О блокадном детстве Нины Лесовской
Жительница Сергиева Посада Нина Дмитриевна Лесовская узнала, что такое война, будучи пятилетним ребёнком. Семья проживала в Ленинграде, и осенью 1941 года вместе с другими жителями они оказались заблокированы в своём городе. Стаи немецких самолётов, воздушная тревога, бомбоубежища — всё это Нина Дмитриевна видела не в военных фильмах, а своими собственными глазами.
Детская память отлично сохранила воспоминания, как провожали отца. Мужчина только вернулся с Советско-финской войны, и практически сразу началась Великая Отечественная. Прямо по Неве, на специальных судах мужчины отправлялись на защиту Родины. Впереди — зима, голодная и холодная. Плюс непрекращающиеся тревоги.
Когда диктор по радио предупреждал об опасности, люди спускались в убежище, но чаще собирались на общей кухне — это было самое безопасное место. А в спокойные периоды ходили и проверяли светомаскировку. Все окна тщательно обклеивались газетами изнутри, чтобы дом был незаметен для немецкой авиации.
«Когда обнаруживали, что где-то просвечивает, мы кричали, например: «Пятый этаж!». Cмотрим, почему-то не гаснет свет в этом окошке. И мама говорит: «Ну пошли». Поднимаемся по лестнице — дверь открыта, входим, а там все мёртвые…» — рассказала блокадница
Гул самолётов, грохот бомбёжек, страх и неизвестность… Нина Дмитриевна вспоминает, как мать всё время брала её за руку: «Говорит — если убьют, то тогда уж вдвоём».
Зимой было сложно достать воду, но существовала и другая проблема — согреться. В печках-буржуйках жгли всё подряд: ненужные вещи, стулья, книги. Топили экономно, буквально самый минимум тепла для поддержания жизни. Хлеб получали по талонам: 125 г на детей, 250 г на рабочего.
Бывало, мамы в конце дня отправляли ребятишек получать завтрашнюю или послезавтрашнюю норму, если на выдаче что-то оставалось. Детям чаще всего не отказывали. Но и сама малышня проявляла смекалку в такое голодное время.
«Двоюродный брат Толик собирал птичьи яйца. Куда-то нырнёт, где-то залезет, найдёт… Мы с ним костёр разведём, и эти яички — в золу. А я как заплачу, говорю: «Мне птичек жалко». Но выхода не было. Ели эти яички и кочерыжкой лопуха закусывали. Зубы потом все чёрные были», — вспоминает Нина Дмитриевна
Эвакуация
Больше года в блокадном Ленинграде. Две младшие сестрёнки Нины Дмитриевны и её бабушка не пережили тягот военного времени.
В конце 1942 года, накануне второй блокадной зимы, семье удалось через Ладожское озеро эвакуироваться к маминой сестре в Ростов Великий под Ярославлем. Как беженцам в колхозе им предоставили один из брошенных домов. Привезённую из Ленинграда машинку Zinger обменяли на козочку, две курицы и подушку. И взрослые, и дети втянулись в натуральное хозяйство. Общий урожай делили в соответствии с количеством учтённых трудодней.
Игрушек не было. Многие дети блокады не играли — вместо этого ловили рыбу. Ребятня заходила, где помельче, один ногой кочку пошевелит, другой подставляет корзинку. Питались тем, что поймали.
Возвращение
«В 44-м маме пришёл вызов с комбината имени Тельмана, где она работала до эвакуации. Тогда уже сняли блокаду. Мы вернулись в свою комнату, даже какую-то мебель нам вернули со склада. И уже здесь, в Ленинграде, я пошла в первый класс», — рассказала блокадница.
Недалеко от дома в четырёхэтажке работал госпиталь. Нина Дмитриевна и её двоюродный брат ходили к больным и подбадривали. Он хорошо бил чечётку, а она показывала какой-нибудь акробатический этюд. Такому вниманию в больнице были рады, звали ещё и ещё раз.
Долгожданный День Победы семья встретила хоть и в родном городе, но без отца. С войны он вернулся только в 1946 году, после многих месяцев в лазарете. Нина Дмитриевна вспоминает, что на площади перед заводом вывесили громкоговорители, все вышли на улицу, плясали под гармошку и плакали.
А позади — война
Буквально за три месяца Ленинград преобразился.
Жители воодушевлённо разбирали кирпичи, сажали деревья. Дальше у Нины Дмитриевны всё складывалось благополучно: она закончила школу, техникум, по результатам госэкзаменов её зачислили в институт и распределили в Калининград. Там девушка познакомилась со своим будущим мужем — Анатолием Харольским. Молодая пара поженилась. Когда супруг закончил военное училище, их семья часто переезжала из города в город. С 1969 года они проживают в Загорске.
Анатолия Харольского не стало в самом начале 90-х, но спустя время судьба подарила Нине Дмитриевне новую встречу.
«С Владиленом Лесовским меня познакомили, когда мне было уже 64 года. Он — капитан первого ранга. Это как полковник, только морской. У него умерла жена, да и я уже десять лет была вдовой. Он оказался таким прекрасным и благородным человеком. Мои дети его хорошо приняли. И его родственники меня своей бабушкой считают», — поделилась Нина Дмитриевна
Оказалось, что в Ленинграде они когда-то ходили по одним и тем же улицам, и не знали, что станут близкими людьми. Там Владилен учился высшем военно-морском училище. Будучи вместе, они каждый год во время отпуска ездили в родной для обоих город, ныне носящий название Санкт-Петербург. Этот счастливый период длился 11 лет. Нина Дмитриевна тяжело пережила смерть второго супруга и даже посвятила ему стихотворение: Любовь всегда кончается разлукой, Ведь кто-то должен первым умереть. И если смертным суждено расстаться, Уйти, быть может, легче, чем остаться.
День сегодняшний
Сейчас Нине Дмитриевне 88 лет. У неё пять правнуков: четыре мальчика и девочка. Самому старшему в декабре исполнится 18 лет, а младший только-только пошёл в школу.
Жизнь бывшей блокадницы полна и трагических событий, и обычных человеческих радостей. Одно из занятий, которое сейчас доставляет ей удовольствие и помогает находиться в тонусе, — выращивание рассады. Аккуратно расставленные зелёные росточки из оранжереи на лоджии в конце мая переедут на дачу — в парники и на грядки.
Но перед этим Нина Дмитриевна примет не один десяток поздравлений в День Победы — праздник, который она считает самым лучшим и самым главным в своей жизни.
Вячеслав Белов
Фото автора