Под свист конюхов из ворот огромной конюшни выбегают лошади. Кажется, их не менее сотни. Алексей оглядывает табун. Все так же, как и два года назад: половина лошадей терские, половина – орловские. Почти все – серой масти, гнедых можно по пальцам пересчитать.
Текст: Евгений Резепов, фото: Андрей Семашко
Алексей знает, что Пироговым – владельцам этого коневодческого хозяйства – нравятся лошади серой масти. Причем настолько, что когда в табуне появляются жеребята иного окраса, то их стараются продать. Неслучайно ведь усадьба Пироговых в селе Троицкое Нижегородской области называется «Серая лошадь».
В конюшне Алексей заметил новые седла и хомуты. Их смастерила Алена, которая пришла работать к Пироговым из Нижегородского цирка. По образованию она – ветеринар, а теперь еще – инструктор верховой езды и шорник. Алексей рассказывает, что хозяин усадьбы, Александр Михайлович Пирогов, раньше тоже сам делал хомуты и седла. Он вообще может любого работника на конюшне заменить. И тройку сам запрягает. «Алексей, и ты научишься тройку запрягать, – уверяет Александр Михайлович. – Только выздоравливай!»
Из зоны специальной военной операции (СВО) Алексей приехал в отпуск по ранению. Ходит с костылем: на раненую ногу опираться пока не может. Татьяна Борисовна, супруга Пирогова, не слушая отговорок, ведет Алексея в столовую, усаживает за стол. Тут же появляются две тарелки: борщ и макароны по-флотски. Алексей смеется и говорит, что его все уже закормили. Да и стесняется он из-за такого внимания к собственной персоне. Отмахивается, когда ему говорят, что он – герой. Вспоминает, что однополчане часто просили его рассказать о том, как он работал конюхом, истории о лошадях бойцы любят. Когда Алексей был ранен в бою семью осколками и под обстрелом несколько километров с двумя товарищами выбирался к своим, думал только о жене и своих дочках. Говорит, потому и выжил.
Пока Алексей находился в зоне СВО, куда отправился добровольцем, жена купила лошадь. Двум дочкам развлечение, да и в хозяйстве подмога. Пироговы помогли с кормом, седло и попона тоже есть. Так что Алексей доволен.
О том, как живет конюшня, Александр Михайлович и Татьяна Борисовна регулярно сообщали своему бывшему работнику. Поэтому Алексей в курсе, что в 2023 году усадьба «Серая лошадь» получила статус генофондного хозяйства. Что своих орловских рысаков Пироговы отозвали с Московского ипподрома – содержать их там дороговато. Знает и о том, что в прошлом году Александр Михайлович даже пропустил время, когда кобылы жеребились, потому что в четвертый раз отправился в зону СВО, приспособив для доставки гуманитарной помощи коневозки. С ним приезжал и священник местного храма во имя Живоначальной Троицы, в котором Алексей крестился. Там же Алексей намерен обвенчаться с женой. Пироговы рады этой новости, они ведь тоже венчались в этой церкви. А через год у них дочь родилась. Кате сейчас 18 лет, она живет с родителями, проводит конные шоу и устраивает костюмированные спектакли для туристов.
Пока Алексей доедает макароны, Пироговы рассказывают ему о том, как выходили косулёнка, который попал под комбайн и остался без двух ног. Как возились с лосятами-подранками, вышедшими к людям из леса за помощью. А недавно в соседний поселок пришла раненая рысь. Куда ее девать? Привезли Пироговым. Ведь сюда обычно и свозят всех раненых животных. Понятно, почему Министерство экологии Нижегородской области намерено открыть на базе «Серой лошади» Центр реабилитации диких животных. Так что когда Алексей вернется с СВО, тут будет много чего интересного. Может, даже удастся и северного оленя развести...
Если бы не раненая нога, Александр Михайлович с радостью показал бы Алексею и лосят, и благородных оленей, и ястребов, и ту самую рысь. И, конечно, они поднялись бы на высокую голубятню. Голуби – это особая любовь Пирогова, ведь он их с 11-летнего возраста держит.
ТРОИЦКАЯ ЦЕРКОВЬ
«Видишь шпиль над колокольней?» – спрашивает Александр Михайлович, остановившись посреди двора. «Нет, не вижу», – отвечаю. «Вот сюда подойди. Теперь видишь?»
Далеко, над кронами деревьев, еле виднеется главка. Там стоит деревянный храм, известный на все Поветлужье. Троицкая церковь – это все, что сохранилось от старообрядческого монастыря, который в последней трети XVII века основали беглые монахи, спасшиеся после Соловецкого восстания 1668–1676 годов. Позже обитель была обнаружена и уничтожена властями.
Раньше здесь протекала река Ветлуга, ныне от нее осталась старица, у которой и стоит Троицкая церковь. Заинтересовавшись историей этого храма, Пироговы провели архивные разыскания и теперь располагают копией челобитной, которую старцы Троицкой Варнавиной пустыни (этот упраздненный монастырь был основан в XV веке. – Прим. ред.) направили царю Алексею Михайловичу. В ней варнавинские иноки жаловались, что пришедшие на Ветлугу беглые соловецкие монахи заняли рыбные ловли. Удивило Александра Михайловича и то, что Троицкая церковь сложена из огромных бревен лиственницы, которая в Поветлужье не растет. Здешние леса – сплошь сосна, осина, береза. Да и лесники говорят, что никогда не слышали о лиственнице на берегах Ветлуги. Получается, монахи лиственницу сюда с севера доставили. Но как? Этот вопрос мучил Пирогова до тех пор, пока он не стал ездить с экспедициями за Северную Двину за северными оленями, которых отлавливали и доставляли в Керженский заповедник и в «Серую лошадь» для восстановления их популяции на территории Нижегородской области (см.: «Русский мир.ru» №2 за 2019 год, статья «Мечта о северном олене»). Тогда-то он и понял, что это вполне реально: из Северной Двины в Ветлугу можно попасть по реке Юг. И хотя местные краеведы считают, что храм построен из местной сосны в 1713 году, Пирогов уверен, что Троицкая церковь сложена из лиственницы, которую перегнали сюда по рекам соловецкие монахи...
Жительница Нижнего Новгорода Зоя Владимировна Черухова обосновалась в Троицком раньше Пироговых. Супруг ее ездил по Нижегородчине и нашел Троицкую церковь в заброшенном селе Воскресенского района. Место понравилось, решили жить здесь. Купили домик в селе. Переехали. Через полгода муж умер. Перед смертью велел жене никуда от Троицкого храма не уезжать и беречь его. 47-летняя Зоя Владимировна осталась присматривать за церковью, в которой стала и старостой, и продавщицей в церковной лавке. Как-то зашел в церковь мужчина в сапогах и говорит: «У меня три лошадки убежали!» Зоя Владимировна догадалась, что это тот самый Пирогов, который коневодческое хозяйство держит. Священник посоветовал: «У нас есть икона святых Фрола и Лавра, покровителей домашнего скота. Давай помолимся за твоих лошадок!» Помолились. Вышли на крыльцо, а у забора те самые лошадки стоят, ждут. «А вот теперь забирай своих лошадок!» – улыбнулся священник. Пирогов ушел, крепко задумавшись.
Александр Михайлович тот случай помнит. Говорит, что водил тогда туристов в конный поход по Ветлуге, жили в палатках. Как-то на привале большой сук упал в костер и так «взорвался», что кони испугались и сбежали. Тогда конная база Пироговых располагалась в соседнем с Троицким селе Благовещенское, в котором, кстати, когда-то останавливался писатель Владимир Короленко. Там же он написал рассказ «Река играет».
Троицкую церковь Александр Михайлович впервые увидел в 1997 году, когда привел к ней туристов. Дороги тогда размыло, пробирались к храму с трудом. Пока туристы осматривались, Пирогов подошел к священнику в ветхой рясе и сказал, что они с женой хотели бы повенчаться. «Ты верующий?» – спросил батюшка. Пирогов замялся. «Вера ведь сразу не приходит», – заметил священник. Уже позже Пироговы узнали, что отец Панхарий родом был из здешних мест, из семьи старообрядцев, рос при этой церкви. После армии постригся в монахи. Подвизался в Троице-Сергиевой лавре, а потом его в Троицкое отправили, чтобы он ухаживал за родной теткой, которая его вырастила, и в храме служил.
ВСЕМ МИРОМ
В ту первую встречу поразила Александра Михайловича и большая икона Казанской Божией Матери в Троицкой церкви. Вернулся домой, рассказал обо всем жене. «У меня сердце после его рассказа рвалось сюда, потому что икона Казанской Божией Матери у нас семейная», – говорит Татьяна Борисовна. Вскоре и она вместе с туристками отправилась на конную прогулку к Троицкой церкви. Как прибыли – в сапогах, в бриджах, – так и вошли в храм. Священник придираться не стал, сказал, что в церкви надо думать не о том, что на вас надето, а о Боге.
Татьяна Борисовна вспоминает, что долго тогда стояла у той самой иконы Казанской Божией Матери, увешанной золотыми цепочками и кольцами – подношениями прихожан в благодарность за помощь и исполнение просьб. И это в почти заброшенном храме, расположенном в глуши, куда и дороги-то нормальной нет! Местные рассказывали Пироговым, что раньше в Троицкой церкви стен было не видно из-за икон. Они даже на полу стояли. Жители окрестных сел хранили древние образа, а после смерти завещали их в этот единственный действующий деревянный храм в Поветлужье.
Не раз случалось, что нечистые на руку люди добирались до Троицкой церкви и воровали драгоценности, иконы и церковную утварь. Отец Панхарий относился к этому философски, говорил: «Для молитвы икон хватит». Заявления в полицию не писал. Чтобы остановить грабеж, Пироговы установили в церкви сигнализацию. Приставили ночного сторожа. Потом решили взяться за ремонт: крыша церкви больше походила на решето, во время дождя вода по стенам текла. Сначала писали письма в разные инстанции о том, что нужно спасти памятник, признанный объектом культурного наследия федерального значения. Несколько раз приезжали комиссии, составляли сметы, говорили слова поддержки. Но дальше этого дело не шло: крыша по-прежнему текла, иконы, хоть и реже, продолжали воровать.
Тогда-то Пироговы и приняли решение перебраться из Благовещенского в Троицкое, чтобы быть поближе к старой деревянной церкви. Начали самостоятельно ремонтировать ее. Были благодарны людям за любую помощь. Друг семьи, бывший военнослужащий и хороший рисовальщик Владимир Елизаров, помог Пироговым с ремонтом колокольни, очистил и обновил иконостас. Друзья из Череповца сделали новую железную крышу для церкви, удалось поставить ее вместо старой, которую, как рассказывали местные жители, оплатил Савва Морозов в 1905 году. Другие помогли привлечь внимание к ремонту Росохранкультуры. Приехавший отдохнуть в Троицкое профессиональный реставратор привел в порядок покосившиеся главки и кресты. Потом в селе появилась журналистка. Написала статью о ремонте храма. И незнакомые люди начали помогать Пироговым деньгами, церковной утварью, облачениями. Изготовление одного из колоколов оплатил прихожанин Троицкой церкви, остальные – заслуга Горьковской железной дороги...
К тому времени, когда ремонт приближался к концу, Пироговы уже выяснили, что Троицкий храм был построен до 1713 года.
Он стоит на холме, который сельчане называют Бабьей горой или Бабьим бугром. Кстати, в 1894 году в сборнике «Действия Нижегородской губернской ученой комиссии» была опубликована статья «О находках в Макарьевском уезде Нижегородской губернии», подписанная А.П. Поливановым. В ней в том числе рассказывалась любопытная легенда о холме Бабья гора. «На мои расспросы, крестьяне рассказали, что этот холм или, как они называют, «шихан», именуется «Бабья гора», – писал автор, – потому что на нем когда-то, очень давно, жила баба Степанида с двенадцатью разбойниками, над которыми была атаманшей. С возвышенного места им было удобно следить за добычей, а до них добраться было мудрено. Добытые ими сокровища спрятаны в этой горе, которую они долго защищали от нападения окрестных жителей, но при последнем нападении все разбойники были убиты, а Степанида бросилась в реку и до сих пор жива и стережет клады, выходя по ночам на гору; неоднократно видели, как она сидит на обрыве и расчесывает волосы. Поэтому никто и не смеет раскапывать Бабью гору. Однако оказалось, что это запрещение теперь уже не имеет значения и местные крестьяне охотно и с любопытством отправились со мною осматривать гору»...
Пироговы также разыскали выписку из синодика 1667 года, присланного из Москвы личным садовником царя Алексея Михайловича Богданом Андрониковым, в котором тот расписал правила поминовения своих родителей. На синодике указан адрес: «Казанский присед Кузмодемьянского уезда, церковь Троицкая, что на Красной горе, в Черноезерский монастырь (Бабьегорский тож)». Пироговы считают это первым документом, в котором упоминается Троицкая церковь. Не менее важной находкой стала уже упоминавшаяся челобитная старцев Варнавиной пустыни царю Алексею Михайловичу. Эти документы Пироговы долго не передавали в Троицкий храм – некому было их отдать. После того как отца Панхария перевели в другую епархию, постоянного батюшки в Троицкой церкви не было. Иногда приезжали священники, останавливались в доме Пироговых, службу проводили и уезжали. Пироговы пытались их уговорить остаться служить в храме, но те лишь головой качали: глушь, село пустеет, дороги нет...
Наконец Александр Михайлович обратился в местную епархию с просьбой назначить постоянного священника в Троицкий храм и предложил остановить выбор на отце Евгении Горбунове, который еще во времена СССР служил в этом храме псаломщиком. Так и случилось.
Сегодня к храму ведет хорошая дорога, есть даже удобная автобусная остановка, сложенная из бревен. В село Троицкое потянулись на жительство люди.
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
…Вечером Татьяна Борисовна спрашивает мужа, заходил ли он сегодня к овцам. «Заходил, все здоровы», – отвечает Александр Михайлович. Овец романовской породы Пироговы держат ради удовольствия. А вот шерсть их девать некуда. Стоит в мешках на чердаке.
Татьяна Борисовна рассказывает, что ее мама, Александра Петровна, которая последние годы жила вместе с Пироговыми, первое время не понимала ни дочь, ни зятя. Что за жизнь у них? Лошади. Коровы. Овцы. Птицы. Думала, у дочери временное помешательство. Знакомым стеснялась говорить, как они живут. Ведь она с мужем с таким трудом перебралась в город, а дочь вдруг взяла и вернулась в умирающую деревню…
Татьяна Борисовна окончила факультет промышленно-гражданского строительства. Ее отец был руководителем проектного управления на Горьковском автозаводе, но к нему работать она не пошла. Трудилась геодезистом в строительном тресте, затем – в отделе технического планирования. Говорит, скучно было. А потом в ее жизни появился Александр Михайлович Пирогов, такой же любитель животных, как она.
Пирогов девять лет отработал судосборщиком и пять – оператором радиохимической установки на «Красном Сормове». В 1984 году бросил все и уехал жить в колхоз им. Тимирязева Краснобаковского района. Когда отец приехал звать сына назад в город, ответил: «Папа, я не поеду, пообещал, что не сбегу».
В колхозе Пирогов завел коров, кур, лошадей, разводил норок, хорьков и нутрий. В 1992 году устроился лесником в Варнавинском районе и занялся пушным промыслом. Создав хозяйство, о своих бывших коллегах по колхозу не забыл. До сих пор ездит за 70 километров помогать старикам. Семь человек под его опекой. Пирогов возит им дрова, зерно, коз, овец, кур. В Троицком Пироговы тоже взяли на свое попечение одиноких стариков. Навоз со своей конюшни они бесплатно раздавали жителям окрестных сел.
А не так давно, когда прошел ледяной дождь, полторы сотни пятнистых оленей вышли на окраину хозяйства «Серая лошадь» в надежде, что люди спасут их от голода. Пироговы потратили на них все свои запасы сена...
Любопытно, что теперь сказал бы отец Пирогова о своем сыне? Михаил Федорович был военным летчиком, учился, кстати, вместе с Мариной Расковой, в войну летал на бомбардировщике, был сбит, бежал из немецкого плена. После войны был летчиком-испытателем. Держал дома певчих птиц – соловьев, щеглов, канареек... «Отец про меня так говорил: собак ему надо сто. Голубей – сто, коней – сто, – вспоминает Александр Михайлович. – А у нас сейчас коней – полторы сотни!» «А дело-то хлопотное, до сих пор горе мыкаем», – замечает Татьяна Борисовна. И просит мужа: «Расскажи про Гришина!»
Владимир Гришин работал старшим тренером Московского конного завода №1, а потом пришел к Пироговым. Со всей России собирал для них лучших лошадей. Хотел перебраться на жительство в Троицкое. Да не успел... После его смерти директор Московского конного завода №1 позвал Пирогова и показал ему красивую кобылу по кличке Гордость Хана. Оказалось, Гришин купил ее Александру Михайловичу в подарок, но подарить не успел. Когда Пирогов увидел ее, то задумался: что же в ней Гришин нашел? Он знал, что Пироговы предпочитают серых лошадей, а тут – рыжая кобыла. Директор конезавода ему объяснил: у кобылы родители и прабабки серые были, значит, она, хоть и рыжая, будет давать серых жеребят...
БЕЛЫЕ ГОЛУБИ
Вместе с Зоей Владимировной Черуховой мы осматриваем Троицкую церковь. Бревна, из которых она сложена, действительно поражают своими размерами. Замки на толстых деревянных дверях сделаны в виде секир. Паникадило старинное, иконы и сундуки – тоже. Пол деревянный, его скоблят кирпичом и натирают речным песком с Ветлуги. А вот и та самая икона Казанской Божией Матери.
Звеня связкой ключей, Зоя Владимировна обходит церковь и обращает мое внимание на узкие, как в соловецких скитах, оконца. Решетки на них тоже старинные.
«Холодно, а уходить не хочется», – говорит Зоя Владимировна. Это правда, уходить отсюда не хочется. Здесь тихо и спокойно. Но нам уже пора.
Мы выходим из церкви. Зоя Владимировна запирает тяжелые двери, одновременно рассказывая о том, сколько сделали Пироговы для сохранения Троицкого храма. «Я Александру Михайловичу часто говорю: сократи ты лошадей! – объясняет она. – Он так много трудился. Надо остановиться, чтобы немного пожить спокойно!»
Слова Зои Владимировны я передаю Александру Михайловичу, когда он показывает мне свою голубятню в деревянной башне. На нижнем ее этаже разместились голуби-бабочки николаевской породы. Обычно с них и начинают разводить этих птиц все городские мальчишки. На втором этаже – почтари. Рядом – высоколетные курские, свердловские, ижевские голуби.
На каждый этаж башни ведут крутые ступени. Обычно сюда никто, кроме Пирогова, не ходит, потому что никому своих птиц он не доверяет. Даже супруге.
Птиц для храма, которых выпускают на Благовещение, Александр Михайлович отбирает сам. А в День Победы рассаживает по садкам 200 голубей и выезжает с ними в конный поход по окрестным селениям. Первый «салют» из голубей происходит в Троицком, возле памятника участникам Первой мировой и Великой Отечественной. Кстати, памятник этот Пирогов вместе с единомышленниками поставил.
Насыпав птицам зерно, Александр Михайлович присматривается к голубям, выбирает пару почтарей и показывает мне: «Хороши ли?» Я киваю: голуби отличные, словно вылепленные из белоснежного гипса. Этих птиц Пирогов собирается выпустить с паперти в день венчания Алексея и Елены, когда у его друга заживет нога и он вместе со своей избранницей придет в деревянный Троицкий храм на берегу старицы Ветлуги. А может, в честь венчания еще и тройку серых рысаков им подгонит...