Подавляющее количество посещений врача обусловлено каким-либо страданием пациента или нарушением функции организма. Человек чувствует дискомфорт и это его беспокоит, он это переживает. Следствием таких переживаний является обращение за помощью.
При общении с пациентом врач выясняет его переживания.
Врач не может ощущать страдания пациента, но через вербальные признания и описания представляет ее лингвистическое измерение. Пациент пытается выразить свою боль словами, чтобы другой человек мог понять эту боль, т.е. он стремится придать видимость своему невидимому, внутреннему переживанию, а с другой стороны, слушатель пытается «расшифровать» описание.
Результатом вербального взаимодействия определяется круг симптомов – субъективных противоестественных ощущений, которые по словам Галена «следуют за болезнью, как тень за телом», оформленных их в виде жалоб.
У невербальных пациентов (малолетние, неконтактные, бессознательные и пр.) врач не может получить эту информацию, остается только объективное обследование.
При осмотре, проведении инструментальных и лабораторных тестов врач исследует функции организма и определяет объективные проявления, отличные от нормальных, тем самым выявляет признаки подтверждающие, уточняющие, характеризующие страдания.
В этот момент симптом преобразуется в признак через поиск отношений, объединяющих симптом с явлением (болезнью, состоянием), и этот поиск осуществляется через базовые медицинские знания, клинические наблюдения и патологоанатомические параллели.
«Omne symptoma signum est, non tamen omne signum symptoma» (каждый симптом является признаком, но не каждый признак симптом). Вероятно, что из курса пропедевтики будущий врач должен усвоить, что симптом – больше относится к чувствам пациента, а признак к суждению врача.
Итак, симптом - любое субъективное свидетельство заболевания или состояния пациента, то есть противоестественное ощущение человека, которые он испытывает и сообщает о нем. Боль, усталость, тошнота, головокружение и т.п, считаются симптомами, поскольку они ощущаются человеком и не могут быть непосредственно измерены кем-то другим.
Происходит от древнегреческого σύμπτωμα «случай, несчастье», далее из συμπίπτω «вместе падать». И первоначальное использование этого слова было далеко от медицинского.
Первое упоминание слова «symptoma» найдено в четвертой книге «Истории Пелопоннесской войны». Большая группа спартанских воинов оказалась на острове Сфактерия, где они были окружены афинянами и оказались в том же затруднительном положении, что и при Фермопилах (μεγάλῳ εἰκάσαι, τῷ ἐν Θερμοπύ-λαις). «Затруднительное положение» здесь обозначено как «симптом».
Удивительно, что первое дошедшее до нас употребление слова «симптом» не встречается в медицинском контексте. Еще более удивительным является то, что это слово не встречается ни в одном из текстов V и IV веков до н.э., собранных в Корпусе Гиппократа, только близкие по значению «sēmeion» и «tekmērion».
Симптом, единственный из четырех терминов описывающих заболевание (token, sign, accident, symptom), имеющий исключительно медицинское происхождение, впервые датируется в Оксфордском словаре английского языка в 1398 г.
Бурный рост медицинской науки в XVIII веке в Европе коснулся и России. Перевод специальных изданий с иностранных языков (латинский, французский, английский, немецкий) потребовал формирования специальной терминологии.
Многие термины из греческого и латинского языков переходили в русский язык путем лексического заимствования, обогащая его. Но терминология формировалась и, в том числе, путем семантического заимствования (формирование у уже имеющегося в языке-реципиенте слова нового значения под влиянием другого языка). На это указывает один из первых переводчиков медицинской литературы на русский язык Фома Иванович Барсук-Моисеев (Мойза): «ничто не делало мне затруднения в сем переводе, как технические, искуством то есть изобретенные и в употребление введенные, термины: однако я к изложению оных так, чтоб всяк мог разумить их Российски, употреблял все возможные меры».
Понятие «symptoma» было введено в русский медицинский оборот в виде слова «припадок», который на то время уже имел значение «приступ болезни».
«Всякое испорченное действие или качество человеческого тела, происходящее либо от причины болезни, либо от предшедшего очевидного изнеможения, либо от другого какого-либо припадка, называется припадком (symptoma)» (Полный и всеобщий лечебник…,Ридель, 1791)
«В самом начале в перьвое месячная кровь открывается, многим девицам приключаются различные припадки, как то: жар, озноб, потягота, усталость, слабость, тягость во всем теле, боль в голове, спине и пояснице, колотье и резь в животе, лихорадка, отвращение от пищи, безсоница, жажда, омраки» (Искусство повивания, т.1, 1784 Н.М.Максимович-Амбодик
«Припадки познаюся только из ощущаемаго состояния в организме и произведения его действий. Но для лучшаго обозрения всех болезненных явлений , нужно разсматривать оныя как в деятельном их виде, так и в вещественном образовании»
«Симптом» в виде слова «припадок» сохранялось в медицинских изданиях до начала XX века, когда припадки стали «уходить» в область эпилептологии. В некоторых медицинских изданиях конца XIX века можно видеть применение обоих терминов даже на одной странице, как в «Кратком учебнике детских болезней» Н.Ф.Филатова 1897 г.
С термином «знак, признак» больших проблем нет, это любое объективное свидетельство заболевания или состояния пациента, то, что могут наблюдать или измерять другие люди, в том числе медицинские работники (сыпь, опухание конечностей, нарушение ритма сердца, частое дыхание, и т.д). Признаки можно увидеть, почувствовать, услышать или измерить.
Произошло от общеславянского слова «знак», образованного от глагола знати, имевшего смысл «отличить, выделить». «Признаком внутренняго состояния желудка и кишек может еще служишь внешний вид брюха, и осязаемая в нем упругость» (Общая пафология, Ф. Гартман, 1825)
Во второй половине XIX века – начале XX века в мировой, в т.ч. и русской, медицинской литературе появилась тенденция к объективизации «симптома», а именно выделение двух групп – субъективных и объективных. Если субъективные симптомы не изменили своего содержания, то признаки стали переводится в разряд симптомов, но объективных.
Этому могло способствовать развитие психологии и психиатрии, где врачи пытались разграничить физические (physical) и ментальные (mental) симптомы. По другой точке зрения, это было обусловлено развитием физикальных методов пальпация, перкуссия, аускультация, которые позволили объективизировать ряд симптомов.
«Итак, одышка может быть припадком только объективным или же, когда ясно сознание, объективным и субъективным» (Курс клиники внутренних болезней, С.П.Боткин,1912).
Тем не менее, использование слова «sign(s)» по сравнению с «objective symptom(s)» было на порядок, а иной раз и более, выше.
В новом ХХ веке «симптом» в России зажил новой жизнью. Симптомы и признаки стали терять исконное значение, подменяться и уравниваться между собой. Наряду с русскоязычной медицинской литературой начало страдать и качество переводов иностранных изданий, где sign and symptom, symptôme et signe, symptom und anzeichen все чаще стали переводится как симптом. Процесс затронул не только термин, но как сущность, например, одышка превратилась из «тягостного чувства» в «учащение дыхания».
В последующие годы разница была утеряна. Теперь словари несут "новую" правду, обучение проводится на базе винегрета из терминов. Хотя нужно отдать должное, ряд научных деятелей сохранили исконность понятий в своих публикациях.
Можно попытаться возразить – «симптом» и «признак» в общем виде представляют собой абстракции, и принципиально не очень важны.
От части можно согласиться, когда эти слова употребляются обывателями. Однако Врач должен понимать и чувствовать разницу. Международный научный словарь Вебстера сообщает нам "Несмотря на то, что слова «знак» и «симптом» имеют много общего, слово «знак» относится к любому признаку, воспринимаемому чувствами или разумом врача".
Несмотря на глубокую историю обсуждаемых понятий современные учебники мало обращают внимание на их философское, лексическое и клиническое значения, которые нам передали древние. Тем не менее, чем лучше студент или врач будет представлять понятия, тем легче будет воспринимать и излагать их с помощью соответствующих выражений. По мнению французского философа Этьенна де Кондильяка это позволяет «всюду вносить отчетливость и ясность». Он отмечал, если бы наставник всегда употреблял в своих беседах лишь слова, смысл которых был бы точно определен, какую ясность, какую широту придал бы он уму своего воспитанника.
Доказательством работы врача как «представителя определенного социального института» является медицинская документация (лат. documentum – «свидетельство, доказательство». По своей сути медицинская карта – это «вербальное оформление компетенции врача, его знаний, фиксация специальными профессиональными знаками наблюдений за состоянием пациента».
Разбираясь в обсуждаемых понятиях, специалист никогда зафиксирует в медицинской карте свою некомпетентность – жалобы на «снижение гемоглобина» или «повышение сахара», «падение с горки» и прочий бред.