На Каннском фестивале прошла одна из самых громких премьер не только смотра, но и года — зрителям показали «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы, задумку которого режиссёр вынашивал полвека. Кинокритик Тамара Ходова рассказывает, каким вышел первый за десять лет фильм живого классика кино и при чём тут Римская империя.
«Я не продумываю вещи наперёд, я чувствую их. И я знаю, что в половине случаев это может закончиться неудачно, и, может, в этом есть какое-то удовольствие, но в моей жизни, я должен признать, мне это помогало. Когда ты умирающий старик, ты не хочешь сказать: ”Я хотел бы сделать то и это“. В моём случае я уже сделал это. Я сделал всё, о чём другие люди жалели бы, что они так и не решились на это. Потому что в конечном счёте ты умираешь. Ты не получаешь награду просто за то, что остаёшься консерватором», — сказал Коппола в одном из интервью.
Действительно, режиссёр всегда был мечтателем, фантазёром, который не любит следовать чужим правилам и всегда придумывает свои. Он основал собственную независимую киностудию вдалеке от Голливуда ещё в семидесятые, когда это было экзотикой, со страстью отдавался каждому новому проекту, что доводило его до исступления. Если почитать о любых съёмках фильмов Копполы — каждая находилась на грани катастрофы. Во время работы над «Крёстным отцом» более опытная съёмочная группа отказывалась слушаться молодого неопытного директора, никто не понимал, почему изображение такое тёмное и зачем Марлон Брандо напихал себе салфеток в рот. «Апокалипсис сегодня» и вовсе превратился в кошмар — несколько местных жителей погибли, а исполнитель главной роли Мартин Шин заработал инфаркт прямо во время съёмок.
«Мегалополис» драма тоже не обошла стороной. Режиссёр вынашивал планы о съёмках фильма о современной Америке полвека, но никак не мог найти финансирование на свою очередную авантюру. В итоге в 2019 году Коппола продал часть прибыльных виноградников и вложил 120 млн долларов собственных средств на производство фильма своей мечты. И мнения общественности, как это всегда бывает с работами живого классика, снова разделись: кто-то из участников съёмочного процесса считал, что присутствовал при историческом событии, а кто-то подозревал, что Коппола забыл, как нужно снимать кино. В любом случае «Мегалополис» получился масштабным, противоречивым и очень амбициозным, прямо как сам режиссёр.
Фильм рассказывает об альтернативной реальности, в которой Нью-Йорк превратился в Новый Рим в некоей неназванной империи, похожей на смесь древнего Рима и современной Америки. Городской архитектор Цезарь (Адам Драйвер) мечтает преобразовать город и создать из него Мегалополис из нового материала, который он изобрёл сам. Ему противостоит консервативный мэр Нового Рима Цицерон (Джанкарло Эспозито), считающий эти идеалистические мечтания об утопии ерундой. Между ними находится дочь Цицерона Джулия (Натали Эммануэль) — светская дама, которая проникается идеями амбициозного Цезаря.
В то же время, пока Драйвер и Эспозито пытаются перетянуть одеяло на себя, расторопный кузен архитектора Хлодион (Шайа Лабаф) решает прибрать город к рукам, а скандальная журналистка Вау Платинум (Обри Плаза) пытается отжать бизнес у единственного в городе банкира Гамильтона Крассуса Третьего (Джон Войт).
Коппола не только постоянно говорит об утопии, но и строит её на экране. И здесь начинаешь понимать, почему некоторые члены съёмочной группы были обеспокоены режиссёрским подходом мастера. Коппола привык делать всё по старинке, что никак не сочетается с современными технологиями и повсеместным CGI, без которого нельзя было обойтись и при создании его шедевра. Поэтому на экране мы видим компромисс, некий гибрид аналогового и цифрового подходов. Весь фильм похож на театральные декорации перед зелёным экраном — иногда это работает в пользу утопического взгляда режиссёра, а иногда вызывает чувство неловкости.
Ещё более сумбурен Коппола в изложении своих идей. Режиссёр не хочет, чтобы зритель гадал, что же он имел в виду, поэтому не стесняясь оглашает чуть ли не свод законов и принципов, которым должно следовать общество. Всё это торжественно оглашается за кадром голосом Лоренса Фишберна, который к тому же играет совершенно необязательного дворецкого Адама Драйвера. Коппола предупреждает о том, что любая империя рано или поздно становится фашистским государством, а затем разваливается, что утописты — это на самом деле мученики, которые думают о будущем человечества, и что нужно придерживаться высоких моральных ценностей ради молодого поколения.
При этом все эти, безусловно, благородные идеи никак не подтверждаются тем, что происходит на экране. Коппола, безусловно, выступает на стороне Адама Драйвера, но делает героя максимально странным и расплывчатым — он ведёт беспорядочный образ жизни и страдает по погибшей жене. Ближе к середине фильм становится всё психоделичнее, расхлябаннее и комичнее (чаще всего ненамеренно), напоминая серию никак не связанных друг с другом виньеток. Особенно становится неловко за актёров, потому что вся тяжесть абсурда ложится именно на их плечи. Иногда создаётся впечатление, что артисты и сами не понимают, зачем они делают то, что делают.
Во время съёмок «Апокалипсиса сегодня» во второй половине семидесятых Коппола сказал: «Мой самый большой страх состоит в том, что я сделаю по-настоящему плохой, позорный, напыщенный фильм на важную тему, и именно это я сейчас и делаю». Тогда «Апокалипсис» не сразу, но всё-таки стал признанной классикой. В случае с «Мегалополисом» создаётся такое впечатление, что режиссёр опять делает то, чего так боялся. И пока сложно представить, что через какое-то время фильм станет такой же классикой, как главные работы Копполы. Но режиссёр не отчаялся, не испугался и осуществил свою мечту, и это не может не вызывать уважение.