Недавно в группе ВК «Большевик» была опубликована статья, заявляющая своей темой применение диамата для понимания насущных проблем современного левого движения: "О кружках и кружках (О применении диамата к левому движению)"
Мы решили разобраться более подробно.
Кружка как показатель мышления.
В начале статьи совершенно верно отмечается, что для полноценного понимания природы и общества необходимо овладеть определённым методом познания – диалектическим материализмом, который заключается в изучении вещей такими, какие они есть (материализм), а также рассматривает явления в их движении и взаимосвязи (диалектика). Диамат «опирается на три закона»: единства и борьбы противоположностей, перехода количества в качество и отрицания отрицания.
Далее нам предлагается демонстрация овладения этим методом в применении к стеклянной кружке (автор тонко подметил созвучность слова «кружка» и «кружок»). Что ж, посмотрим на силу диамата в его применении «большевиками».
Сначала, по первому закону, автор ищет источник развития кружки, который по его логике может быть только одним внутренним коренным противоречием, и находит его в двух внутренних противоположных борющихся тенденциях в ней: к сохранению формы кружки и к разрушению формы кружки. В этой борьбе преобладает тенденция к сохранению формы, ведь «кружку делает таковой её форма».
Затем по логике автора только что преобладающая, побеждающая тенденция к сохранению формы кружки вдруг почему-то начинает уступать, проигрывать тенденции к разрушению формы кружки, что приводит сначала к постепенному, количественному разрушению кружки, а затем скачкообразному переходу количества разрушений в новое качество - «горстке кварцевого песка» (как происходит этот скачок, в какой момент резко возникает новое качество – автор не поясняет). При этом медленные количественные изменения – это эволюция, а резкое изменение качества автор называет революцией. Таким образом, наша кружка совершила революцию, рассыпавшись в песок. Когда же мы из этого песка сотворим новую кружку, она видимо совершит контр-революцию. К таким нелепым выводам нас подводят.
Наконец, демонстрируя своё понимание закона отрицания отрицания, автор указывает, что процесс разрушения кружки привёл к «новому качеству» - кварцевому песку, который противоположен «качеству под названием кружка», а затем автор продолжает «усиливать преобладание тенденции к разрушению» и «разрушать песок», что предполагает внешнее воздействие, но ведь пару абзацев назад он утверждал, что тенденции к движению существуют только внутри кружки, являются внутренними, а не внешними, как же он предлагает их усилить? И это один из множества примеров весьма корявого языка, за которым трудно понять, что же именно хотел сказать автор. Например, утверждается, что отрицание означает «критическую переработку» старого качества новым. Критически переработать что-то может человек, сознательная личность, но что может «критически переработать» кружка, песок или жидкое стекло? В сочетании с «внутренними тенденциями к движению», самодвижением неживых объектов это выглядит так, будто автор уверовал в сознательную активную деятельность стекла, то есть перешёл от материализма к пантеизму, одушевлению природы.
Но удивительные метаморфозы продолжаются: в результате «разрушения» кварцевого песка получается… кварц в ином агрегатном состоянии – жидкое стекло. С таким же успехом можно «разрушить» воду, превратив её в лёд или пар, а затем «создать» обратно. Автор уверяет нас, что при этом произошло развитие, и жидкое стекло как «более поздняя ступень развития» повторяет кружку в новом качестве, так как имеет с ней некоторые общие качества. Однако общие качества можно найти у чего угодно и с чем угодно, это ничего не доказывает. При этом автор начинал с одного качества – формы кружки, а пришёл к жидкому стеклу, которое не имеет ничего общего с формой кружки, и из которого можно сделать всё, что угодно, хоть стакан, хоть оконное стекло. Где в жидком стекле мы можем увидеть более позднюю ступень развития кружки – остаётся загадкой.
Чтобы понять, отчего авторы работы совершают такие кульбиты и выверты и отчего возникают столь странные выводы, следует постараться разобраться в действительном содержании того процесса, который нам пытаются подать как настоящую диалектику. Начать стоит с того, что если мы хотим вывести процесс развития стеклянной кружки, то это требует от нас более конкретного рассмотрения целого ряда связанных процессов. И задача будет в том, чтобы проследить логически верно как сами эти процессы, так и их взаимосвязь.
Форма кружки выделяется автором как её главное качество и противоречие, источник её развития. Однако у стеклянной кружки есть множество разнообразных качеств, и в каждом из них будут проявляться разные диалектические противоположности: она может быть большой или малой, прозрачной или мутной, пустой или полной, прочной или хрупкой, целой или разбитой, самых разных форм и оттенков. Отличаются и качества использования кружки: из неё можно пить, а можно и ударить недруга по голове. Можно торговать кружками и делать на них прибыль. Что же делает именно форму кружки её главным качеством?
Автор отвечает: «нашу кружку делает таковой ее форма». Но откуда берётся эта форма, кто её создаёт, наряду с другими качествами кружки? Как возникла эта кружка и кто решает, что с ней будет дальше? Ответ прост: кружку вместе с её формой делает таковой человек, человеческое общество на определённом этапе развития производительных сил, исходя из общественных потребностей. Кружка появилась потому, что человек её создал, и в таких формах, чтобы, например, удобно из неё пить. Труд человека – это определяющий фактор её развития, источник её движения. Весь процесс создания, использования и развития кружки подчинён воле человека, и зависит от развития человеческого общества. Таким образом мы видим, что сказать что-либо о развитии кружки, исходя только из её внутреннего самостоятельного движения, не говоря о процессе её исторического развития, критически невозможно.
О каком же тогда развитии кружки ведут речь авторы, имея в виду «внутренние тенденции к разрушению и сохранению формы»? Действительно, возможность как сохранения устойчивой формы, так и её разрушения имеется внутри кружки, а именно в свойствах материала, из которого она состоит, в данном случае стекла. Внутренняя сторона изменения – в самих свойствах стекла, они определяют то, как именно могут происходить изменения. Но есть ещё и внешняя сторона – воздействие, которое запускает и управляет этими изменениями. Таким образом, источник изменения – в единстве внутренних свойств и внешнего воздействия, и отрывать одного от другого нельзя. Рассмотрим это чуть более подробно.
Как известно, стекло – это аморфный и устойчивый к внешней среде материал. Древние находки из стекла имеют возраст в несколько тысяч лет, и прекрасно сохранились до наших дней, не превратились в песок. Сами по себе стеклянные предметы не разрушаются, стекло само по себе не распадается на песчинки. И хотя возможность разрушения и изменения обусловлена свойствами данного материала, нужно или механическое, или термическое или агрессивное химическое воздействие для осуществления этого изменения. В стекле есть не «тенденция», а свойство к изменению, но реализуется оно под внешним воздействием. Причем характер изменения напрямую зависит от оказанного воздействия. Предмет из стекла можно разбить, а можно и расплавить, оказав достаточное тепловое воздействие. Если разбить стекло, а осколки растолочь на крупицы, даже в пыль, то это будет всё ещё стеклянная пыль, а не кварц.
Мы видим теперь, что под видом «развития» и «революции» кружки нам подают процесс изменения материи стекла. При этом крайне характерно, что под «развитием» авторы рассматривают разрушение, деградацию. Это воображаемое «развитие» мало того, что идёт вспять, так ещё и последовательность этапов такого обратного развития перепутана. Развитие кружки и изменение стекла – это разные процессы, которые объединяются в процессе создания кружки. Нельзя брать только одну сторону – изменение стекла, изолируя этот процесс от всего прочего, не рассматривая и отбрасывая то, почему происходят изменения материи и принимая только однобокий факт хоть какого-то его наличия. Здесь теряется главное: если изменение кружки из стекла может происходить под действием стихии и естественных причин, то для её создания непосредственно требуется наличие человеческого труда, то есть целенаправленного подчинения процессов изменения материи человеческой воле. А значит необходимо рассматривать еще и исторические процессы развития как обработки стекла, так и изготовления кружек.
Имея в виду изложенные выше процессы, мы теперь можем проследить их логическое объединение и, хоть и очень грубо, представить в результате чего возникает стеклянная кружка, получить действительные знания о предмете, и о примерных направлениях его развития.
С целью получения посудного стекла для производства кружки необходимо плавление смеси не только кварцевого песка, а также извести и соды. В результате из этой смеси получается жидкое стекло, из которого затем формируют кружку. Форма эта обусловлена уровнем развития общества, производительных сил и отношений. Получается, реальные стадии развития / становления кружки кружкой — это 1) возникновение общественной потребности в кружке -> 2) замысел, представление о кружке у изготовителя -> производство: 3) смесь песка с другими компонентами -> 4) нагрев до жидкого стекла -> 5) формирование кружки. Которую затем опять можно расплавить в жидкое стекло для получения другого стеклянного предмета, то есть выйти на новый цикл развития.
Из статьи видно полное непонимание разницы между понятиями движения и развития. А разница заключена в том, что развитие – это не просто движение, а движение поступательное, в одном направлении к усложнению, к появлению нового, чего ранее ещё не существовало. Поэтому об эволюции и революции можно говорить только при рассмотрении процессов развития, а не «обратного развития» или процесса разрушения, деградации. Так же как циклические, повторяемые процессы перехода вещества из одного агрегатного состояния в другое, из твёрдого в жидкое и обратно, никакого развития не несут. Не всякий качественный скачок можно назвать революцией, а лишь такой, что приводит к возникновению принципиально нового. Возникновение из неживой материи живых организмов, возникновение из живого организма мыслящего человека – вот примеры революционного скачка в развитии.
Вследствие этого непонимания автор выдаёт за новую ступень развития кружки жидкое стекло, а дело обстоит ровно наоборот – это кружка является новой ступенью развития жидкого стекла, имея с ним не просто общие качества, а реализуя эти качества в новой форме, полезной человеку. Тут отрицание отрицания проявляется, например в том, что качество твёрдости песка сначала отрицается жидким стеклом, а затем стекло вновь затвердевает в форме кружки, но уже по-новому, так, как требуется человеку.
Поверхностно понятый и потому неверно применяемый метод диалектического материализма ничего не дал читателю в понимании сути стеклянной кружки, а наоборот увёл в абстракции, совершенно оторванные от реального существования кружек. Нет здесь ни заявленного материализма – рассмотрения вещи такой, какая она есть на самом деле, ни диалектики – понимания существенных взаимосвязей и причин развития вещей. Наблюдается только попытка заменить настоящее, сложное, требующее серьёзных умственных усилий мышление примитивной схемой, догмой, подстраивая реальность под пустую схему. И если жизнь не встраивается в эту схему, что ж – тем хуже для жизни!
В этих рассуждениях мы наблюдаем даже не мысли дилетанта с отдельными логическими ошибками, что можно было бы простить марксисту с пробелами в образовании и несовершенством мышления (себя я тоже отношу к таковым), а искажённое и ограниченное догматизмом мышление, которое скрывается за оболочкой псевдо-философского текста и самоуверенно подаёт свои выводы как истину в последней инстанции. Видно непонимание того, что диалектический метод – это метод мышления как очень непростого процесса, который требует не только действительных знаний фактов о предмете, но и развитого умения мыслить, обобщать и связывать эти знания. Диамат не сводится к трём формально усвоенным законам, а представляет собой комплексную систему мышления, пытались овладеть которой многие, но в полной мере овладели этим методом, научились действительно мыслить лишь единицы. Такое воинствующее невежество «большевиков», формальное «знание» без понимания гораздо опаснее и вреднее простого незнания, ведь оно не знает сомнений и стремится к распространению среди невежд.
От кружки к кружкам
Далее «большевики» переходят от простого к сложному, применяя свой универсальный метод, «чтобы разобраться в сущности левого движения». Нетрудно догадаться, какой при этом получается результат.
Коренным противоречием, приводящим левое движение к развитию, обозначаются «две противоположные линии, два течения – марксизм и оппортунизм». Из этого следуют интересные выводы: марксизм не может существовать без оппортунизма, поковыряй любого марксиста – найдёшь оппортуниста, покончите с оппортунизмом – покончите и с марксизмом. Тут же нам правда сообщают, что с оппортунизмом можно покончить, покончив с эксплуатацией рабочих. По логике автора получается, что с окончанием эксплуатации рабочих покончено будет не только с оппортунизмом, но и с марксизмом. Автор пишет об этом в соседних предложениях, и не видит здесь никакой проблемы. Здесь не то, что диалектическая – формальная логика отсутствует.
Попробуем разобраться, что есть марксизм и оппортунизм. Марксизм можно определить как понимание и применение теории, впервые разработанной Марксом, в интересах рабочего класса. Оппортунизм обычно определяется как теория и практика в рабочем движении, заключающаяся в отказе от революционной борьбы пролетариата, обмане и предательстве интересов пролетариата в пользу своих личных интересов. Казалось бы, вот оно – ключевое противоречие: одни за рабочий класс, другие против.
Но ошибка у «большевиков» здесь та же, что и с кружкой – за коренную противоположность и источник развития выдаётся видимое противоречие, которое лежит на поверхности. Левое движение существует не само по себе, не в вакууме. Его развитие определяется прежде всего развитием более широкого движения пролетариата, уровнем классовой борьбы, то есть в конечном итоге противоречием между трудом и капиталом, между общественным производством и частным присвоением, между огромной массой нищих рабочих и ничтожным числом владеющих всем буржуев, между унижением, войной и загрязнением природы для большинства, и вседозволенностью, вечным праздником и роскошью – для абсолютного меньшинства.
Именно это непримиримое противоречие между пролетариатом и буржуазией толкает наиболее активных, наиболее прогрессивных людей к поиску выхода, именно оно заставляет их осознавать классовые интересы пролетариата как свои собственные, делает их марксистами и вызывает к жизни левое движение. Оппортунизм же возникает в процессе классовой борьбы как загнивание части левого движения, переход её на сторону буржуазии для противодействия рабочему движению, как прямой или косвенный подкуп буржуазией части авангарда рабочего класса для его обмана и ослабления. Поэтому противоречие между марксистами и оппортунистами в левом движении существует не само по себе и не только внутри, оно подчинено основному противоречию между классами.
Из этого непонимания происходят и бесплодные рассуждения авторов о смене тенденций в левом движении: «Ещё вчера коллектив был оппортунистическим, но вот к нему пришло пополнение марксистов, или часть людей изменила взгляды, или часть оппортунистов ушла, и он сегодня таковым быть уже перестал.» Пытаясь найти источник развития только внутри левого движения, отрывая его от классовой борьбы, «большевики» ничего не могут сказать о том, откуда берутся марксисты, как и почему часть из них становится оппортунистами, и как бороться с оппортунизмом. Точнее, бороться с оппортунизмом по их логике и не нужно, ведь они считают оппортунизм неотъемлемой частью марксизма, оппортунизм, по их мнению, нормален и даже «столь же необходим, как и марксизм». Общественное бытие, условия жизни закономерно рождают оппортунизм, изменить эти условия марксист не может, а может лишь «прощупать» оппортуниста, убедить его в своей точке зрения (автор некорректно называет это «компромиссом») или размежеваться с ним. Всё, что они в силах предложить – это «усиливать единство с марксистами» и «усиливать размежевание с оппортунистами». За этими абстракциями скрывается теоретическая и практическая беспомощность.
В чём же заключается практика «большевиков» по «усилению тенденций»? В постоянных конфликтах, в обязанности марксистов конфликтовать со всеми, кого посчитают оппортунистами. При этом в оппортунисты записываются, по сути, все, кто в чём-то не согласен с практикой «большевиков», в частности не желает участвовать в конфликтах с ними в форме, которую они называют «критикой и самокритикой» (где самокритика отсутствует полностью). Подобная «критика» может доходить до формы «открытой матерщины», и тем не менее, считают авторы, настоящий марксист не должен избегать такой «критики» даже в форме хамства и оскорблений, а пытаться найти в ней некое содержание, в противном случае он «буржуазный формалист» и, конечно, оппортунист. В качестве примера они приводят разговор марксиста с воображаемым рабочим, когда он критикует марксиста «в самой грубейшей форме», а марксист должен это терпеть, видимо ради целей классовой борьбы.
Практически прямым текстом авторы дают себе характеристику в самом конце статьи. Рассматривая себя как марксистов, они представляют своё развитие во всё большем знании и применении диамата, что приводит к изменению их формы. И форма эта проявляется в том, что для общества они становятся всё более неприятными, непонятными, аморальными и асоциальными. Авторы обвиняют в этом идеологию буржуазного общества, но не учитывают, что в своей аморальности и асоциальности они отрываются не столько от буржуазии (она-то давно растеряла и дискредитировала все моральные принципы), сколько от человеческого общества вообще, от своего класса и от левого движения. Их «развитие» обернулось превращением в люмпенов и нигилистов, которые видят вокруг себя одно лишь разрушение, презирают и ненавидят любые устои общества, отвергают высшее благо, отвергают гуманизм. И вполне заслуженно получают презрение общества в ответ. Они – продукт своего времени, но это их не оправдывает, так как они не стыдятся, а гордятся своим положением, да ещё пытаются морально дезориентировать и сделать других такими же люмпенами, распространяют не пролетарскую, а люмпен-культуру. Для прогрессивного революционного рабочего движения, строящегося на высоких моральных принципах, стремящегося к строительству нового мира и человека, люмпены представляют лишь помеху, и поэтому они могут поддерживать к себе хоть какой-то интерес только постоянным эпатажем, скандалами и нападками на всех вокруг, пытаясь самоутвердиться за чужой счёт. Впрочем, это вряд ли спасёт их от забвения, как и прочих маргиналов в левом движении.
Здесь стоит хотя бы вкратце коснуться проблемы этики и морали, решением которой кстати тоже занимается диамат. И следует поблагодарить за это «большевиков», ведь именно разбор их «формы критики» вынудил более подробно погрузиться в эту тему, оказавшуюся, как ни странно, очень важной для левого движения.
Наши современные нигилисты отрицают всякую мораль, утверждают, что мораль – это продукт буржуазного общества. На деле же мораль имеет классовую природу, и наряду с загнивающей моралью буржуазии существует и прогрессивная мораль рабочего класса, в которой выражаются высшие ценности: справедливость, взаимопомощь, стремление к истине. Так же, как и нормы поведения: уважение, вежливость, честность, порядочность – давно уже забыты буржуазией, но их сохраняет пролетариат, как прогрессивное в культуре. Диалектическое отрицание морали буржуазии заключается не в отрицании морали вообще, а в критической переработке и усвоении всего прогрессивного, что было в этой морали. Человек существо социальное, он формируется обществом, в том числе через усвоение социальных норм и морали, без них он существовать не может. Этот факт могут не признавать только люди, оторванные от общества, асоциальные элементы, которых Маркс назвал люмпен-пролетариатом.
Общественным причинам и процессам люмпенизации посвящена замечательная статья «Люмпенизация и люмпенские идеологии…», где мы найдём немало общего с нашими героями:
http://marksizm.ucoz.ru/publ/13-1-0-374
Характерно, что именно люмпена вместо рабочего «большевики» приводят выше в пример, ведь именно в люмпене, а не в рабочем видят они свою опору. Однако несмотря на широкие процессы люмпенизации, которые захватывают не только часть рабочих, но и так называемую люмпен-интеллигенцию, к которым можно отнести и господ «большевиков», тем кто действительно имеет дело с пролетариями очевидно, что большинство из них ценят социальные нормы и вежливую уважительную форму общения просто потому, что это помогает в общественном производстве и жизни. Поэтому объединиться с помощью «грубейшей критики» наши борцы с моралью могут только с такими же оторванными от общества люмпенами, как они сами. И здесь дело не столько в уродливой форме, сколько в стоящем за ней отвратительным содержанием. Отрицание моральных принципов неизбежно оттолкнёт как левых активистов, так и обычных пролетариев. Люмпенское мировоззрение стремится теоретически себя оправдать, выдавая своё хамство и ругань за «критику», представляющую некую ценность для коммунистов, превознося нелепые конфликты до источника развития левого движения.
Между тем, правильно определив настоящий источник левого движения – в классовой борьбе, отсюда только и возможно начать анализ его развития. Следует изучить историю и состояние современного пролетарского движения, развитие классового сознания не только в России, но и за рубежом, в мире в целом, оценить уровень классовой борьбы как соотношения сил между наёмными рабочими и капиталистами, состояние капитализма на данном этапе. Отсюда можно подойти к перспективе создания рабочей партии. То есть нужно всесторонне изучить и понять предмет исследования как он есть с взаимосвязями и развитием, а не подменять действительное развитие абстрактной схемой.
Тогда станет понятнее, что делать с оппортунистами. Оппортунизм, как мы увидели, реализуется в интересах буржуазии, а рабочему классу, левому движению оппортунизм не нужен. Да, оппортунист без прикрытия марксизмом невозможен, так же как и капиталист не может существовать без рабочего. Однако марксист без оппортунизма не только возможен, но и необходим, так же как рабочим необходимо избавиться от капиталиста. Оппортунист – это паразит на теле рабочего движения, и хотя он и неизбежный продукт классовой борьбы, мириться с ним ни в коем случае нельзя. Оппортунизм опасен для рабочего движения, поэтому борьба с ним – одна из важнейших целей. Для борьбы с оппортунизмом недостаточно размежевания, нужна и критика для выведения истинных целей оппортунистов на чистую воду, и рабочая солидарность, подкреплённая полно разработанной теорией, классовой культурой и моралью для ясного понимания авангардом пролетариата приоритета классовых интересов над личными.
Ограниченность мышления проявляется и разделе статьи, посвящённой легальности и конспирации. Начиная с диалектического единства, с необходимости сочетать легальную работу и конспирацию, приходят в итоге к тому, что даже «в разгул самой тяжелейшей реакции» нужно вести преимущественно легальную работу, так как это требуется для формирования партии. Мало того, что это противоречит истории, ведь, например та же партия большевиков в условиях царской реакции вела преимущественно нелегальную работу. Так ещё и совершенно нелогично игнорирует очевидную прямую связь между реакцией и конспирацией: чем сильнее реакция, тем сильнее должна быть конспирация. Показателен пример с цветком, который автор предлагает посадить на Луне, «как бы ни было нам неприятно», ведь там он получит «коренное условие роста» – солнечный свет. Остальные условия роста цветка – наличие воды и почвы – полностью игнорируются. И как цветок не вырастет в бесплодном лунном грунте, так же и легальная работа по созданию партии в условиях усиления реакции обречена не просто на провал, а на тяжелейшие последствия для левого движения в виде репрессий. По глупости, или со злым умыслом, но к чему нас призывают?
Догадки о том, что люмпенские воззрения окажутся не принятыми не только массами в целом, но и левым движением, выражаются в идее о том, что в условиях капитализма идеи буржуазии господствуют не только у подавляющего большинства общества, но и в левом движении. Поэтому настоящие марксисты в левом движении всегда будут в меньшинстве, а «несознательное большинство» должно подчиниться этому меньшинству, но подчиниться в борьбе крайне странно понимаемым способом «демцентрализма, где низы следят за верхами, а верхи за низами». Как несознательные низы будут следить за сознательными верхами, при том, что вся власть будет у верхов – опять же остаётся тайной. Думается, разгадка проста – никак, и это как раз и является настоящей целью лидеров «большевиков», подчинить себе как можно больше несознательных людей.
На самом же деле, как бы буржуазия не старалась забить своей идеологией головы рабочего класса, сама жестокая реальность разбивает любые иллюзии, отрезвляет и заставляет искать ответы и пути выхода. Само движение капитализма к пропасти открывает глаза всё большему числу людей, вовлекая их в левое движение. Идейное господство буржуазии относительно и неустойчиво, и с усилением классовой борьбы должно быть разрушено господством идей пролетариата, который составляет абсолютное большинство. Авангард пролетариата, усвоивший и развивающий передовую теорию, должен стремиться не подчинить себе несознательную массу, а поднять, подтянуть окружающих на свой уровень, чтобы в конечном счёте добиться всеобщего самостоятельного мышления, сознательного участия всей массы пролетариата в преобразовании общества.
Далее посмотрим на понимание авторами того, что движет марксистами. Нам сообщают: «Каждым марксистом движет вполне себе эгоистичное желание избавиться от отчуждения». «Идея всеобщего блага вторична, она вытекает из личного». «Уберите личное благо из этой цепи, и общественное станет бесполезной и беспричинной пустышкой. Если марксист начинает вам, на вопрос о личной цели, отвечать фразами про общее благо – это признак оппортунизма, потому что в действительности для него первично личное благо, а не общественное.»
Сразу на ум идут известные оппортунисты, только на словах стремящиеся к общему благу, например товарищ Дзержинский: «Я видел и вижу, что почти все рабочие страдают, и эти страдания находят во мне отклик, они принудили меня отбросить всё, что было для меня помехой, и бороться вместе с рабочими за их освобождение.» «… чтобы достигнуть поставленной цели, такие, как я, должны отказаться от всех личных благ, от жизни для себя, ради жизни для дела».
Люмпен-интеллигенция снова пытается свою атомизацию и индивидуализм завернуть в обёртку теории. Между тем, ради удовлетворения эгоистичного желания немедленно избавиться от отчуждения марксизм подходит мало, так как не обещает быстрых и простых решений. Более того, сегодняшние левые активисты далеко не факт, что смогут воспользоваться плодами своей борьбы. Если же первично личное благо, то есть гораздо более короткие и простые пути – можно, например, стать предпринимателем, отчуждая прибавочную стоимость у других, или тем же оппортунистом на содержании у капиталистов. Однако автор опять всё перепутал – первично именно благо общественное, так как первично общество, а не личность, общество – это то, что формирует личность, человек со всеми своими интересами существует благодаря обществу. Классовое сознание заключается в осознании приоритета общественных интересов над личными, необходимости борьбы за общие интересы, а значит за интересы класса, который представляет эти общие интересы, ведь только то, что хорошо для человечества, то хорошо и для человека. Ради общей цели жертвуются личные интересы как мелкие и незначительные, человек возвышается при осознании того, что он не так уж и велик в масштабах общих целей человечества. Признание же личного блага первичным как раз и приводит к оппортунизму, к предательству интересов прогрессивного класса в угоду своим собственным узким интересам. К чему ведут такие речи яростных «борцов с оппортунизмом»?
Подводя итог, можно сказать, что в статье «большевиков» нет ни действительного изучения закономерностей развития левого движения в целом, ни адекватного анализа его конкретных особенностей. Ни теоретической, ни пропагандистской ценности указанная работа не представляет, ничего нового не несёт, а способна только запутать какого-нибудь наивного человека, не умеющего за псевдо-философской, заумной обёрткой увидеть путаницу мыслей и догматическую пустоту. Исходя из прошлого опыта, нет оснований для надежд на возможность переубедить и достичь «компромисса» с членами группы «Большевик», слишком уж сильно замещено у них действительное мышление закостенелыми догмами, случайно вырванными из учебника диамата, слишком уж сильно оторвались они от настоящих общественных принципов и интересов. Но могу лишь надеяться, что читателю, способному к критическому осмыслению марксисткой теории, этот разбор даст почву для размышлений, а пример наших горе-диаматчиков окажется в какой-то мере показательным и поучительным.