Произошла эта история в прошлом веке. Летом 1998 года случился первый дефолт, но это было в октябре, а летом никто ничего плохого не ожидал, и казалось, что жизнь после развала СССР вроде как и устаканилась…
Родители мои решили, что неплохо бы завести дачу побольше, тем более, что внуки пошли. И мой покойный отец приобрел большой двухэтажный дом в ста километрах от Москвы. Участок тоже большой, с баней и гаражом. Вот только мне это не понравилось: родители продали нашу старую дачу – пусть небольшую, но совсем близко, которую мне обещали в качестве свадебного подарка. Эта дача была дорога мне, как память о детстве, но ее продали, забыв поставить меня в известность. Походя скажу, что после этого я с отцом не разговаривал четыре года. К делу это особенного отношения не имеет, но все же…
Так что на новой даче я появляться отказывался. Не поеду – и все! Да и детей – среднего сына и дочь отпускать туда не очень-то хотелось. И вот тут ко мне заехал мой друг. Нет, даже Друг. С большой буквы. Есть такое выражение: "Я бы с тобой в разведку пошел". Так вот: с Алексеем мы в разведку ходили. И под обстрелом лежали. И еще много чего. Так что он – друг из той категории, что "как брат". А то и ближе…
Приехал он и просто повидаться, и посидеть, и вспомнить то, что было, а уж заодно – с предложением. Леха решил приобрести загородный дом. Не коттедж, для постоянного проживания, а просто дом на природе, где можно будет отдохнуть от городской суеты, разгрузить башку от вечных забот, ну а заодно – порыбачить, или с ружьишком пройтись.
Деньги у Алексея имелись, но если покупать дом в глуши, то наверняка придется руки прикладывать. Частный дом – такое дело: сколько не старайся, сколько не трудись, а всегда найдется что-нибудь, что нужно доделать, починить, подправить. А в одиночку заниматься домом и скучно, и не всегда справишься. Вот потому он и предложил мне приобрести такой дом на двоих. Владеть будем сообща, ну а потом – потом видно будет.
На тот момент Лешка оставался холостяком – впрочем, он и сейчас – волк-одиночка, и если взять дом на двоих, жены между собой не переругаются, и нас с ним ссорить не станут, а потому идея мне, как говорится, "зашла". Одно только "но": мне работа не позволяла искать варианты, однако Алексей взял это на себя. Обсудили предельную стоимость возможной недвижимости, хлопнули по рюмочке за удачу в выборе и – вперед! И уже через пару недель мой друг позвал меня смотреть варианты…
Первый вариант нас не устроил – ни речки рядом, ни леса. Второй – тоже, дороги подъездной нет вообще. Третий и четвертый не угодили тем, что были прямо в деревнях, а деревенский народ… Растащат наш дом по бревнышку, по досточке. А что? Пустой стоит, значит – ничей. (Да простят меня сельские жители: верю – не все такие, но ведь известно, что поверху плавает…)
Пятый вариант по описанию нам подходил, и мы отправились на смотрины. Хозяйка дома Антонина Тихоновна – пожилая, симпатичная, даже благообразная женщина, в аккуратной хотя и не новой одежде, и цветастом платке, проживала в райцентре и ехать с нами показывать дом отказалась наотрез.
- Да зачем же я с вами поеду, ребятки? – отмахивалась она, словно от мошкары. – У меня тут дел много, вот вам ключи – смотрите сами.
- Антонина Петровна, а как же мы ваш дом отыщем? – изумились "ребятки", которым уже было за тридцать, а за спиной у каждого имелось небольшое, но довольно обширное личное кладбище. – Карт у нас нет, да и указатели там вряд ли имеются…
- А вот Михаил Петрович как раз домой собирается, – улыбнулась Антонина Петровна. – Он в соседней деревне живет – дорогу вам и покажет.
В результате мы прихватили с собой Михаила Петровича – тихого, молчаливого мужичка, который за всю дорогу не сказал нам и двух десятков слов. Лишь изредка сообщал: "Шас влево забирам" или "От вправо", сопровождая свои слова взмахом крупной сработанной руки. На вопросы о доме он не реагировал. Никак. Просто пропускал их мимо ушей, точно не слышал. Но когда мы притормозили возле его двора, Петрович вдруг сказал:
- Вы, парни, прежде чем, дом брать – переночуйте там.
- В смысле? – удивился Алексей.
- Не знаешь, как ночуют? – на морщинистом лице Михаила Петровича появилась ехидная улыбка.
- Как ночуют – знаем, – хмыкнул я. – Не ясно, зачем?
Но Петрович уже заходил в свою калитку, буркнув только: "Погодите". Минут через пять он вынес нам несколько свежих огурцов, пучок зеленого лука и еще какой-то зелени, а потом махнул рукой, указав направление куда ехать и сказал, что магазин будет как раз по дороге.
По пути мы с Лехой обсудили совет Михал Петровича и решили, что, наверное, дядька чего-то такое знает про этот дом. Что именно – черт его знает, но советовал явно от души, иначе зачем бы снабжал нас плодами со своего огорода. И мы решили последовать совету.
В магазине купили немудреный набор для ужина: пару банок консервов, пару бич-пакетов, колбасу, чай, хлеб и простеньких конфет. Для холостяцкого ужина сойдет, позавтракаем тем, что останется, а серьезно поедим уже дома.
Дом нам приглянулся – добротный такой, хоть и уже старый сруб, крыша не протекает, и на отшибе стоит – если что воровать, то тащить далеко.
Печка русская большая, попробовали затопить, тяга – ого! Словно дымосос промышленный стоит. Рядом лес, река Угра. От Москвы, правда, далековато, но машины у нас обоих имелись, так что можно брать…
Пока что, пока чего – дело повернуло к вечеру. Мобильные телефоны тогда уже существовали и у нас они были, но пришлось поискать место, откуда сигнал прошел и удалось дозвониться до дома. Я предупредил своих, что останемся тут ночевать, и мы принялись за ужин.
То, что в доме не было электричества – объяснять, думаю, не надо, но у нас был фонарь, а на полке в комнате отыскались несколько свечей. Антонина Петровна так и сказала: берите, что понадобится и пользуйтесь. Из колодца во дворе притащили ведро воды, раскочегарили дровяную плиту – в сенях нашелся невеликий запас, но на разогреть консервы и вскипятить воду – хватило. Поели, чуть-чуть выпили на сон грядущий и принялись устраиваться на ночлег. Из мебели, пригодной для сна, в доме нашлись старый диван и самодельная кровать, сколоченная из крепких досок, больше напоминавшая нары. На ней и расположился Алексей – он крупнее меня, я занял диван, задули свечу и…
Вот тут я все же повторюсь: выпили мы совсем чуть-чуть. Грамм двести пятьдесят на двоих взрослых отнюдь не мелких мужиков – это, можно сказать, вообще ничего. Так что если кто-то сочтет, что все описанное далее – последствия от выпитого, то пусть его. Осмелюсь только напомнить слова папы из мультфильма про дядю Федора: "С ума по одиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют…"
Я улегся, пытаясь устроиться поудобнее на стареньком диване, и – нет, не услышал, а скорее почувствовал в комнате какое-то движение. Тут надо бы пояснить (вот не сочтите это за хвастовство или что-то подобное – нормальные люди таким не хвастают!): и двух полных лет не прошло, как мы с Алексеем вернулись с войны. С чужой, совершенно ненужной нам войны, но в жизни иногда еще и не так складывается. Многие с войны возвращаются с обостренной интуицией, и я не стал исключением…
Первая мысль: деревенские, наплевав на расстояние – а до деревни добрых пятнадцать кэмэ! – явились чем-нибудь поживиться. Ну, попробуем решить неожиданную проблему…
Встать с дивана постарался максимально бесшумно – не хватало еще Леху в это впутывать! Я-то мужик не злой, могу попробовать договориться, а он – резкий, и переговоры, скорее всего, начнет с молодецкого, хорошо поставленного удара. Нет, в том, что мы забьем хоть десяток неподготовленных крестьян, я не сомневался, но мы ж потом уедем, а местные запросто дом сожгут. В отместку. Оно нам надо?..
Но прежде чем я успел сделать хоть один шаг, увидел, как Алексей поднялся и уже сидит на кровати.
- Ты ее тоже слышал? – спросил он негромко.
- Её?!
Леха подтвердил, что слышал шаги. Очень легкие, мужчины так не ходят…
Мы обошли дом. Никого. Прогулялись на двор. Тоже самое. И, наверное, если бы не то, что творилось с нами всего два года тому назад – легли бы спать. Мало ли что может померещиться с устатку, да еще в чужом месте? Но вместо заслуженного отдыха мы уселись за стол, снова согрели чайник и стали ждать. И опять ничего…
Кому первому пришло в голову погасить свечи, я уже не помню. Но как только мы это сделали, тут и началось…
Во-первых, шаги. После второй контузии я стал хуже слышать, но тут явственно различил, как тихо-тихо шлепают по половицам ноги. Не то босые, не то – в шлепанцах, но каждый шаг сопровождался очень характерным звуком. Правда, ни один из нас так и не смог определить: приближаются шаги или удаляются?
Во-вторых, голос. Минут через пять нашего бдения, в темноте раздалось что-то похожее на ворчание. Так ворчат собака или кошка, если чем-то недовольны. Звук был низкий и совершенно не похожий на то, что можно услышать в старом деревянном доме, в котором рассыхаются полы, потолки или что-то еще. А еще минут через пять ворчание превратилось в некое подобие речи. Отчетливо слышалось нечто, похожее на слова и даже какие-то законченные фразы, появились интонации. Вот только одно "но": слова и фразы даже близко не походили на что-нибудь из известных нам языков. Нет, мы с Алексеем вовсе не лингвисты, но, кроме родного русского, оба владели сербохорватским как родным. Еще каждый из нас, выросший в Советском Союзе, знал немецкий в объеме "Восточного фронта" – нахватались из книг и фильмов, читанных и просмотренных в детстве. Кроме того, у меня свободный английский, знаю с десяток предложений на французском, испанском и итальянском, могу опознать по звучанию дари, пашто и имею представление о тюркских языках. Леха, как большой любитель Японии, может воспроизвести с полсотни общеупотребительных фраз на японском, различить по звучанию китайский и корейский, и даже что-то там смыслит в кхмерском.
Так вот: ни на один из вышеперечисленных языков услышанная речь не походила. Кстати, обсуждая потом произошедшее, мы пришли к выводу, что услышанное не слишком-то приспособлено для человеческого речевого аппарата, хотя тут мы можем и заблуждаться. Но то, что это была осмысленная речь, несомненно.
Мы оба решили, что говорил мужчина, правда разошлись во мнениях относительно возраста ночного оратора. Я считал, что говоривший – в преклонных годах, по человеческим меркам – лет семьдесят или больше. Алексей же полагал, что нашему визитеру лет пятьдесят – максимум шестьдесят...
Ради интереса мы снова зажгли свечу. Голос мгновенно заткнулся, но стоило ее потушить, снова что-то забормотал, причем было ощущение, что он начал с того же самого места, на котором замолчал. Что касаемо интонаций, то мы пришли к выводу, что сперва ночной говорун был не слишком доволен нашим визитом, но потом смирился с нашим присутствием и теперь что-то рассказывает нам. Не предупреждает, не просит, не требует, не угрожает, а ведет неторопливое повествование о чем-то или о ком-то…
Периодически голос замолкал и тогда снова ясно различались шаги. Но секунд через десять-пятнадцать голос раздавался снова, словно говоривший переводил дух. Мы слушали и слушали, совершенно успокоившись: вот не ощущалось в этом непонятном рассказе никакой угрозы. Иногда даже комментировали услышанное, пытались задавать вопросы, впрочем, безуспешно: говорившему невидимке было наплевать на все внешние раздражители, кроме света…
Продолжалось это до того момента, пока небо не посветлело в ожидании скорого рассвета, и голос смолк. Прямо как Шахерезада, которая "прекратила дозволенные речи". Ни шагов, ни каких-либо иных звуков больше не было. Минут через двадцать мы снова залегли спать – сказалась-таки бессонная ночь, а утром отправились к Антонине Петровне.
Правда, сперва обсудили произошедшее, а заодно и возможность покупки этого дома. Сообща решили – дом покупать не станем: голос этот конечно ничего плохого не делает, но спать мешает конкретно. А мы ведь дом для отдыха собираемся приобретать…
Хотели расспросить Михаила Петровича об этом доме, но нас и на порог не пустили. Неприветливая женщина лет сорока посоветовала нам проваливать подобру-поздорову, пока она скобеля с цепи не спустила. Даже предложенные триста долларов не помогли – не пущу и всё!
То, что Антонина Петровна не обрадовалась, когда мы вернули ключи – понятно, но на все наши расспросы отвечала, что ничего такого не знает, и ни о чем подобном не слыхала. Не хотелось бы вспоминать, но у нас Лехой имелся пусть и небольшой, но довольно богатый опыт допроса пленных, и готовы поклясться – бабка что-то знала! Но ведь не станешь же вполне симпатичной старушке устраивать экспресс-потрошение с применением неконвенционных методов. Так что уехали мы ни с чем.
Историю эту вспоминаем от случая к случаю, но что это было, на каком языке говорил с нам невидимый гость – или хозяин? – и о чем, так и не выяснили. Есть много, друг Горацио…
Эту историю прислал мне мой постоянный читатель Борис Орлов. Спасибо, Вам за нее.
А если и вы хотите поделиться своими историями, прошу присылать мне их на почту: galiczynae@yandex.ru.
Благодарю за лайки, комментарии и репосты в Ваших социальных сетях.
Предыдущее от Бориса Орлова:
С любовью к Вам, Елена