Работа в ВАК СССР
В чем заключалась Ваша работа в ВАК СССР?
В то время произошла реорганизация Высшей аттестационной комиссии – она стала не при Министерстве образования СССР, а при Совете Министров СССР. С одной стороны, статус повысился, с другой, это повлекло много перемен организационного характера.
Территориально переехали из здания министерства в бывшее здание школы в переулке Мечникова. За время реорганизации и переезда накопилась масса аттестационных дел. Их нужно было рассортировать по специальностям, в рамках специальностей по годам, направить на экспертизы, а после этого с результатами экспертизы предоставить на утверждение на Коллегию ВАК СССР кандидатские, а на Президиум ВАК СССР докторские диссертации. В каких-то случаях вызывали соискателя на собеседование в экспертный совет. Отдельное направление – рассмотрение предложений о создании докторских и кандидатских диссертационных советов. У меня был участок – политическая экономия, мировая экономика и специальные экономические науки по всем 15 республикам Советского Союза. В моем подчинении было два человека. Втроем нам было необходимо успеть выполнить весь массив этой важной организационной и технической работы. Поэтому в первый год мы часто работали по 16–17 часов в день. С учетом того, что дорога занимала у меня 7 часов, мне в этих случаях приходилось ночевать прямо в кабинете.
Работа была в основном техническая, но у меня как кандидата экономических наук она была и аналитической. Я анализировал утвержденные докторские диссертации по экономическим наукам, готовил на них аннотации для выпуска в журнале «Экономические науки».
Эти аннотации были чем-то обязательным?
Нет, это было мое предложение, которое поддержали в ВАК и в редакции журнала.
Перейдя в ВАК СССР на работу, пришлось оставить науку?
Нет. Хотя времени и не хватало катастрофически, я работал над своей докторской диссертацией. Углубился в вопросы стоимости, появились первые идеи по созданию теории ложной стоимости. Они оформились, когда я поработал на конкретных практических участках. В ВАК СССР я работал с 1977 года. После этого в самом начале 1980-х годов перешел на преподавательскую, а затем научную работу.
Почему ушли из Высшей аттестационной комиссии?
У меня там возник конфликт: чем дольше я там работал, тем больше видел, что оценка работ не всегда проводится по чисто научному принципу. Имеет место отклонение сильных работ и «протаскивание» откровенно слабых диссертаций. Убедившись, что мои наблюдения не безосновательны, открыто выступил против этого. Естественно, начальству это не понравилось и, в конце концов, я ушел оттуда.
Были последствия для Вас?
Чтобы другим «критиканам» было неповадно, вдогонку решили сформировать против меня партийное дело. Сформировали, направили во Всесоюзный заочный финансово-экономический институт, где я работал в должности доцента, с предложением обсудить меня по партийной линии как клеветника и шантажиста.
Поскольку от ВАК все зависели, мое дело рассмотрели, как «просили», было принято решение о моем исключении из партии. Более того, я впоследствии узнал, что на работу в институт меня взяли специально, чтобы потом со мной расправиться. Начальник отдела, член Коллегии ВАК Г. Б. Правоторов договорился об этом с ректором института Н. Г. Сычевым. И тот специально для этого пригласил меня на работу. Обещал полную поддержку.
А когда дошло до дела, вызвал меня и говорит: «Представляешь: куда деваться. Иначе весь институт раздраконят. Тебя уничтожили, так и институт уничтожат. Я не могу этого допустить: у меня несколько сот человек в подчинении. Так что ты извини – мы тебя из партии исключим». Ответил ему так: «Вы меня тоже извините, но я тогда буду бороться, последствия могут оказаться для Вас неожиданными».
В то время исключение из партии было делом очень серьезным…
Более чем. В том числе это означало запрет на идеологическую работу, на преподавание общественных дисциплин, потерю преподавательской работы – много чего. А как раз в этот момент была объединенная комиссия ЦК КПСС и КПК при ЦК КПСС, которая проверяла работу ВАК СССР по многочисленным жалобам.
И в ходе этой работы кто-то из сотрудников предложил комиссии: «А Вы вызовите Ежова, поговорите. Он наш бывший работник, очень хорошо знает все нарушения. Его за это преследуют». Меня пригласили. Я им рассказал всю систему, сказал какие документы стоит срочно ксерокопировать, потому что их через день-два после нашей беседы уничтожат (что в самом деле и произошло). Они сделали копии, заверили их.
Заинтересовались и моим делом, рассмотрели его. И когда мое дело об исключении из партии из первичной организации института передали в райком партии на утверждение, туда пришла эта комиссия ЦК КПСС с материалами, выявленными в ходе проверки. Райкому партии было документально показано, что это преследование за критику, что обвинения надуманны, сфальсифицированы. В результате на уровне райкома меня полностью реабилитировали, а тех, кто сфабриковал мое дело в институте и в ВАК, привлекли к партийной ответственности. Они получили по партийному выговору с занесением в учетную карточку – тогда это было серьезно.
Мне сказочно повезло. Председателем комиссии был доктор философских наук Марат Николаевич Перфильев – честный человек, принципиальный коммунист. На него давили, но он выстоял. Большое ему спасибо и низкий поклон. Он уже ушел из жизни. Царство ему Небесное.
Почти как в сказке…
Да, такая вот чудо-сказка получилась, показывающая, что правда есть и на земле.
Порядочные люди существуют во все времена, просто они не очень заметны, поскольку не стремятся себя рекламировать. Были они и тогда. Подключилась газета «Социалистическая индустрия». В ней опубликовали статью «Кривая вседозволенности».
Комиссия выяснила, почему в институте так безропотно выполняли устные распоряжения отдельных ответственных сотрудников ВАК. Это происходило потому, что они у себя в институте фабриковали диссертации. Например, человек защитил диссертацию, а на следующий год практически эту же диссертацию, только с измененным названием защищает другой приближенный к ректору преподаватель. Совпадение текста 95 процентов, а ВАК ее утверждал… Так же публиковали книги, методички.
То, что сейчас процедура защиты диссертаций приобрела открытый характер: все диссертации находятся в открытом доступе в сети «Интернет», и любой может познакомиться с их текстами, – это правильно, потому что предупреждает те серьезные коррупционные нарушения в науке, которые имели место в то время. Другое дело, что и современная система не идеальна, но свои изъяны есть почти в любой системе.
В то время диссертацию тоже можно было прочитать – в Ленинской библиотеке в Москве, в библиотеке вуза, где проходила защита. Но технически это на порядки сложнее, чем прямо не выходя из дома прочитать представленную диссертацию в компьютере.
После такого конфликта с ВАК Вам, наверное, сложно было защитить докторскую диссертацию…
Первую мою докторскую они отклонили. По партийной линии расправиться со мной у них не получилось, поэтому они отомстили мне за счет моей докторской диссертации.
В 1985 году я ее защитил, потом трижды перезащищал. Они меня направляли в Институт экономики АН СССР, дали там установку «с Ежовым расправиться». А Ежов там защитился единогласно. Потом направили еще в одно место, и там успешно прошла защита моей диссертации.
Мою диссертацию положительно оценили академические институты по экономике всех 15 союзных республик, все НИИ цен, Госкомцен СССР и РСФСР. Самые выдающиеся «ценовики» были у меня официальными оппонентами. Ведущей организацией был Институт экономики АН СССР. Несмотря на то, что было около ста положительных отзывов и три успешных защиты, ВАК отказал в утверждении.
Как это могло быть?
Просто волюнтаристское решение. Без объяснений. Сначала пытались мне приписать политические мотивы, что я нарушаю идеологическую линию партии, проповедую рыночный социализм. Направили на дополнительную экспертизу академику Н. П. Федоренко и академику Н. Я. Петракову, который в то время был член-корреспондентом АН СССР. Они меня вызвали, и Н. П. Федоренко сказал: «Нам направили твою диссертацию, дали установку дать отрицательный отзыв. Но мы тебя знаем. Я человек старый, мне пора подумать о том, как я предстану перед Господом Богом. И мне совесть моя дороже. Мы даем положительный отзыв на твою диссертацию и рекомендуем ее опубликовать в издательстве "Высшая школа"». И моя диссертация была там опубликована! У меня сохранилась копия их положительного отзыва. Но несмотря на это, ВАК принял по диссертации отрицательное решение.
Опротестовать его было невозможно.
Но Вы ведь защитили вторую докторскую диссертацию тоже по экономике?
Спустя 18 лет. Честно сказать – уже не хотел. Но Герольд Александрович Краюхин, который тогда был членом экспертного совета ВАК РФ по экономике, хорошо знал ситуацию, уговорил меня еще на одну защиту, фактически той же самой диссертации, с другим названием, доработанной с условием произошедших в экономике перемен, с новыми материалами, подтверждающими то, что мной было доказано за 20 лет до этого.
И была интересная история. Один из членов диссертационного совета профессор Николай Дмитриевич Колесов, участник Великой Отечественной войны (он был без ноги – инвалид войны), заслуженный деятель науки, уважаемый во всем Советском Союзе, задал мне вопрос: «Анатолий Николаевич, мы Вас хорошо знаем, а зачем Вы вторую диссертацию докторскую защищаете по экономике?» Ему сказали, что ту не утвердили. Он очень удивился: «Как же так? Я помню ту диссертацию, давал на нее положительный отзыв. Это научная работа высокого качества». И выругался прямо матом во время заседания диссертационного совета тогда…
И в этот раз никаких проблем с утверждением уже не возникло.
Вам предлагали какие-то административные должности?
Еще во время работы в ВАК СССР мне предлагали стать ректором Торгово-экономического института. Отказался. Предлагали в ЦК КПСС пойти инструктором отдела науки. Тоже отказался. Были и другие предложения, от которых отказался. И не жалею. Мне свобода дороже благ.
Что Вам больше всего запомнилось из времени работы в ВАК СССР?
Был такой случай. Поступило дело на присвоение ученого звания профессора соискателю без ученой степени доктора наук заведующему кафедрой политэкономии Азербайджанского государственного университета Алиева. А это родной брат Гейдара Алиевича Алиева, который в то время был членом Политбюро ЦК КПСС. Меня вызвал заместитель председателя ВАК СССР, сказал, что нужно посмотреть справку в личном деле, чтобы им политически сориентироваться, заслуживает человек этого ученого звания или нет. Внимательно ее изучил, говорю: «Заслуживает объективно, но сама справка составлена очень плохо. Может быть отрицательное решение из-за этого. Он меня попросил написать справку так, как мне видится. Через два часа ее принес. Он ее переправил соискателю, сказав, что дело задерживается, срочно нужно слетать в Баку, переподписать документы. Тот все это быстро сделал, через неделю на Президиуме ВАК СССР его утвердили в ученом звании профессора.
Он ко мне подходит: «Анатолий Николаевич, я Вам очень благодарен, знаю, что Вы сделали, без Вас могли отклонить. Примите подарок от нашей семьи, у нас так принято». И дает мне пачку денег.
Не знаю, сколько там было, на вид очень много. А мы с женой жили в долгах. У меня были подержанные «Жигули», которые мне товарищ продал в рассрочку. Так у них даже резина была в заплатах. Но я категорически отказался от денег.
Он сперва обиделся, но на следующий день пришел и сказал: «Я Вас понимаю. Рассказал о Вас брату. Он предложил вместе пообедать, хочет лично Вас поблагодарить». Спросил начальство, они говорят: «Конечно, соглашайся».
А на следующий день ко мне прилетел товарищ, с которым мы вместе в аспирантуре учились, с дочкой из Одессы на один день. Говорю: «Ну, вот какая накладка получилась – не могу товарища бросить, он на один день приехал повидаться». И мне сказали взять товарища и его дочку с собой. К ВАК подали «Зил». Приехали на улицу Горького в ресторан «Баку». Там отдельный кабинет, стол накрыт шикарный. Профессор говорит: «Брат сейчас находится у Леонида Ильича Брежнева, но обязательно приедет. Вы не ждите, кушайте». Я ему отвечаю: «Нет, мы подождем».
Гейдар Алиевич приехал вскоре, минут через двадцать. Худощавый, высокий. Подошел ко мне: «Анатолий Николаевич, мы Вам очень благодарны за Вашу порядочность, компетентность, что так внимательно отнеслись». Пожал мне руку. Мы присели за стол. Нам налили вина, а я вообще не пил совершенно ничего спиртного. Он говорит: «Я знаю, что Вы не выпиваете». Видимо, перед встречей через КГБ меня «просветили». Отвечаю: «Не выпиваю, но с Вами чокнусь и пригублю». Г. А. Алиев сделал глоток, съел орешек, ягоду кураги. Немного поговорил со мной. Сказал: «Если по жизни чем надо будет помочь – обращайтесь». Мы с женой в долгах жили, в общежитии, прописки московской не было. Но я сказал, что у меня все хорошо, благодарен ему за внимание. Не обратился и когда начались проблемы в ВАК.
Он вскоре ушел, мы пообедали уже как следует в свободной обстановке.
Вообще странно, что в ВАК так произошло. В принципе все люди там были в основе своей хорошие. Многое сделали для меня и моей семьи, во многом помогли. Я сохранил о них в памяти лишь добрые воспоминания.