, в придачу, саму Элеонору, в Тауэр. По приказу своего отца Генри пришлось написать Карлу I аргументированный отчёт, почему он не хочет жениться на фрейлине королевы. Как явствует из его письма, с начала их связи «между нами не было произнесено ни единого слова, касающегося брака», а после расставания с ним Элеонора сначала стала любовницей лорда Ньюпорта, а потом – своего кузена лорда Филдинга, из-за чего Джермин был не уверен в своём отцовстве. А когда Карл I поставил ему ультиматум: женитьба или «вечное» изгнание, он выбрал последнее. Сначала Генри отправился в Париж, где у него было много друзей, а спустя год ему разрешили уехать на остров Джерси, губернатором которого был его отец. Он поселился в замке Элизабет, из окна которого через узкий пролив было видно побережье Нормандии, и принимал участие во всех развлечениях местной знати, пока Генриетта Мария подготавливала почву для его возвращения в Лондон. Во время его отсутствия Элеонора Вильерс родила девочку, которую позже выдали замуж за ямайского сахарного плантатора. Джермин так и не признал её дочь, и его бывшая любовница, оставшись незамужней, тихо жила до самой своей смерти со своими родственниками.
После двухлетнего пребывания на Джерси Генри в 1635 году вернулся ко двору и занял свою прежнюю должность. Расположение Генриетты Марии к нему нисколько не пострадало из-за истории с Элеонорой Вильерс, и по мере того, как росло влияние королевы на мужа, шла в гору и карьера Джермина. В 1639 году его доминирующее положение при дворе было подтверждено его новой должностью главного конюшего королевы. Кроме того, он получил другие необременительные посты, которые обеспечивали ему огромный доход в размере более 4 000 фунтов стерлингов в год (2 000 000 фунтов стерлингов в современном эквиваленте). «Он объелся супом и золотом!» – с презрением говорила знать, но придворные быстро поняли, что если хочешь что-то получить, нужно выпить бокал вина или сыграть в мяч с главным конюшим королевы. Высокое положение Джермина способствовало тому, что его родственники, и, в первую очередь, отец и старший брат, тоже заняли ряд важных должностей. Как бы сильно Генриетта Мария ни была влюблена в своего мужа, ничто не могло изгнать Джермина из её сердца. Оправдание своей привязанности к нему королева находила в теории куртуазной любви, согласно которой замужняя дама могла отвечать на любовь своего кавалера при условии, если их отношения не носили сексуального характера. Таким образом, благодаря Генриетте Марии, куртуазная любовь вскоре сделалась модной при дворе, а придворный поэт Давенант развил эту тему в пьесе «Платонические любовники», где под видом главных героев вывел королеву и своего друга Джермина. Генриетта Мария обожала театр, танцы и пение, и, вместе с мужем, собрала прекрасную коллекцию живописи, в том числе, Рубенса и Ван Дейка, который изобразил кроме членов королевской семьи чуть ли не всю английскую знать. Что же касается Джермина, то он дружил с придворным архитектором Иниго Джонсом, который возвёл для Генриетты Марии рядом со старым массивным Гринвичским дворцом из красного кирпича белокаменное сияющее здание с изящными пропорциями. Генри и королева мечтали перестроить в новом классическом стиле весь Лондон, но так как это было невозможно, то приказали обследовать с целью строительства заливные луга в городском предместье. Генриетта Мария также посылала во Францию за фруктовыми деревьями и цветами для Гринвичского парка, смотрителем которого стал её фаворит. Она любила прогуливаться по аллеям в сопровождении своих собак, обезьянки Мопса и любимого карлика Джеффри Хадсона, и, позже оглядываясь на эти годы, говорила: «Я была самой счастливой из королев».
Однако это счастливое время постепенно приближались к концу. В феврале 1638 года шотландцы открыто бросили вызов королевской власти, провозгласив независимость своей церкви от англиканской. 13 апреля 1640 года Карл I после долгого перерыва созвал в Лондоне парламент, прозванный «Коротким», так как он был распущен через двадцать три дня из-за отказа выделить королю необходимые средства на войну с Шотландией. А 3 ноября был созван Долгий парламент, который оказался ещё более непокорным, что привело к гражданской войне между роялистами и парламентариями. С началом Английской революции карьера Джермина достигла пика. Даже королевские министры пришли к выводу, что, если им нужно что-то сделать, лучше всего было «поговорить об этом с мистером Джермином». В 1641 году он, по сути, возглавил заговор, целью которого было привести с севера королевскую армию и запугать парламент. Однако об этом узнал лорд Ньюпорт (затаивший ненависть к Джермину, из-за которого стало известно о его короткой интрижке с Элеонорой Вильерс) и выдал заговорщиков парламенту. Генри вынужден был бежать во Францию, король отправился на север к своей армии, а Генриетта Мария – в Голландию, чтобы попросить помощи у своего зятя принца Оранского. В 1642 году Джермин присоединился к королеве в Гааге, где помогал ей собирать деньги, покупать оружие и набирать войска для короля. Вернувшись с ней в Англию в 1643 году, он стал полковником кавалерии королевской армии и был возведён в звание пэра как барон Джермин из Сент-Эдмундсбери, якобы, для того, что, если он попадёт в руки парламентариев, то будет обезглавлен, а не повешен, расчленён и четвертован. Однако в 1644 году после своих последних родов Генриетта Мария заболела и в сопровождении Джермина отправилась на воды на французский курорт Бурбоне. К этому времени её брат Людовик ХIII успел скончаться и новым королём стал малолетний Людовик ХIV. Анна Австрийская, регентша Франции, отдала своей золовке под жильё дворец Лувр в Париже и назначила большую пенсию, значительную часть которой Генриетта Мария отсылала мужу. Во Франции до самой смерти Карла I жизнь королевы была продолжением того, что она вела в Голландии, а именно постоянной борьбы за то, чтобы собрать людей и деньги для короля Англии. Получив официально при её дворе «в изгнании» свою прежнюю должность вице-камергера, Джермин, по сути, исполнял обязанности секретаря королевы, а также её телохранителя, казначея, мажордома и т.п. Кроме того, он был назначен губернатором Джерси, который стал базой роялистского флота и резиденцией старшего сына короля принца Карла, в то время как принцы Яков и Генри и принцесса Элизабет остались в Лондоне в плену у парламента, а самая младшая, Генриетта Анна, жила с матерью в Париже. Одновременно Джермин вёл переговоры с иностранными государствами и папой римским, возглавлял шпионскую сеть роялистов в Англии и даже поддерживал связь с масонами в надежде с их помощью добиться реставрации Стюартов. Однако католические державы, в том числе, Франция в лице её первого министра кардинала Мазарини, так и не оказали действенной помощи королю-протестанту. В двух решающих столкновениях — сражении при Несби и битве при Лэнгпорте — армия Карла I была уничтожена. Он был вынужден добровольно отдаться в руки шотландцев, с которыми хотел заключить союз, но те вероломно выдали его парламенту.
Между тем в 1648 году во Франции тоже началась гражданская война между королевским двором и всеми, кто был недоволен правлением Мазарини, которая получила название Фронды. Из-за этих событий Генриетта Мария перестала получать французскую пенсию и ей не на что было даже купить дров. Зимой в её покоях в Лувре, где она жила с младшей дочерью, было так холодно, что принцесса Генриетта Анна все дни напролёт оставалась в постели, а вся их пища состояла из нескольких сваренных в воде овощей. Чтобы как-то прожить, английская королева продавала свои платья, драгоценности, мебель… К счастью, перед Рождеством её навестил Гонди, один из видных, фрондёров, который пришёл в ужас от того, в какой нужде живёт дочь Генриха IV. В результате Генриетте Марии и её умирающим от голода слугам было выделено пособие в размере 40 000 ливров. "А где же в это время был верный Джермин?" - спросите вы. Сражался за короля в Англии, а после того, как армия роялистов была разбита, едва избежав плена, отплыл в Голландию к принцу Уэльскому, который готовился придти на помощь своему отцу. Однако роялистский флот был заблокирован в порту англичанами и где-то после Рождества Джермин вернулся в Париж. Именно ему выпал печальный жребий сообщить своей госпоже о том, что 30 января 1649 года Карл I был обезглавлен в Лондоне как государственный преступник. «Я удивляюсь, что не умерла от горя», - вспоминала впоследствии Генриетта Мария. Значительное влияние на приговор, вынесенный королю, оказала его корреспонденция, перехваченная парламентом, которая, якобы, свидетельствовала о том, что его склонила к измене жена-папистка. Генриетта Мария удалилась в свой любимый монастырь в предместье Сент-Жак, куда ей доставили прощальное письмо, написанное мужем. Прочитав несколько строк, она упала в обморок на руки двух монахинь. «Вдова короля-мученика, – свидетельствует современник, – покинула монастырь кармелиток, одетая в траурный наряд, который будет носить носить на протяжении всей жизни». Теперь она продолжала трудиться вместе с Джермином ради старшего сына, провозглашённого роялистами королём Карлом II. В конце мая 1650 года по совету матери и её фаворита тот отплыл в Шотландию на фрегате, предоставленном его зятем, принцем Оранским, однако вскоре его армия потерпела поражение от Оливера Кромвеля и ему с трудом удалось добраться до Франции. Хотя Генриетта Мария и Джермин вошли в его Тайный совет, Карл теперь стал всё больше прислушиваться к своему другу Эдварду Хайду. Пообещав больше не давать сыну политических советов, вдовствующая королева направила свою энергию в другое русло и основала в 1651 году в предместье Парижа в деревушке Шайо монастырь, где имела собственные покои. Там же воспитывалась её младшая дочь, а вот её попытки обратить в католичество других детей пока успеха не имели.
В 1654 году Карл II перевёз свой двор в Кёльн, таким образом лишив мать какого-либо влияния. Он не доверял Джермину, потому что тот имел хороший стол и разъезжал по Парижу в великолепном экипаже, в то время как другие знатные англичане-эмигранты жили в нищете. Поэтому они завидовали ловкому фавориту, обвиняя его в том, что тот наживался на продаже драгоценностей королевы-вдовы и даже, якобы, хотел завладеть всем её имуществом. Однако есть и другие свидетельства. Оказывается, Джермин заранее (возможно, ещё во время своего первого изгнания) вложил деньги за границей, что позволило ему не только самому жить с комфортом, но и пополнять скудную казну своей госпожи за счёт своих личных средств. Неудивительно, что по Парижу ходили слухи, что после смерти мужа Генриетта Мария вступила в тайный брак с Джермином. Принцесса Генриетта Анна вспоминала, что однажды при ней Генри залепил две пощёчины её матери, а та в ответ, как истинная дочь Генриха IV, больно ударила его по ноге. Рискну предположить, что их ссора произошла из-за того, что Генриетта Мария после казни мужа совсем помешалась на религиозной почве. А Джермин был равнодушен в любой религии. Впрочем, эта сцена не имела никаких последствий для мажордома, который по-прежнему продолжал верно служить своей госпоже. Так как он "жил и умер протестантом", вряд ли они были женаты. К тому же, Генриетта Мария слишком кичилась своим происхождением, чтобы выйти замуж за сына сельского джентльмена. Когда до неё дошли слухи о том, что её старшая дочь Мэри, якобы, собирается замуж за сына герцога Бекингема, она заявила: «Скорее я разорву принцессу Оранскую на куски собственными руками, чем позволю ей унизить своё достоинство!» Что же касается её младшей дочери, Генриетты Анны, то вдова считала для неё достойным мужем только молодого короля Людовика ХIV. Однако Анна Австрийская хотела женить сына на богатой испанской инфанте, а не на нищей английской принцессе. Когда после окончания Фронды Генриетта Мария снова стала получать пенсию, она в 1657 году приобрела за городом маленький замок Коломб, где поселилась вместе с Джермином и старыми слугами. Самым большим для неё огорчением после казни мужа стало известие о том, что Мазарини заключил союз с лордом-протектором Англии Оливером Кромвелем, подписавшим смертный приговор Карлу I. Результатом договора между ними стал запрет сыновьям Генриетты Марии на въезд во Францию. Потеряв всякую надежду на возвращение в Англию, королева-вдова готовилась тихо провести старость в Коломбе, однако, желая, на всякий случай, обеспечить будущее своего фаворита, добилась для него от Карла II титула графа Сент-Олбанса.
Вскоре, 16 февраля 1660 года, генерал Монк начал свой знаменитый поход на Лондон, и, триумфально достигнув столицы, начал тайные переговоры с Карлом II. 25 апреля парламент пригласил старшего сына Генриетты Марии в Англию, а 29 мая, в день его тридцатилетия, в Вестминстере было объявлено о его вступлении на престол. В ответ на многочисленные поздравления его мать назвала Реставрацию чудом. В начале октября Генриетта Мария вместе с бесценным Джермином решила тоже вернуться в Лондон, чтобы улучшить собственное финансовое положение, собрать младшей дочери приданое и уладить некоторые семейные дела. Лондонцы не слишком обрадовались возвращению королевы-папистки. Снова очутившись в великолепно переоборудованном Уайтхолле, перед Банкетным залом которого когда-то пролилась кровь Карла I, она сначала упала в обморок, а потом заявила: «Руины и запустение окружают меня». К тому же, её пребывание на родине было омрачено мыслями о том, что её второй сын, герцог Йоркский, женился на своей беременной любовнице Анне Хайд, которая была дочерью её врага Эдварда Хайда. Тем не менее, король выделил матери в качестве компенсации 30 000 фунтов в год, к которым добавил ещё пенсию в размере 30 000 фунтов. Приданое же Генриетты Анны должно было составить 40 000 фунтов. Что же касается Джермина, то, кроме титула графа Сент-Олбанса, он получил ещё другие должности и земли, хотя Хайд, ставший лорд-канцлером, не допустил его в новое правительство. Зато оказались востребованными его дипломатические способности. Пока королева-мать ностальгировала, Сент-Олбанс принял деятельное участие в переговорах по поводу женитьбы Карла II на португальской принцессе Екатерине Браганской. Поскольку Англия всегда поддерживала Португалию на почве взаимного интереса в ослаблении Испании, после Реставрации Стюартов старинный союз, наконец, было решено скрепить браком. Король Афонсу VI сулил дать за сестрой в приданое баснословную сумму полмиллиона фунтов стерлингов, а взамен хотел получить от зятя военную помощь против Испании. Но Джермин потребовал, чтобы Португалия также «поделилась» своими колониями: отдала англичанам порты Танжер в Северной Африке и Бомбей в Индии. Кроме того, Англия должна была получить торговые привилегии в Бразилии и Португальской Ост-Индии, что способствовало формированию Британской колониальной империи. В благодарность король назначил Сент-Олбанса своим чрезвычайным послом во Франции.
После возвращения Генриетты Марии на родину, 30 мая 1661 года, состоялось венчание её младшей дочери с герцогом Орлеанским, единственным братом короля Людовика ХIV. Забегая вперёд, скажу, что брак Генриетты Анны оказался на редкость неудачным. Несмотря на то, что Монсеньор любил больше мужчин, чем женщин, он безумно ревновал свою жену, в том числе, и к брату-королю. Вдобавок, та родила ему всего двух дочерей, а герцог мечтал о наследнике. Поэтому королеве-матери приходилось частенько улаживать ссоры между супругами. В июле 1662 года она снова отплыла в Англию, как говорили, навсегда. Поселившись в своём доме в Гринвиче, она устраивала там музыкальные концерты, послушать которые съезжалась вся знать, и обменивалась визитами с невестками, королевой и герцогиней Йоркской. В то же время, граф Сент-Олбанс, ставший её лорд-канцлером, развернул бурную деятельность. Получив в сентябре 1662 года от казны в аренду участок земли к северу от Сент-Джеймского дворца, он, наконец, начал воплощать в жизнь архитектурные планы, задуманные им совместно с Генриеттой Марией ещё более двадцати лет назад. Строительство его собственного роскошного особняка Сент-Олбанс-хаус в классическом стиле положило начало будущей площади Сент-Джеймс и прилегающим улицам, включая Джермин-стрит. Кроме того, по утверждению английского писателя Энтони Адольфа, автора книги «Королевский прихвостень», «между 1660 и 1666 годами Джермин был великим мастером масонства». Однако если летом жить в Лондоне было неплохо, то ноябрьскими днями, когда окрестности её дома обволакивал белый туман, мысли королевы-матери невольно обращались к её замку Коломб. Весна же не принесла ей ничего хорошего, кроме бронхита. Чума ускорила отъезд Генриетты Марии и в июне 1665 года слуги принялись упаковывать её вещи. Зная о настроениях своей госпожи, Сент-Олбан добился ещё в апреле, чтобы Карл II передал в его собственность половину земель Вест-Энда (западного Лондона), вторую же половину он сдал в аренду застройщикам с платой 80 фунтов стерлингов в год. Спустя год после отъезда Генриетты Марии и Джермина в Лондоне произошёл Великий пожар, но, к счастью, он не затронул Вест-Энд, и вокруг Сент-Джеймской площади, словно грибы, выросли стройные беломраморные дворцы высшей аристократии.
С возрастом здоровье Генриетты Марии постепенно ухудшалось и она подумывала о том, чтобы окончательно перебраться из Коломба в монастырь Шайо. Однако прекрасные вести, полученные из Англии, способствовали её быстрому выздоровлению. Дело в том, что Карл II, наконец, начал склоняться к переходу в католицизм и планировал в глубокой тайне религиозный и торговый союз с Францией. Таким образом, весной 1669 года Джермин был вызван в Англию, чтобы подготовить почву для Дуврского мирного договора. Однако Генриетте Марии не суждено было узнать, что Карл II так никогда и не решится объявить себя католиком, хотя, как и его брат, будущий король Яков II, тайно примет её веру. Лихорадка и бессонница подтачивали последние силы королевы-матери, о чём свидетельствовали её частые обмороки. Герцог и герцогиня Орлеанские решили заняться здоровьем Генриетты Марии и потребовали, чтобы парижские врачи доложили им о её состоянии. В качестве средства от бессонницы те предложили некие «зёрна» (опиум), но вдова, смеясь, ответила, что однажды старая цыганка в Англии предсказала ей, что она никогда не умрёт, если только не съест зёрнышко. Тем не менее, ночью, не в силах уснуть, она потребовала от врача назначенное лекарство, после приёма которого на рассвете 10 сентября 1669 года уснула вечным сном в возрасте шестидесяти лет. В Англии был объявлен национальный траур, а поэты слагали стихи в честь покойной королевы-матери. Людовик ХIV взял на себя все расходы по проведению траурных церемоний, завершившихся погребением его тётки рядом с её великим отцом в Сен-Дени, в то время как её сердце в запечатанном серебряном сосуде было передано монахиням Шайо, где она хотела провести свои последние дни. Самый близкий друг Генриетты Марии пережил её на пятнадцать лет. После смерти своей госпожи граф Сент-Олбанс вернулся в Лондон и 13 мая 1671 года был назначен лордом-камергером, самым старшим офицером при дворе Карла II, а потом произведён в рыцари ордена Подвязки. Он недолго служил в Первом министерстве Дэнби в должности лорда-адмирала, но покинул свой пост в 1674 году из-за подагры. После чего в значительной степени отошёл от общественной жизни, и в 1683 году, за год до его смерти, современник описывал его как «благоразумного старого придворного, значительно обогатившегося после возвращения Его Величества», который «провёл старость за пьянством и игрой в карты».
Генри Джермин умер в своём доме на Сент-Джеймс-сквер в январе 1684 года. По его собственной просьбе он был похоронен в родовом гнезде его предков, Рашбруке. Поскольку он не был женат, графство Сент-Олбанс прекратило своё существование после его смерти, в то время как баронство Джермин из Сент-Эдмундсбери перешло вместе с его имуществом к его племяннику Томасу Джермину, а после смерти последнего - к его брату Генри Джермину, лорду Дувра. Постепенно были достроены прилегающие к Сент-Джеймской площади улицы, рынок Сент-Олбанс и церковь по проекту архитектора Рена. Это было первое по-настоящему единое жилое пространство, построенное в классическом стиле в Лондоне, способствовавшее росту лондонского Вест-Энда до такой степени, что Джермина по праву называют его основателем. Писатель Энтони Адольф считает его "архитектором Британской империи". Однако большой вклад Джермина в европейскую политику ХVII века, а также в распространение классической архитектуры в значительной степени долго игнорировался. Это происходило главным образом потому, что он не оставил после себя значительного архива, так как, вероятно, из щепетильности уничтожил некоторые письма и документы, и не сочинил никаких самовосхваляющих мемуаров. Только сравнительно недавно, в начале ХХI века в честь него в Вестминстере на одном из домов на улице Дьюк-оф-Йорк была установлена круглая зелёная мемориальная доска: «Посмотрите налево на Сент-Джеймскую площадь и направо на церковь Святого Джеймса на Джермин-стрит – всё это было сделано одним человеком: Генри Джермином графом Сент-Олбанс; 1605 – 1684, дипломатом, фаворитом королевы Генриетты Марии и основателем Вест-Энда, который построил свой дом на этом месте». Таким образом, проект Джермина можно рассматривать как памятник женщине, которую он, безусловно, любил и которой – независимо от того, была ли она его любовницей или нет – он посвятил большую часть своей жизни.#ОльгаКраева
Читайте также бесплатно на litnet.com или https://litmarket.ru мои романы: Ева Арк «Лоренца – дочь Великолепного», Ева Арк «Тайна короля», Ева Арк «Роза из Лотарингии», Ева Арк «Бургундская монахиня», Ева Арк «Кузина Екатерины Медичи», Ева Арк «Мальтийский рыцарь», Ева Арк «Марина и цыган», Ева Арк «Примадонны Ренессанса», Ева Арк «Лучшая принцесса своего времени», Ева Арк «Весна братьев Медичи», Ева Арк «Принцесса-гувернантка», Ева Арк «Жемчужина среди принцесс», Ева Арк «Королева, не любившая розы», Ева Арк «Три лилии Бурбонов»