Спасибо друзьям за рекомендацию этих, безусловно, автобиографических, но при этом действительно художественных рассказов. Это такие беллетризованные воспоминания из жизни художника.
Книга "рисовального человека" хороша сразу по нескольким параметрам. Кочергин прекрасный рассказчик и интересный человек. Жизнь его настолько удивительна своими поворотами, что уже это заслуживает описания. Но он ещё и встречался с огромным множеством удивительных и замечательных людей. Плюс смог написать об этом грамотно и красиво.
Ангелова кукла. Рассказы рисовального человека
Эдуард Кочергин
Издательство: Вита-Нова, 2022 г.
Серия: Отдельные издания
Читает: Вениамин Смехов
Жанр: Классика
Год: 2010
Длительность: 09:23:16
Оглавление
I. Машка Коровья Нога. Густой рассказ
Томас Карлович Японамать
Поцелуй
II. Анюта Непорочная. Воспоминания затырщика
Гоша Ноги Колесом. Островной сказ
Трамвай
Сэхэшовские «антики»
Ваня-жид
III. Капитан. Островной сказ
Светописец
Василий Петроградский и Горицкий. Островной фольклор
Жизель Ботаническая
Ангелова кукла
Мытарка Коломенская. Из опущенной жизни
IV. Последние
Альбом брандмайора
Последний швальник императора
Топор вепса. Цеховая быль
Куроводец
Реприза дядюшки Хасана. Цирковая быличка
Легенда Петровского острова
Островитянин
V. Платон и Платонида
Потрясатель Ермолай
Водяной
Рыжий чёрт. Святочный рассказ
Бобылиха Нюхалка
Бобыль Продувной
В новое издание книги вошли 32 рассказа, начиная с детских лет, которые Кочергин провёл в колонии-интернате для детей врагов народа, и до взрослого состояния, когда он, будучи театральным художником, путешествовал по русской северной глубинке.
Не все рассказы одинаково прекрасны, это понятно, но большинство вызывает сочувствие к героям и даже восторг от соприкосновения с тем, чего без Кочергина ты бы и не узнал никогда.
Что хорошо?
Автор почти не рассказывает о себе, больше об окружающих людях. И этот фокус зрения мне очень понравился. Ведь как бывает чаще всего? Мы склонны себя считать главной и самой увлекательной фигурой повествования, а здесь другой человек интересует художника больше всего: судьбы, характеры и ситуации описываются с огромной любовью ко всем героям, даже если это умирающий вор в законе и его маруха ("Анюта Непорочная") или проститутка ("Жизель Ботаническая", "Ангелова кукла").
Часть I и II рассказов, думаю, перекликается с книгой "Крещёные крестами" – это как раз рассказы о детдомовском и беспризорном детстве рассказчика. Здесь меня поразил "Томас Карлович Японамать" – фигура колоритная сама по себе, но ещё и с удивительным посылом: через искусство татуировки мальчик понял своё призвание художника.
"Это был мой первый учитель рисования. Он научил меня делать наколки и подарил иголки. И японским способом, но уже сильно адаптированным я выколол в колонии восемью иголками семерых «усатых». Я спасался этим, кормился этим в блатном мире, потому что сил у меня особенных не было, звероподобия тоже. Во всяких передрягах блатной жизни спасало ремесло, полученное от Томаса Карловича."
III часть включает Островные сказы – хроники Васильевского острова, там и герои, и сюжеты весьма своеобразны, поскольку на Васильевском издавна собирался самый странный люд.
IV часть рассказывает о "последних из могикан": остатках дворян (причём интересно подано - через мебель, которую театр приобретает для постановки) "Последние", "Альбом брандмайора", "Последний швальник императора") или последний в своём роде удивительный артист ("Куроводец"), или целая актёрская тусовка, как сказали бы сейчас:
"И действительно, в этой бухточке дважды или трижды в неделю под видом рыбаков собиралась бражничать у костра богемная часть алкашного человечества петроградских островов. Среди них были бывшие артисты, бывшие писатели, историки, художники, которых сханыжила жизнь, пустив их мечты и надежды под откос. На берегу стерляжьего пруда наслаждались они дымом свободы, запивая его чем придется." ("Легенда Петровского острова")
И, наконец, V часть – это рассказы о людях из глубинки, которые встретились автору в путешествиях: пронзительная история любви "Платон и Платонида", рассказ о знахарке "Бобылиха Нюхалка" и удивительных картинах "Бобыль Продувной"
"Что-то завораживающе древнее было в этом действии. Страшная печаль по исходящему и, одновременно, мечта о свято-светлом рае. Такое не забыть. Толпа ещё долго стояла молча, переживая слышимое.
Контртенор мужского слепца и женский голос, соединяясь, действовали на кожу спины. И еще что поражало и гипнотизировало слушателей — это подлинность сопереживания певцов. Они соединяли собой народный плач с мощью тысячелетней веры…" (Платон и Платонида")
Вениамин Смехов читает прекрасно – с нужными интонациями, вдумчиво, красиво и спокойно. Тон рассказчика доверительный, будто сам автор с тобой говорит.
Что не так?
Может быть, кому-то это покажется недостатком, а я бы включила и этот пункт в достоинства.
Кочергин не профессиональный писатель, он искренен и честен – ничего не придумывает, не преувеличивает и не приукрашает. Лично я люблю такие непридуманные рассказы, мне приятно осознавать, что все эти удивительные герои и сюжеты сделаны самой жизнью, а Кочергин просто всё это записал. Это реально энциклопедия островной жизни Питера (и страны в целом) послевоенного периода.
А может, вы уже читали? Или собираетесь?