Рассказывает подписчик Павел А. (орфография сохранена):
"В середине девяностых вместе с товарищами проходил стажировку в отделе уголовного розыска одного из райотделов нашего города. Стажировка длилась месяца три, затем нас ожидала учеба (курсы) в местной школе милиции и работа в ОУР в должности младших оперов, начало пути.
Время было сложное, разгул рыночной экономики (закон нарушали все), разгул преступности, кризис неплатежей (на заводах и фабриках не платили), расцвет всяких странных аномальных движений. В то время платили только в милиции вовремя, и то не во всех службах, в муниципальной милиции, например, работу которой оплачивал город, была задержка зарплаты в полгода, патруль роптал и пытался устроить забастовки, а у "федералов" более-менее с зарплатой было нормально.
А работа у стажера в ОУР разнообразная - от уборки территории райотдела, участии в различных мероприятиях, работа с документами, на оперативных мероприятиях, выезды с СОГ и т.д. То нами "дыры" затыкали и мы ездили при поддержке ОМОНа на рейды, то приходилось бездельничать, т.к. руководство про нас забывало или не знало, чем занять. Оружия нам тогда еще не давали. Из документов - только справка стажера. Каждый день мы не знали, что нас ждет. И как-то меня с товарищем вызывает начальник и говорит, есть дело, деликатное.
Надо съездить в отдаленный городской район и узнать о судьбе нашего опера. Связи с ним нет (тогда и городские телефоны не у всех были), товарищи из ОУР того района по просьбе нашего руководства заезжали на адрес. Но дверь им не открыли, оперативники общались с мамой через железную дверь. Та утверждает, что её сын больше не будет работать в органах, решил уволиться. Мнение самого лейтенанта никто не слышал, рапорта на увольнение от него не было.
Нужно было встретиться с опером, узнать причины его нежелания выходить на службу, взять с него рапорт об увольнении по собственному желанию, договориться, чтобы он приехал в райотдел и сдал служебное удостоверение и пистолет с двумя обоймами.
Вообще, задание было странным, у нас ни полномочий (справкой этой можно было только контролеров пугать в общественном транспорте), ни опыта. Но уровень доверия к нам был высокий, мы уже ощущали себя сотрудниками милиции, за спиной армия (я вернулся в звании старшины, товарищ сержантом), да и энтузиазм бил через край, "выгореть" еще не успели. Руководство считало нас ответственными и исполнительными товарищами. А все товарищи с полномочиями были заняты на более серьезных делах.
Это опера я помнил. Выпускник Омской школы милиции, ничем особо не выделялся, был тихоней, делал свою работу и ничем не отличался от других. И тут внезапно перестал приезжать на службу. Начальник сначала решил, что лейтенант заболел (такое уже бывало ранее), а сообщить об этом не может. Но спустя несколько дней возникло беспокойство.
Как выполнить это задание? Кто нам вообще поверит? У нас ни формы, ни документов, ни оружия. В качестве группы поддержки товарищ позвал своего брата, который работал милиционером в ППС и был на выходном дне. Тот по такому случаю надел форму, на его "Москвиче" и поехали.
С самим оперативником поговорить не удалось. Все переговоры мы вели с мамой, через закрытую железную дверь. Она изучила нас в дверной глазок, потребовала предоставить документы (сержант ППС показывал в глазок свое удостоверение, мы достали свои справки) безапелляционно заявила, что сын её больше никогда не будет работать в милиции, потому что там опасно, бандиты стреляют и разговор закончен.
Но не зря же мы ехали туда столько времени. Мы долбились в дверь снова и требовали открыть дверь, вызвать ее сына на разговор, объясняли, что если он не хочет служить - это его законное право, но оформить это следует надлежащим образом, нужно написать рапорт, сдать служебное удостоверение в отделе кадров и табельное оружие в оружейку. За дверью затихли. Мы стучали снова и снова. Затем женщина откликнулась. Сказала, что через 10 минут ее сын напишет рапорт. А долбиться не надо, иначе она вызовет милицию. Аргументов, что мы и есть милиция, дама выслушивать не желала.
Нам оставалось только ждать. Минут через 15 дверь открылась, но на цепочку, из полумрака квартиры нам протянули бумагу (рапорт об увольнении), служебное удостоверение и пистолет Макарова (без обойм). И дверь захлопнулась.
Изымать оружие в наши задачи не входило, не было у нас на это законных полномочий. Но это была большая удача, кто знает, что у вооруженного человека на уме, который таким образом решил оставить службу? Но патроны от пистолета? Мы снова долбились в дверь, объясняли, что нужно сдать и патроны. Еще минут через десять нам передали и обоймы с патронами.
Задание было выполнено. Пистолет, патроны и служебное удостоверение оперативника мы отдали начальнику, тот похвалил. Позже мы узнали, что тот наш товарищ вступил в религиозную секту "Белое братство" и даже стал в ней священником".