Не выдуманная история
В годы перестройки кем только не приходилось работать, лишь бы хоть какие деньги платили. Жестокие были времена: войны нет, бомбы не взрываются, а откуда-то беженцы наводнили улицы, бомжи по подъездам и подвалам прячутся. Будто кино или спектакль наяву смотришь про гражданскую войну или революцию. Стоят бывшие инженеры, врачи и учителя на рынке и продают последние дорогие вещи, чтобы не умереть с голоду.
Мне довелось поработать и цветоводом, и доводчицей (не путать с наводчицей), и сторожем, и пчеловодом…Раза два устраивалась в социальную службу и трудилась социальным работником. Не бог весть что, но зато можно было ходить на работу не каждый день, а два-три раза в неделю, успевая наведать всех восьмерых одиноких старушек, положенных на ставку. Кому еду принести из магазина, кому лекарств из аптеки, с кем-то просто посидеть поговорить, а остальные дни можно дома сидеть, с ребёнком. И сносная зарплата.
Давно уж это всё было, но одна история, которую поведала мне подопечная старушка, не выходит из головы. Настолько неправдоподобная, что до сих пор не верится.
Пенсионерку эту звали Мария Ивановна, жила она на 4 этаже в 9-этажном доме по улице Гая. Недалеко от остановки «Магазин Солнышко». А соседями её были бездетные пенсионеры, муж и жена, оба в прошлом бухгалтерами работали. Жили душа в душу. Вот о них и пойдёт речь.
Жена Нина редко обращалась к докторам, а всё грелкой лечилась. Однажды бок у неё заболел правый, она снова в грелку горячей воды налила и легла, как обычно. Но стало только хуже. Терпела до последнего, но «дождалась» не облегчения, а перитонита. Увезли её уже без сознания на скорой, но было слишком поздно. Умерла у соседа жена.
Похоронил любимую жену Пётр Матвеич и пропал. Не видно его и не слышно. Ни в магазин не выходит, никуда вообще. Мария Ивановна слышала только через стенку, что тот плакал и с кем-то всё время разговаривал. Обычно это происходило уже ночью, когда все спали и было тихо. Однажды утром она проходила мимо двери соседа и заметила, что та приоткрыта. Постучалась тихонько и вошла. В зале посреди пола сидел с отрешённым видом вдовец, обложенный со всех сторон фотографиями умершей. Ни на что не реагируя, он брал то одну, то другую карточку, подносил к лицу и, целуя, называл супругу по имени, всхлипывал и с тоской произносил одно и тоже:
- Что ты наделала-то, а? Да как же ты без меня ушла, зачем ты меня оставила, чего я тут один без тебя делать буду? Нина-а-а-а-а-а!
Мария Ивановна не смогла долго такое слушать и ушла по своим делам. Прошло ещё дня три, в течение которых к Петру Матвеичу приходили другие сердобольные соседи, уговаривая перестать оплакивать покойницу, мол до добра это не доведёт…Но все их уговоры и доводы были без пользы.
- И вот однажды ночью слышу звонок в дверь. Ба, думаю, кого это нелёгкая принесла ночью?...Не хотела открывать, но звонил кто-то настойчиво и непрерывно. Подошла спрашиваю «кто там?»
- Эт я, Маш, сосед твой, Пётр, открой Христаради скорей…
- Да что случилось-то – спрашиваю его, отпираю дверь и вижу: сосед стоит в одних грязных и рваных подштанниках, в такой же грязной и разорванной рубашке, все руки ободранные, в крови и в грязи. Босиком, дрожит весь, синий от холода. Ноябрь уж кончался, лужи замерзали по утрам.
- Потом, Маш, не спрашивай ничего, сделай ванну горячую мне, я тебе потом всё расскажу.
И после ванны, сидя на диване в чистой старенькой одежде покойного мужа Маши, он долго сидел молча, не в силах унять дрожь в голосе, руках и ногах. Соседка начала отпаивать Петра Матвеича чаем с малиновым вареньем. И только после третьей чашки он немного успокоился и начал рассказывать.
- Она за мной приходила, Маш…
-Кто?
- Нина. Три раза приходила, звала с собой.
- Куда?!
- Куда-куда, на кладбище. Куда ещё-то…
- Да как же, Петь…Она же умерла, мы же её все хоронить ездили.
Мария Ивановна подумала, конечно, что у Петра с горя начались галлюцинации или что-то в этом роде. Крыша, короче, поехала.
- Ну да, вот именно, похоронили. А она как живая была, в дверях встала и руками манит будто за собой идти…
- Ну, а ты что?
- Два раза выдержал, думал что померещилось, что с головой что-то…снотворных таблеток выпил и уснул.
- Ну, а потом?
- Потом она третий раз пришла. Ночью опять. Стоит в дверях, смотрит и улыбается, я к ней, а она стала назад пятиться и всё манит руками-то, манит…Ну, я и вышел за ней, в чём спал. Из подъезда на дорогу, я за ней, всю улицу до конца прошли, а она не останавливается и дальше идёт и идёт, и манит руками-то, не перестаёт. Уж когда до кладбища дошли в Белом Ключе, я остановился и спрашиваю:
- Зачем мы сюда пришли? Айда обратно, домой лучше…
- А она чего?
- Она молчит и пятится к своей могиле, и руками меня знай манит. Я шагнул за ней в темноте-то, да и провалился. А это могила была вырытая, да глубокая такая и мокрая от дождя. Ну, тут уж я страху натерпелся... Темно, вода под ногами хлюпает, и никого нет. Кричи не кричи, никто не услышит. Я, пока вылезал, все ногти расцарапал в кровь. Час целый, если не больше, карабкался, насилу вылез…
У людей нет особо знаний и о земной жизни, а уж что бывает с ними после смерти, и подавно. Теряя любимых родственников, они испытывают сильные душевные страдания. Жизнь для таких людей теряет смысл. Безутешно оплакивая своих ушедших близких, люди думают, что последние мертвы и ничего не чувствуют. Но так ли это на самом деле? Этой проблемой более сорока лет тому назад занимался немецкий физик Вернер.
Он считал, что горе, как и любая другая эмоция, вызывает в человеке определенные мысли. Эти мысли влияют как на страдающего, так и на других людей. Но могут ли они повлиять на умершего человека, которого оплакивают? Чтобы ответить на этот вопрос, Вернер изучал существующие исследования других учёных, расспрашивал сам десятки людей, рассказывающих, как горе живущих воздействует на ушедших.
По словам учёного, многие люди убеждены, что после смерти человек перестает существовать и что-либо чувствовать. Вернер удивлялся тому, что этого мнения придерживаются даже некоторые священники. Обсуждая эту тему с одним из них, услышал такое откровение:
– Нет ничего ужаснее смерти. Это полное уничтожение существования человека.
Вернер тут же возразил священнику:
– То есть, выходит, что ни рая, ни ада на том свете нет?
И далее изложил свой взгляд на то, что происходит после окончания земной жизни.
- Завершение жизни представляет собой конец одного периода нашего существования и начало другого. Мы переходим в иной мир, где перед нами стоят новые задачи. Там мы уже не можем вести прежний образ жизни, но разве это катастрофа?
Почему он так уверенно говорил о существовании жизни после смерти? Больше того, каждое наше воспоминание, утверждал физик, на умершего действует как телефонный звонок, что после смерти есть возможность установления контакта с умершими при соблюдении определенных условий.
Исследования в этом направлении показывают, что наши мысли могут достигать умерших, вызывать в них радость или грусть, способствовать или мешать им на их пути.
– Такие ситуации были описаны доктором Реймондом Моуди, который убежден в том, что мысли и молитвы о близком человеке воздействуют и на процесс умирания. Моуди приводит случаи, в которых безнадежные пациенты утверждали, что молитвы их близких мешают им уйти, – отмечал Вернер.
Об одном таком эпизоде Моуди рассказала женщина по имени Джоан. Она присматривала за своей умирающей тетей. В последние дни этой пожилой женщины о ее выздоровлении молились все ее родственники.
– Несколько раз моя тетя переставала дышать, но ее снова возвращали к жизни. После очередного возвращения она сказала мне: «Я оказалась там, где мне было хорошо. Мне хотелось остаться в том мире, но ваши молитвы держат меня здесь». Моя тетя убедила меня больше не просить о ее выздоровлении. На следующий день ее не стало, – рассказывала Джоан.
Следующий случай был описан медиумом Марией Зильберт, жившей в Австрии в конце XIX века. Довольно часто на сеансах Марии Зильберт появлялся мистер У. Он тяжело болел. И когда перестал приходить на сеансы, Мария Зильберт поняла, что его уже нет в живых.
В скором времени мистер У. заявил о своем присутствии на одном из сеансов Марии Зильберт. Он беспокоился о своей матери и просил пригласить ее на сеанс. На нем мистер У. передал для своей матери такое сообщение:
«Не плачьте обо мне, потому что ваши мысли возвращают меня к физической форме, и мне трудно освободиться от нее».