Наташа худела.
Остервенело, истово, и даже слегка фанатично.
Уже целую неделю худела! Как начала с понедельника, так и держалась, несмотря на то, что все семейство смотрело на нее недобро. Косились, шептались за спиной и строили козни. Именно так воспринимала Наталья оставленную на столе дочерью шоколадку. А все потому, что худела Наташа не одна. В погоне за здоровым образом жизни она вычистила холодильник, до отказа забив его только полезными овощами и фруктами, и запретила приносить в дом «всякую гадость». Сказано это было правильно выверенным тоном и так жестко, что все в семье поняли – на ее пути лучше не становиться и есть, что дают. А то хуже будет.
А Наташа худела…
Со слезами радости на глазах от пары сотен грамм, которые весы, сжалившись, скрывали от нее, и тоскливым подвыванием по ночам у холодильника. Помогало это не всегда, но становилось немного легче. Ведь старалась же!
Выла Наташа тихонько, чтобы не разбудить детей и мужа. И только кот, подобранный ею когда-то давно возле мусорки в столь нежном кошачьем возрасте, что у него даже глаза еще не были открыты, составлял ей компанию и тихонечко подвывал на октаву ниже.
Кота в семье именовали не иначе как Семен Семеныч. Он был в меру упитан, солиден и отчаянно рыж. Так же, как и его хозяйка.
Муж называл Наталью – «мое солнышко». Уже без малого двадцать лет называл. Каждый день. Без оглядки на выходные и праздники. Более того, в эти дни добавлял еще – «моя радость». И Наташа цвела. Улыбка ее была такой силы и красоты, что в доме и впрямь становилось теплее и светлее. Все получалось и спорилось, дети не капризничали, гвозди забивались сами собой, а лампочки не перегорали даже тогда, когда приходил срок.
Подруги Наташины все это видели и немножко ей завидовали.
- Наташка, счастливая ты! И муж у тебя – орел! И дети чудесные! Даже кот, и тот мимо лотка ни разу не сходил. Как только тебе это удается?
- Что?
- Воспитание! Это же высшая школа дрессировки! Как бы научиться так, а?
- А кто его знает! – пожимала плечами Наталья. – Может, для начала зоологию вспомнить?
- Это еще зачем?
- А затем, что козлы не летают, девочки. Вот вы говорите, что у меня муж – орел! И вы правы. Но это ж я ему твержу, что у него крылья и все такое прочее. Перышки перебираю да чищу, гнездо вью. А вы что? Чуть не то сказал, не так глянул – чемодан, вокзал, к маме? И чего ему рогами не упираться при таком раскладе? Вот и думайте!
Подруги за такие проповеди на Наташу немножечко злились. А когда злились, могли сказать какую-нибудь глупость. Вроде той, что привела к замку на холодильнике и голодовке всего семейства Мальцевых, включая кота.
Много ли женщине надо, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке? Да, пожалуй, что всего ничего. Достаточно будет встречи с одноклассниками и нежной улыбки заклятой подружки Светки, которая только на днях жаловалась, что все не так и не то, а жизнь семейная просто ад и никак иначе.
- Наташенька, дорогая, рада тебя видеть! Ох, что время с нами делает! Да? Без слез не глянешь в зеркало. А так хочется еще чувствовать себя женщиной…
- Не знаю, Светка. Я на себя с удовольствием в зеркало смотрю.
- Не все ж такие бесстрашные! Просто тебе наплевать на себя и на то, как ты выглядишь! А зря. Видела, как твой Олег на Катьку Смирнову смотрит? Вобла, что б ее! Вот ты скажи, кто в сорок с хвостиком сохранит такую же талию, какой она была на выпускном? Нет, ты глянь на наших девчонок! Все как ты да я – нормальные! А эта – тощая! Будто и не рожала!
- Гены хорошие! У Катерины и мама такой была, и бабушка. Ты же помнишь!
- Конечно, помню! А еще помню, что мать ее трижды замужем была.
- И?
- Ты что?! Она же всякий раз уводила мужиков из семей, а потом выходила за них замуж! И Катька, видать, туда же!
- Ой, не говори глупостей!
- Глупостей? Наташа, глаза разуй! Ты посмотри, как она вокруг твоего Олега вьется! Нет, все-таки плохая это идея была, с мужьями на встречу приходить!
Наталья, конечно, сделала вид, что ее измышления Светкины не волнуют. Но много ли женщине надо, чтобы придумать себе проблему?
Опять же - всего ничего!
Вот и Наташа приехала домой, встала перед зеркалом, и призадумалась.
Фигура у нее была еще ничего себе! Нормальная такая фигура. Не весло, конечно. Но на девушку, которая к нему прилагалась, Наташа тянула вполне. Грудастая такая, упитанная, с толстенькими ножками и складочками на боках, которые никого не смущали. Совсем как та статуя, что осталась где-то там, в радостном пионерском детстве, когда и трава была зеленее, и проблемы не так серьезны.
Наташа ущипнула себя за бочок, вздохнула, вспомнив так некстати свой любимый итальянский белый брючный костюм, в который лет этак десять не влезала и порывалась отдать дочке. Видно, придется все-таки расстаться с любимой одежкой. Ибо надежда на то, что пиджак когда-нибудь застегнется на этой великолепной груди, таяла с каждым годом.
И что-то так обидно Наташе стало! Бытие вступило в острую фазу конфликта с сознанием, и тоска, непрошеная и незваная, заставила померкнуть сияние в Наташиной душе. Было ли это следствием того, что костюм пылился на вешалке, или тут сыграли свою роль слова Светки, которая из вредности решила подпортить подруге жизнь? Кто знает. Но факт оставался фактом, настроение Наташи пришло в полное несоответствие с желаниями ее сердца.
А желаний этих было не так уж и много. Чтобы дети были здоровы, а муж счастлив. Чтобы родные жили долго и счастливо. Чтобы в доме царил мир и покой. И всего-то!
Но о каком покое в доме могла идти речь, если женщину, которая призвана его хранить, настроение оставило?! Ушло, и на прощание даже не оглянулось!
Семен Семеныч, который наблюдал за терзаниями хозяйки у зеркала, первым понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Пока Наташа страдала, он бочком протиснулся мимо нее на кухню и совершил величайшее злодеяние за всю свою короткую кошачью жизнь. Стащил со стола курицу, которая должна была после разморозки превратиться в коронное Наташино блюдо – чахохбили.
Это волшебное кушанье научила ее когда-то готовить мама. Ей, дочери грузина Георгия и русской хохотушки Настасьи, любое блюдо было по плечу. Она одинаково хорошо умела делать лобио и жарить тончайшие кружевные блинчики. От матери унаследовано было умение буквально из ничего сделать «приличный стол», а от отца – широта души и знаменитое кавказское гостеприимство. Сколько Наталья себя помнила – дом родителей всегда был полон гостей. И неважно, что до зарплаты еще нужно было «дожить»! Мама Натальи всегда помнила знаменитую фразу Елены Молоховец: «Если к вам неожиданно пришли гости, а у вас совсем ничего нет – пошлите человека в погреб». Конечно, разносолов, вроде икры и осетрины в маленьком погребе Наташиной мамы отродясь не водилось, но кое-что там все-таки было. Соленья, варенья и всевозможные заготовки мать Натальи делала в промышленных масштабах все лето. Наташа отлично помнила, как караулила у местного рынка торговцев, которые привозили на продажу фрукты и овощи из деревни. Нужно было, едва завидев знакомые лица, лететь домой и таинственным шепотом передать маме новость:
- Огурцы!
Почему шепотом? Да чтобы соседки не услышали! А то вместо лучших огурчиков достанется только пшик! Мама у Наташи была отнюдь не худенькой и бегала плохо.
Наташа не задумывалась над тем, как выглядят ее родители, пока не стала взрослой. Только в период, когда ее сердце вдруг дрогнуло, забилось по-иному, и робко и несмело попросило любви, она словно увидела маму и отца впервые. Невысокий, юркий, как ящерица, удивительно носатый, отец, и маленькая, круглая, словно румяный колобок, мама… Они совершенно несочетаемы были рядом, но вместе с тем, были абсолютно неразделимы.
- Женщина, я тебя сегодня люблю с утра и до обеда!
- Почему до обеда, драгоценный мой?
- Потому, что я тебя неделю прошу мне сациви сделать! А ты что?!
- Курицу хорошую было не достать, родной! Подожди до выходных! На рынке куплю!
- Мне до субботы тебя любить теперь?!
- Лучше, до воскресенья! Чтобы уж наверняка!
Родители обнимались, а Наташа качала головой – как маленькие!
Она мечтала о таком же доме – полном песен, гостей и счастья даже тогда, когда, казалось, радоваться было совершенно нечему. Ее детство и юность пришлись на тот период, когда в стране творилось Бог знает что, и люди словно забыли, что они люди…
Их дома эта напасть не коснулась. Отец брался за любую подработку. Мама, несмотря на то, что работала медсестрой, умудрялась вязать и шить на заказ. А учитывая ее прекрасный вкус и золотые руки, отбоя от клиенток не было. И пусть не всегда они расплачивались деньгами, на столе в доме Наташи не переводились мед и дефицитные конфеты. Но самой большой радостью было, когда постоянные мамины клиентки приносили детский шампунь или духи. Мать Наташи обожала всяко-разные ароматы, а девочка радовалась тому, что ее длинные рыжие кудри, гордость отца, не будут путаться после мытья и станут мягкими и послушными.
Родителей давно уже не было, а Наташа помнила и запах, который встречал каждого гостя на пороге их дома – аромат чеснока, специй, и маминых духов, и ласковое, чуть с придыханием, повторяющееся по поводу и без: «Родной, дорогой, драгоценный…»
Она сама не замечала, что эта ласка, такая естественная и щедрая, царит в ее доме, так же, как властвовала когда-то в доме ее родителей. Скажи ей кто-то об этом, Наташа удивилась бы, а потом расплакалась, горюя о том, что время так несправедливо и рано отобрало у нее. Ее дети еще успели узнать руки бабушки и деда, но росли уже без них, зная этих прекрасных людей лишь по рассказам мамы и отца.
Семен Семеныч эти руки тоже немного помнил. Мама Наташи выкормила его, несмотря на то, что сама уже болела и едва ходила по дому. Котенок, еще слепой, тщедушный и жалкий, заставил ее ненадолго отвлечься от грустных мыслей и воспоминаний о муже, и Наташа была ему за это очень благодарна.
Но все же не до такой степени, чтобы простить столь странную выходку.
- Семен Семеныч, ты с ума сошел? В твоей кошачьей головушке что-то замкнуло? – ахнула Наташа, и принялась отдирать кота от злополучной курицы.
Кот оставлять добычу не хотел. Он рычал, словно всамделишный тигр, и даже умудрился позволить себе неслыханное хамство – цапнул хозяйку за руку лапой.
Подобного Наталья, конечно, не снесла! Ухватив кота за шкирку покрепче, она все-таки разлучила его с добычей, чем нанесла хвостатому кровную обиду. Кот взвыл, протестуя, а Наталья сунула курицу в холодильник, от греха подальше, и провозгласила:
- Все! Будем худеть!
Именно этого так боялся Семен Семеныч! Когда хозяйка говорила подобным тоном, можно было бежать и прятаться сразу. Не дожидаясь, пока ей в голову взбредет очередная «умная» мысль.
А все потому, что мысль эта могла быть весьма странного свойства. И если очередное купание с пеной в тазике и бритье «под льва», дабы летняя жара сильно не донимала, кот еще как-нибудь да перенес, то отсутствие в миске мяса душа Семена Семеныча принять просто не могла!
Превентивные меры в виде обкусанной, но так и не съеденной курицы, не сработали, и кот принялся страдать вместе со всем семейством.
Наташа же всю неделю была угрюма и резка. Она вставала с утра пораньше, чтобы приготовить всем домашним полезный и питательный завтрак, а потом обижалась, когда дети вертели носом, Олег утыкался в книгу за столом, пытаясь впихнуть в себя очередную порцию «заботы любимой жены о здоровье», а кот, памятуя о грустной Наталье в ночной тиши у холодильника, изображал из себя сфинкса, напрочь игнорируя миску, в которой мяса не было.
- Не смотри на меня так! Ты – толстый! Ветеринар сказал, что тебе показана диета! А то начнутся проблемы со здоровьем!
Семен Семеныч вздыхал так душераздирающе, что даже Наташа чертыхалась тихонько, поминая недобрым словом вредную Светку. Но отступать от своих принципов была все же пока не готова. Она всегда держала слово. Даже, когда была маленькой. А все потому, что ее отец твердил:
- Слово, Натэллочка, это самое страшное оружие! Дано человеку оно и на радость, и на беду. Может уничтожить, а может к жизни возродить. Смотря, когда, кому и как будет сказано. Не роняй свое слово просто так, драгоценная! И держи его, если дала кому-то! Поняла?
- Да, папа!
- Вот и молодец! Краснеть за тебя не придется!
Наталья уроки отца помнила и слово свое держала всегда. Даже в мелочах! Что уж тут говорить об обещании, данном всей семье, да еще в контексте заботы о здоровье! Грустного кота для того, чтобы отменить свои обязательства было для Наташи маловато.
Зато, достаточно оказалось другого.
Неделя подходила к концу, и на весы Наталья становилась теперь, держа в объятиях Семена Семеныча, с ожиданием приятных новостей. Чтобы не взвешивать кота отдельно, ведь сидеть спокойно на весах он категорически не хотел, Наталья была вынуждена проделывать эту процедуру утром в его компании.
Но весы, как назло, вдруг перестали ее радовать. Вес не уменьшался, а только рос. Наталья сначала расстраивалась, потом злилась, и урезала рацион все больше и больше.
- Надо меньше жрать! Как там Плисецкая говорила? «Более действенного способа быть в форме еще не придумали»? Точно!
- Солнышко мое, а мне больше нравятся слова Раневской, - робко возражал Наташе муж, глядя, как она крутится на весах, прижимая к себе протестующего кота.
- Ты про рыбку и пиво?
- Ага!
- Олег, ну что ты в самом деле! – расстраивалась еще больше Наташа. –Я же хочу, как лучше!
- А я хочу, как всегда! – Олег шепнул это так тихо, что Наталья его не услышала.
Зато услышал кот.
И два взгляда пересеклись – мужчины и кота. И было в них столько взаимопонимания, что даже Наташа почувствовала что-то неладное.
- Таааак! А что происходит?!
Ее вопрос остался без ответа. Мужская часть семейства Мальцевых ретировалась из спальни так быстро, что Наташа вновь почувствовала себя несколько обделенной.
- Как у них так получается?! Может, когда похудею, тоже смогу так порхать? Эх, хорошо бы!
Она еще немного покрутилась перед зеркалом, достав из шкафа вожделенный костюм и полюбовавшись на него немного, а потом направилась на кухню. Пора было готовить воскресный завтрак.
Картина, которая предстала перед ее взором, была настолько возмутительна, что Наталья тут же забыла и про меню, включающее в себя непременную овсянку на воде и без сахара, соли и прочих, по ее мнению, лишних ингредиентов, и про свое желание быть терпимее к капризам семьи, и даже про вредную Светку, которая спать ей спокойно не давала всю неделю, являясь во снах, противно хихикая и напоминая, что это только начало мучений.
Семья ела.
Нет, не так! Она уплетала за обе щеки запрещенный продукт, под названием колбаса, передавая друг другу батон и откусывая прямо от него, чтобы не терять драгоценного времени. Семен Семеныч сидел у стола, вожделея и в каждый выданный ему кусочек впивался так, словно это была его последняя трапеза.
Опасности не почувствовал никто, кроме него. И, хотя кот сидел спиной к дверям кухни, приближение Натальи он услышал. Выхватив из рук хозяина очередной кусок, Семен Семеныч пулей пролетел мимо хозяйки и даже на мгновение не замедлился, услышав ее возмущенное:
- Семен Семеныч! Не смей!
Расставаться с добычей кот, понятное дело, даже и не подумал. Прыснул под диван, думая, что уж там-то хозяйка его точно не достанет.
Но не тут-то было! Наташа ускорилась, чему сама несказанно удивилась, и рыбкой нырнула следом, ухватив за хвост нарушителя ее спокойствия.
Семен Семеныч, оскорбленный в лучших своих чувствах, утробно взвыл и уронил-таки колбаску. Наталья с победным воплем, от которого мороз прошел по коже и встала дыбом шерсть не только у кота, но и у всех соседей, ухватила отвоеванный кусок и воздела его над головой:
- Вот так будет с каждым! Думали, я шучу?! Нетушки! Все у меня будете стройными и спортивными!
Ее ликование так напугало и кота, и семейство, что Олег замер, прижав к себе детей, и почему-то шепотом поинтересовался:
- Наталочка, а почему ты вообще решила, что тебе нужно худеть?
Вопрос был задан не впервые за эту неделю, но только сейчас Наталья его, наконец, услышала.
- Потому, что… - грозно начала она, и… осеклась.
Только сейчас до нее дошла вся комичность ситуации. Она, стоявшая в позе статуи Свободы, с зажатым в руке куском недожеванной котом колбасы, недоумевающий муж, дети, перепуганные и взирающие на нее с недоумением и некоторой толикой иронии, и воющий под диваном любимый кот, смертельно обиженный ее несправедливым отношением.
- Ну-ка, признавайтесь! Это же не в первый раз? – почему-то полушепотом спросила она.
- Что, Наталочка? – Олег переглянулся с детьми и решил, что правда сейчас будет как никогда уместна.
- Колбасу ели! И кормили кота! И вообще, где вы ее взяли?!
- Колбаску? В магазине, конечно! У Семен Семеныча была такая грустная морда в тот день, когда ты объявила, что сажаешь нас всех на диету, что я после работы зашел в магазин и купил ему мяса. Немножко совсем, ты не думай!
- И я… - дочь переглянулась с отцом и потупила взор под его укоризненным взглядом.
- И я… - сын опустился на колени рядом с диваном и выволок из-под него сопротивляющегося кота. – Мам! Он такой голодный был! Смотрел, прямо как ты сейчас!
- А как я смотрю? – подняла бровь Наталья.
- Так, как будто тебя все вот-вот забудут! Мам, ты это… Не обижайся на нас! И забей на все эти модные тренды, вроде похудения! Ты и так у нас красивая!
- И любимая! – Олег осторожно обнял жену.
- И вообще! Самая лучшая! – взвизгнула дочь, и повисла на шее у Натальи.
Только Семен Семеныч отвернулся от хозяйки, демонстрируя ей свой протест. Но и он сменил гнев на милость, когда Наталья взяла его на руки и вздохнула:
- Ладно уж! Пойдем, обжора! Покормлю тебя как надо! Нельзя тебе колбасу! Котам ее есть вредно!
- Мам!
- И людям, кстати, тоже! Лучше я сегодня вам буженины домашней сделаю!
- И окрошку! – Олег выдохнул и уже смелее ухватил жену за бочок.
- И купаты, мам! Купаты нам можно?
- Ладно уж! Будут вам купаты! – Наталья прижала к себе кота и потопала на кухню.
А к вечеру вся семья соберется за большим накрытым столом, приветствуя гостей. И вредная Светка, оставив свои попытки задеть подругу, разомлеет от вкусной еды и хорошей компании, и тихонько шепнет Наталье, отчаянно завидуя ее способности вмиг утихомирить детей, мужчин и котов:
- Наташка, как тебе это удается?
- Что?
- Чтобы вот так тепло и хорошо в доме? Чтобы тебя любили такой, какая ты есть?
- А я знаю? Само-собой получается. Люби, Светка!
- В смысле?
- Да в прямом! Ты же спрашиваешь, что надо сделать для того, чтобы тебя любили? Я тебе ответила. Люби! Себя, детей, мужа, родню, друзей… Хотя бы тех, кто рядом. И, глядишь, все и наладится. А еще я тебе скажу – похудение тут точно не поможет! Это я тебе со всей ответственностью заявляю! Проверено опытом!
- Но следить за собой разве не надо?
- Надо! Еще как, надо! Как же без этого! И в парикмахерскую ходить, и к косметологу, и спортом заниматься! Все это хорошо и прекрасно! Но только не тогда, когда твоя семья сидит и гадает, сколько еще раз твоя кукушка голос подаст. Не надо оно никому! И если тебя любят только за сантиметры и циферки на весах – я бы задумалась. А любят ли? Или так, терпят рядом?
Наталья глянула на фотографию родителей, висевшую на стене рядом с ее свадебными снимками и портретами детей.
- Я, вот, умничаю тут, Света, а сама напрочь забыла, чему меня отец учил.
- И чему же?
- А тому, что где нет любви, там нет и радости. А если радости нет, то зачем жить с человеком? И себе жизнь портить, и ему.
- А у тебя эта радость есть?
Наталья открыла было рот, чтобы ответить, но тут Олег подмигнул сыну, тот кинул под стол кусочек буженины и рыжая лапа поймала его на лету.
- Видала? А ты спрашиваешь! Семен Семеныч, наглая рыжая морда! Отдай колбасу! Я все прощу!
Рыжая молния мелькнула мимо Натальи, и она со смехом махнула рукой:
- Ладно уж! Но только в этот раз!©
Автор: Людмила Лаврова
© Все текстовые материалы канала Lara's Stories являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
Друзья, подписывайтесь, пожалуйста, на мой канал в Телеграм