Как только началось российское движение на Харьков, ВСУ стали выпускать по Белгородской области 120-150 снарядов в сутки. Прилетает в частный сектор, огороды, остановки, многоэтажки. Бьют осколочными по площадям, поэтому белгородцам приходится держаться подальше от окон, не выходить лишний раз на улицу, а при звуке сирен искать укрытие в подъездах — это самая простая защита от осколка.
«Вы хотели меньше обстрелов — теперь будет больше обстрелов», — примерно такова логика Киева. Разбираемся, как события будут развиваться дальше.
Если коротко — прорывов нет, динамика минимальная. Более 10 дней назад российские войска подошли к окраинам Липцов (деревня в 30 км до Харькова), после чего оттуда перестали публиковать кадры. Судя по информационному зонтику, идут тяжелые бои, где ни одна из сторон не может добиться оперативного успеха. Неделю новости не поступали вообще, сейчас появилась информация, что ВСУ начали в Липцах контрнаступательные действия.
Второе направление на Харьков — через город Волчанск. Оттуда информации приходит больше, в основном о переброске резервов ВСУ. Бросают все, что есть: морскую пехоту, моторизованные бригады, десантников, снимая с других направлений. Судя по кадрам боев, русские контролируют примерно половину города, борьба идет за высотную застройку в центре и промышленную зону. ВСУ удалось полностью восстановить переправы через водохранилище, взорванные в первые дни, чтобы снабжать свою группировку. В ответ, примерно как в Бахмуте, был запущен «каток» с севера на юг, здания рушат бомбами, над городом летают сотни беспилотников.
На Харьковском направлении действует одна из трех ударных группировок российской армии (она же «Север», есть еще «Юг» и «Центр»), отсюда высокие потери ВСУ — больше 300 человек личного состава в день. Можно грубо посчитать, что за 12 дней украинцы потеряли 3-4 тысячи бойцов, однако наступление сдержали.
Следующая задача Киева — политическая. Поскольку операция заявлялась для защиты Белгорода, количество обстрелов города специально увеличили. Для Киева это политический вопрос, и даже в условиях дефицита снаряды для Белгорода нашли. Опять же, не ясны реальные масштабы дефицита. Можно вспомнить, как ВС РФ в прошлом году точно так же экономили снаряды для отражения украинского «контрнаступа», чтобы применить их позже. Во всяком случае, на Харьковском направлении снаряды появились — то ли это новая американская военная помощь (Блинкен сообщил о выделении 240 миллионов), то ли запасы на черный день, то ли украинское командование снабжает подразделения неравномерно из внутренних соображений: у одних густо, у других пусто.
Можно было заметить и то, как Владимир Путин ответил на прямой вопрос журналистов о штурме Харькова: «Таких планов нет». Вместе с тем, по городу-миллионнику продолжают наносить удары, разрушая энергетику и транспортные узлы. Можно догадаться, что русские хотят обмануть противника, то есть выбирают неожиданное направление для главного летнего удара, где резервов ВСУ в какой-то момент будет меньше всего. Пока что резервы растаскивают на Харьков и, скорее всего, интенсивность боев там будет только нарастать. Так что «санитарная зона», скорее всего, станет не спокойным буфером, а новой Бахмутской «мясорубкой». Для гражданских это значит, что продолжаться агрессивные обстрелы Белгорода. Точно так же, вплоть до взятия Авдеевки, по площадям два года ежедневно обстреливали Донецк.
Что будет дальше?
Главный вопрос, который решает Киев — поиск человеческих резервов. С одной стороны, внешне города пустеют, на работу ходят женщины, мужчины сидят по домам, что вроде как осложняет действия военкомов. С другой стороны — украинские мужчины сами себя загнали в клетки. Зная адрес и прописку, облавы начнут проводить точечно по месту жительства. Поэтому какая-никакая мобилизация для восполнения летних потерь будет проведена. Кроме того, из тюрем начали освобождать и сразу же призывать заключенных, подняли военный налог и акциз на топливо. Американцы, в свою очередь, заявили, что снимают ограничения на применение оружия по российской территории. Поэтому летом продолжатся удары по российским НПЗ, аэродромам, Крыму, Черноморскому флоту.
На что рассчитывает Киев? Для верхних эшелонов запущена версия, что к 2025 году европейская экономика произведет нужное количество оружия, поэтому до этого момента нужно продержаться любой ценой. 2024 год признается «самым сложным» для Украины, то есть общество заранее готовят к территориальным и людским потерям, а потом ситуация якобы должна улучшиться.
Дело за малым: заставить Европу дать больше денег и провести конверсию производства (то есть уменьшить выпуск товаров гражданского назначения и снизить уровень жизни), и все это на фоне закупки дорогих энергоресурсов из-за кризиса на Ближнем Востоке. Мягко говоря, национальные государства ЕС не горят желанием выбрасывать деньги в трубу, чтобы продлить войну на 1-2 года, а потом подписать мир на плюс-минус тех же территориальных условиях. Поэтому в кого-то, как в Фицо, стреляют, а кого-то, как Орбана, мягко просят помалкивать и не подавать плохой пример.
Внутри самой Украины действует власть военного времени, которая явно никуда не собирается уходить. Для них основная проблема в том, что 5 лет назад Зеленский избирался от восточных и центральных областей Украины, как русскоговорящий президент, человек, который был готов объединить расколотое общество и прекратить войну. Сейчас «восточный» электорат физически не существует — часть территорий перешла под российский контроль, большая часть стала ареной боевых действий, а люди выехали из страны либо были мобилизованы и погибли.
Потеря «своего» электората — главная причина, по которой Зеленский не хочет проводить выборы. Он в себе не уверен, потому что электорат Западной Украины его изначально не поддерживал и голосовал за Порошенко. Поэтому сейчас, с одной стороны, Зеленский пытается понравится им радикальной риторикой; с другой стороны — к конкурентам Зеленского — Залужному и Арестовичу, добавился Порошенко, с которым встречался Энтони Блинкен во время необъявленного визита в Киев.
Тем самым Зеленскому дают понять, что в стране большая коррупция, которая не устраивает США, и американцы готовы сделать ставку на другую фигуру. У Владимира Александровича нет выхода, кроме как продолжать войну, но уже в условиях ограниченных средств, и путем жесткой мобилизации, закрывая нехватку техники и снарядов людьми.
Так, не проводя выборы, Зеленский стал «вечным» президентом — но вечным только до конца войны. Ему не выгодно завершать конфликт, потому что после перемирия пройдут выборы, которые он проиграет, а значит, в стране будет продлеваться военное положение — это вопрос не мира, а сохранения власти.
Но легитимность бывает внутренней и внешней. Если с внутренней у Зеленского проблемы, то внешнюю ему обеспечивают США и Евросоюз. В ЕС всячески подчеркивают, что признают власть Зеленского после 20 мая и готовы с ним дальше работать. У США более тонкая политика: они показывают Зеленскому, что пока работают с ним, но незаменимых нет, и если Зеленский будет слишком самостоятельным, его власть может быть поставлена под сомнение.
Выход из конфликта затруднен еще и тем, что Россия явно не намерена вступать в переговоры с нелегитимной властью. Любой мирный договор в этом случае можно оспорить, а сам мир будет уловкой для перевооружения. Более того, Зеленский, еще будучи законным президентом, своим указом самому себе запретил переговоры с Российской Федерацией. И поскольку этот указ не отменен (и теперь его вообще некому отменить), даже сам факт начала переговоров формально будет незаконным.
Автор статьи: Андрей Лазуткин.