Алиса сорвала с себя фартук, нервно расправила подол короткого платья — Ромка намекал, что сегодня ждёт именно то, купленное после первого свидания, — и беспомощно оглянулась на запертое окно. Когда Алиса впервые вошла в квартиру будущего мужа, она громко и радостно восхитилась сумасшедшим видом на пойму, но сейчас одиннадцатый этаж обозначал для неё ровно одно — отсюда не выпрыгнуть. Ни при каком раскладе. Пути к отступлению нет.
Лифт остановился на их этаже, раздались твёрдые мужские шаги. Так, не раскисать. Она справится. Всё выдержит.
— Я дома, родная, — в голове зов мужа загремел корабельной сиреной, даже сердце от ужаса чуть не вырвалось из груди, — о, ты поставила свечи? Как мило.
Алиса как раз чиркнула зажигалкой, чтобы завершить последний штрих, и сосредоточила всё внимание на деталях — руки не должны позорно дрожать. Сильный цветочный запах достиг столовой, и Алиса положила зажигалку на край стола, вымученно улыбнулась стоящему на пороге Ромке.
Он купил её любимые желтые розы, целую охапку.
— Мне подумалось, что со свечами будет более романтично.
Она покорно потянулась к букету, но Ромка вдруг чуть ли не бросил цветы на комод и жарко обнял жену, вдохнул запах её волос. Потом нежно скользнул вверх и обхватил её шею обеими руками, чуть сжал и отпустил, не оставляя следов. Даже синяка не будет.
Пискнула духовка, и Алиса сдавленно прошептала:
— Ой, надо срочно достать рыбу!
Ромка демонстративно принюхался и разрешил:
— Беги, хозяюшка, мы же не собираемся есть горелое.
Алиса ловко водрузила тяжёлую посуду на центр стола, проверила салфетки. Ромка уже сидел напротив и откупоривал бутылку.
— Тебе налить? — спросил он, уже наполняя бокал жены густой и как будто тягучей жидкостью. Ромка всегда тщательно выбирал вина и обожал давать ей попробовать что-то новое, необычное. Это стало их традицией: он выбирает, она хвалит. Но хвалить надо уметь: не переборщить с восторгами, включить артистизм для пущей достоверности.
— Спасибо, — она опустилась на краешек стула и подняла преувеличенно огромный бокал на тонкой и хрупкой ножке, — за годовщину нашего знакомства!
— За годовщину! — Ромка пока не пил и с азартом ждал её первую реакцию.
С видом знатока Алиса посмаковала напиток, поиграла губами и наконец-то воскликнула:
— Какая прелесть! Мне очень, очень нравится. Терпкое, но не слишком.
Ромка придирчиво понаблюдал, как она сделает ещё один крохотный глоток, и тоже пригубил вино.
— Я рад. Как прошёл день?
— Прекрасно! — Алиса капельку расслабилась. — Убиралась, еду готовила.
— Что с сестрой? — вопрос был брошен нейтральным тоном, но у неё заново перехватило дыхание.
— Ты о чём? — осторожно спросила Алиса и аккуратно поставила бокал на стол, чтобы в случае чего не пораниться тончайшими осколками — стекло от этих бокалов будто нарочно острое как бритва.
— О том, что ты собиралась куда-то пойти с ней вдвоём. Прогуляться, кажется?
— Я не ходила, — быстро сообщила Алиса и уставилась в точку прямо между его глаз.
— Конечно, ты не ходила, — размеренно и даже душевно поделился очевидным Ромка, — но что ты ей сказала?
— Что заболела, — она вонзила вилку в печёные овощи. Сок вытек наружу и испортил выстроенную на тарелке композицию.
— Но ты не больна, — градус плавно нарастал.
— Я сопливилась. Утром. Когда она позвонила.
— Это же не потому, что ты плакала, нет?
Алиса едва не хрустнула зубом о кончик вилки, но протолкнула кусок в рот и принялась сосредоточенно жевать. Ответила с эдакой небрежностью:
— С чего бы мне плакать? Я просто пошмыгала носом, а Варя услышала. И сказала, что глупо будет идти гулять больной.
— Но сейчас ты здорова? — Ромка стремительно перевалился через стол и больно сжал её запястье, зато заранее отставленный бокал уцелел. Только чуть заколыхалось недопитое вино.
— Полностью, — она мягко коснулась его пальцев, — а ты не попробуешь рыбу? Я так старалась для тебя!
— Я тоже старался, — каменная хватка ослабла, а потом рука исчезла под столом, и Ромка торжественно достал из кармана коробочку. Футляр старинный, сейчас такое не делают: резное дерево, зажим из серебра.
Ромка положил перед ней коробку.
— Открой. Это тебе. Подарок на годовщину.
Алиса с трепетом провела по крышке — если поймать все зазубрины на узоре, то старина ощущается полнее. Мастер явно душу вложил в еле различимую фигуру спящей девушки. Она глубоко вздохнула и открыла. Внутри покоилась тонкая цепь. Без медальона, без ничего. Просто цепь.
Взмах ресниц. Он оценивал, не удивилась ли она такому подарку. Алиса бережно достала цепь, взвесила на ладони.
— Она такая… воздушная! И красивая.
— Как и ты. Вроде бы простая вещица, но сохранить первозданную красоту трудно, почти невозможно.
Ромка пружиной выскочил из-за стола, на ходу забрал цепь и поднял её волосы к затылку.
— Подержи.
Она послушно зафиксировала гриву пятернями.
— Вот так, — он застегнул замок и подтолкнул жену к большому овальному зеркалу на подкове-опоре, единственному антикварному предмету мебели в ультрасовременной обстановке, — наслаждайся.
Алиса робко подняла взгляд на близкие друг к другу фигуры: статный красавец с морщинкой на лбу и перепуганная как воробей девушка. Так не годится, и она прижала цепь к коже, шагнула ближе к неровной поверхности старого зеркала. Подаренное мужем платье отлично сидело и чуть сглаживало разницу во внешности, но всё равно она оставалась серой мышкой подле холёного, породистого кота.
— Тебе не понравилось? — Ромка мрачнел на лету.
— Я не…
Алиса не успела закончить фразу, и чернота поглотила её целиком.