Среди тех, кто охотно включился в работу, был и начальник инструментальной мастерской Тульского оружейного завода капитан Мосин. Талантливый русский инженер, прямо скажем, не стал «изобретать велосипед», а просто взял за основу (хорошее слово, но всякие патентоведы его не всегда адекватно воспринимают) существовавший тогда прикладный (в том смысле, что расположенный в прикладе) магазин Гочкиса, слегка его подправил, добавив пару весьма полезных деталей, и творчески приспособил получившееся творение к винтовке Бердана № 2. В результате, берданка из однозарядки превращалась в «повторительную» винтовку, где 8 (восемь!) патронов последовательно подавались в патронник из расположенного в прикладе трубчатого магазина.
Комиссии Главного артиллерийского управления «прикладно–повторительная» винтовка Мосина в целом понравилась. Понравилась она ещё, что совершенно уж неожиданно, и французам, которые даже стали вести переговоры с автором о приобретении всех прав, а главное — документации на разработанный и адаптированный им под продольно–скользящий затвор магазин, для того чтобы использовать его в своей будущей винтовке, которую во Франции вскоре намеревались создать. И как мы можем догадываться, в этом случае место хранения боеприпасов будущего «Лебеля» вполне могло бы оказаться не подствольным, а расположенным в прикладе.
У скромного начальника инструментальной мастерской Тульского оружейного завода вдруг замаячила реальная перспектива: или стать автором главного стрелкового оружия величайшей мировой империи (со всеми вытекающими отсюда, в том числе и карьерными, последствиями), или же просто стать достаточно богатым человеком, что для не слишком знатного и совсем небогатого капитана Мосина тоже было бы весьма даже неплохо. Но… ничего этого не случилось, потому как на дворе стоял уже 1883-й год, предшествующий тому самому судьбоносному 1884-у году, в котором француз Поль Мари Эжен Вьель явит белому свету свой бездымный порох, сразу же решительно перечеркнув своей «пудрой Б» в одночасье переставшие быть прогрессивными наработки оружейников всего мира. В том числе и наработки Сергея Ивановича Мосина, поскольку начиная с этого самого момента берданка со своим калибром в 4.2 линии (10.67 мм) будет уже абсолютна неактуальна, равно как и любые попытки по её модернизации.
Так бывает. Но зато бесценный опыт по созданию многозарядной «повторительной винтовки» Сергеем Ивановичем был успешно приобретён, да и имя не великого начальника всего лишь скромной оружейной мастерской стало известно в высших оружейных сферах Генштаба, прочно ассоциируясь там с представлением о талантливом изобретателе–оружейнике. И потому в тот момент, когда в России стараниями Дмитрия Ивановича Менделеева появился свой бездымный порох, Мосин с головой окунулся в объявленный государством конкурс по созданию под новый боеприпас магазинной винтовки современного типа, поскольку как никто другой из русских офицеров–оружейников находился что называется «в теме».
Надо сказать, что это был достаточно серьёзный конкурс, участие в котором приняли более двух десятков конкурсантов. В финал вышли двое — безусловный лидер среди русских оружейников по винтовочно–магазинной теме Сергей Иванович Мосин и знаменитый бельгийский оружейник Леон (не Эмиль) Наган. С одной стороны, русский офицер со своими пониманием чести, достоинства, а также с весьма туманными представлениями о коммерции и с устойчивым отношением к ней как к нечто недостойному, а с другой, наоборот — прожжённый негоциант и очень удачливый предприниматель с преотличным знанием патентоведения и всяких юридических заморочек, отягощаться знаниями которых у нас в России традиционно не сильно любили. И особенно сильно не любили это делать именно офицеры.
Представленные финалистами конкурса винтовки были изготовлены по одному общему концепту — это были магазинные винтовки с несъёмным магазином. Мол, и правильно! А чего его снимать, ежели в английской «Ли-Метфорде» его вроде и съёмным сделали, но дабы дурных мыслей о снимании магазина (а то и вовсе о быстрой замене отстрелянного на полный) ни у кого не возникало, то от греха подальше его и вовсе на цепочку приковали. А тут и приковывать ничего не надо. Всё изначально едино, монолитно.
Если уж быть последовательным, можно с полным на то основанием утверждать, что в этих винтовках было всё то передовое, что только могло существовать на тот момент в области стрелкового оружия. Например, заряжание с помощью обоймы, незадолго до этого изобретённое Маузером. Отметим — не пачкой патронов, как в «манлихере», когда необходимо вставлять именно пачку, а заряжание с помощью обоймы, представляющей собой соединённые посредством фигурной планки патроны, надетые шляпками вовнутрь на металлическую основу. Соответственно, и заряжание с этой соединительной конструкцией существенно упростилось, потому как для этого достаточно было всего лишь вставить обойму в отрытый затвор и нажав пальцем на верхний патрон выдавить их все в магазин. И если обойменной планки вдруг под рукой не окажется (к примеру, потерялась в бою, а стрелять всё равно надо), то патроны вполне можно будет преспокойно разместить в магазине, вставляя их туда последовательно, по одному. А с учётом новой конструкции Мосина, при желании можно будет проделать то же самое и снизу, открыв нижнюю крышку магазина.
В целом, если сравнивать «финальные», претендующие на роль главного вооружения Российской империи, винтовки, можно сказать, что они были примерно одинаковыми. При этом основное их различие лежало в качестве предоставляемых образцов. С одной стороны, это были самые настоящие произведения искусств (разве что без перламутровых инкрустаций), фабрично изготовленные профессионалами по маркетингу, преотлично понимающими толк в рекламе как в основной силе продвижения товара. И как сами понимаете, это была явно не наша отечественная сторона, потому как грубо выточенные в оружейной мастерской тульского завода образцы на рекламно–привлекательную продукцию никак не тянули (понимал ли её значимость офицер русской армии Мосин, ещё большой вопрос). Но зато по результатам испытаний его полукустарно изготовленная винтовка показала себя раза в два лучше! Это, собственно, её и спасло, потому как глядя на убедительные цифры тестирований комиссия не отшвырнула её небрежно в сторону, дабы привычно отдать лавры победителя «прекрасной иностранке», хотя лет десять назад именно так бы, несомненно, она бы и поступила (как же — ах, Европа, ах, Бельгия!). Но в период царствования Александра Третьего, который всячески подчеркивал «русскость» как основу российской державности, времена теперь наступили уже явно не те, чтобы восторгаться от всего заграничного в ущерб отечественному. Да и объективно — неказисто выглядящая русская винтовка была, как не крути, а всё же понадёжнее и поточнее элегантной бельгийки.
Поскольку в изделии мсье Нагана тоже было много чего хорошего, то комиссия поручила Мосину сделать как бы компиляцию из обоих образцов, тем самым создав из них эдакое супероружие. Вот тут-то и началось самое интересное! Получив приказ командования полковник Мосин по-уставному отдал честь и приступил к выполнению правительственного задания, а вот его «оппонент», вернее, всякие подчинённые ему юристы, сразу же обратились в суды, где их приняли с распростёртыми объятиями.
Дело в том, что наше отношение к «патентам» и прочим «авторским правам», как мы уже выше писали, было на протяжении российской истории всегда одинаково. То есть, не особо трепетное. Плюс ко всему менталитет военного человека, всегда стремящегося к тому, чтобы всё то, что имеет отношение к обороноспособности, непременно было бы под режимом секретности (что в принципе, и правильно).
Продолжение следует...
Владимир Ерашов
ст. Старочеркасская, Россия
