Нанесение визитов — важная часть светской жизни 19-го в., и делать это следовало по строгим правилам.
Казалось бы, что такое светский визит, чтобы говорить о нём отдельно? Формальность? Дань вежливости? Светская обязанность? А между тем, для многих аристократов 19-го в. нанесение визитов становилось важной частью жизни. Пётр Вяземский, вспоминая о Марии Григорьевне Разумовской, известной светской львице, писал: «Она была неутомительна в исправлении визитов: лошади её не пользовались синекурою, а зарабатывали свой овёс в труде и поте. Рассказывали в городе, что у неё была соперница по этой части, и когда кучера той и другой съезжались где-нибудь, то они один перед другим высчитывали и хвастались, сколько в течение утра сделали они визитов с своими барынями».
Считалось, что бесконечное «отдавание визитов» было характерной чертой традиционалистской Москвы. В столичном Петербурге, по наблюдению Фаддея Булгарина, были приняты визиты в определённый день, в Москве же можно было ездить в гости чуть ли не ежедневно.
Хотя «в гости» в современном понимании — это немного не то, визиты были всё-таки короче и формальнее. Во всяком случае, существовал более или менее чёткий регламент. С так называемым «интимным» (в том числе дружеским) визитом можно было явиться уже начиная с 10 утра, «штатс-визиты» начинали делать после 12, обычно приёмное время продолжалось до 16 часов. В праздники было положено делать визиты поздравительные, после бала или большого приёма — благодарственные, перед отъездом родственников или друзей — прощальные. Если же в семье происходили печальные события, то тут уже требовались визиты участия, в том числе их наносили больным.
Визит сам по себе был коротким, 15−30 минут. Хозяева и гости могли посидеть в гостиной (или спальне, принимать там тоже дозволялось), обменяться новостями, поблагодарить за праздник или бал. Беседа была светская и ни к чему особенно не обязывающая. Впрочем, если перед посетителем стояла задача очаровать хозяев, он к визиту готовился. К примеру, молодой человек, желающий произвести хорошее впечатление, мог поделиться новостями, рассказать о модной опере, изящно пошутить и удалиться. Продолжительные истории или анекдоты во время короткого визита было рассказывать не принято. Когда являлся следующий посетитель, предыдущему надлежало раскланяться, только если вновь прибывший не просил задержаться.
Б. Кустодиев. «В московской гостиной». (Wikimedia Commons)
«Интимные», дружеские, визиты обычно отдавали — являлись с ответным посещением в течение 3−5 дней. Впрочем, тут были исключения. Люди старшего поколения могли не являться к младшим, начальники не отдавали визиты своим подчинённым, а дамы, конечно, не возвращали визиты мужчинам. Хотя и этого правила строго придерживались не все. Журналист Илья Арсеньев вспоминал, как ему и его брату, в то время подросткам, отдал визит баснописец Иван Дмитриев, которого юноши навестили по поручению отца. «Я раб приличий», — так Дмитриев объяснил свой поступок.
А как важны были в Москве родственные визиты! Описывая в своей книге «Людоедка» будущего супруга «Салтычихи» Глеба Салтыкова, литератор и журналист Николай Гейнце обращает внимание: «Первые пять лет своего пребывания в Москве Глеб Алексеевич положительно поражал своих многочисленных родственников своим нелюдимством. Он едва исполнял, строго соблюдавшиеся в Москве, официальные визиты. Заманить же его на бал или на простой вечер, вначале, по приезде, не было совершенно возможности. Затем, когда он несколько обжился, он бывал на таких сборищах, но прелести московских красавиц не производили, видимо, на него никакого впечатления. Он был с «московскими барышнями» вежлив, с их родственниками — почтителен… и только».
Нанесение визитов родственникам было утомительной частью брачного церемониала. Объезжали всех, даже самых дальних тётушек и дядюшек, в порядке строгой очерёдности. Литератор и государственный чиновник Валериан Сафонович вспоминал: «Через несколько дней мы потащились с визитами. У нас обоих было множество знакомых. Сколько я ни хлопотал о том, чтоб не распространять знакомств, а ограничиться небольшим кругом людей, приятных и необходимых, но должен был уступить просьбам новых моих родных и жены, чтоб не обидеть того или другого. Меня убеждали тем, что после ответного визита можно вновь не ездить к тем лицам, с которыми не желаешь продолжать знакомства». И даже «прогрессивные» молодые люди не могли переломить старой московской традиции, боясь обидеть родителей.
Бальный зал Дворянского собрания. (Wikimedia Commons)
Отказаться принимать визитёра было можно, чаще всего делали это под предлогом болезни. Но бывало и так, что человеку говорили, что хозяин не принимает, в то время как во дворе стояли кареты и экипажи явно более удачливых посетителей. Оставалось только гадать, по какой причине ты впал в немилость и почему тебе это так явно продемонстрировали. Также хозяева могли отказаться принимать гостей, если сами собрались вот-вот уехать или садились за стол, подобные поводы неприличными не считались.
А вот смерть родственника не была причиной отменять приёмный день, напротив, знакомым рассылали извещения о печальном событии, и начинались визиты соболезнования. Родственники, только что потерявшие близкого человека, вынуждены были принимать многочисленных посетителей и демонстрировать скорбь, чтобы показать, что все приличия соблюдаются. В своих произведениях их не раз упоминал, к примеру, Лев Толстой как «визиты соболезнования»: «"Каково, умер; а я вот нет», подумал или почувствовал каждый. Близкие же знакомые, так называемые друзья Ивана Ильича, при этом подумали невольно и о том, что теперь им надобно исполнить очень скучные обязанности приличия и поехать на панихиду и к вдове с визитом соболезнования".
С визитами ездил даже государь. Конечно, круг людей, которых он мог посетить, был ограничен, да и обставлялись его визиты с особым почтением. Государь обычно предупреждал о приезде, а все другие посетители на это время удалялись, равно как и члены семьи, чтобы император мог побеседовать с хозяином дома наедине. Впрочем, даже цари позволяли себе вольности. Фрейлина при дворе Александра I София Шуазель-Гуфье вспоминала такой случай: «Я только что кончила одеваться, как моя горничная вдруг воскликнула: «Едет государь!» Я взглянула в окно и действительно увидела государя, выглядывавшего из въезжавшей в ворота кареты. Несколько смущённая визитом, о котором меня не предупредили, я надеялась, что Его Величество пройдёт к моей матери; выйдя, чтобы убедиться в этом, я увидела, как государь одним прыжком с подножки кареты входил в комнату рядом с моей спальней. Он рассмеялся при виде моего смущения, попросил извинения за свою нескромность и сказал, что ему сообщил мой адрес его лакей».
П. Федотов. «Сватовство майора». (Wikimedia Commons)
С традицией делать визиты, конечно, связан и обычай оставлять визитные карточки. Например, гость приехал, но встреча по какой-то причине не состоялась. Можно оставить карточку с загнутым углом: это означало, что гость был в доме лично. Иногда на карточках типографским способом печатали буквы — О — прощальный визит в связи с отъездом, П — поздравительный визит и т. д. Отдельные визитки оставляли для хозяина, хозяйки и незамужних дочерей (если они уже выезжали в свет). Дамы карточек мужчинам не оставляли, а незамужние девушки могли написать своё имя на карточке матери. В праздники карточки рассылали на манер современных открыток, подписывая на них короткие пожелания. В светских домах, где бывало много гостей, заводили специальные книги для записей имён, она лежала в швейцарской или в передней.
Впрочем, время шло и порядки менялись. В книге «Благовоспитанность, светский этикет и вежливость в сношениях вообще», которая вышла в 1880 г., автор сетовала, что молодёжь стала пренебрегать визитами, а это может пагубно сказаться на будущей карьере и вообще жизни. «Старики вознаграждают своим влиянием, открывают иногда полезные сношения, выводят молодёжь в люди и устраивают состояния своих любимцев. Лбом стену не прошибёшь, и, будь умнейшим из умнейших, без людей влиятельных ни до чего не достигнешь. Самоуверенность в этом случае только вредит молодому человеку».