Одно из самых интересных, но наименее развитых направлений в отечественной музыкальной индустрии — это spoken word, или художественная декламация под аранжировку. Работ в этом жанре не так много, но те, которые есть, определённо заслуживают пристального внимания.
Один из свежих релизов в формате spoken word — мини-альбом «Жажда», записанный поэтом Евгением Гороном и джазовым музыкантом Александром Зингером. «Жажда» — это тонкая минималистичная работа с интимной лирикой о любви. На обложке релиза изображена смятая простынь — по словам создателей, это «последствия бурной страсти и шрамы-морщины, которые мы носим в себе, переживая расставания с когда-то близкими людьми». Край простыни опалён, «поскольку истории любовей ва-банк, по-крупному — редко заканчиваются хорошо».
Музыкальный редактор VK Гида Маша Денисенко пообщалась с авторами альбома: поговорили об особенностях записи spoken-word-композиций, о сексуальности Востока и силе молитвы.
Маша: Как вы познакомились? Расскажите, как случился ваш творческий симбиоз и каково вам было работать вместе.
Евгений: Мы познакомились за кулисами на одном из концертов, где Саша играл в качестве барабанщика. И дальше жизнь начала нас странно сводить то тут, то там. Это всегда было краткое, но очень внимательное общение. А однажды он написал мне и предложил повзаимодействовать. Счастью своему я не поверил, но на репетицию пошёл. Где-то уже рассказывал, что после мог только курить, разговаривать не мог совсем, настолько впечатлился процессом.
Александр: В 2006 году я сотрудничал с Театром имени Пушкина, где ставили спектакль «Саранча» по пьесе Биляны Срблянович. Мне, музыканту, который зачастую работает с песенным материалом, было интересно взаимодействовать именно с голосами актёров. Позже я увидел «Бёрдмэна», где весь саундтрек — это одни барабаны. И меня снова заразила идея проекта, но я так и не мог додуматься до финальной формы. А вот когда я прочитал стихи Жени, всё сошлось. Я написал ему с предложением попробовать, и мы начали работу.
Маша: Две первые композиции прямо пропитаны восточными мотивами. Почему вы выбрали именно такой звук? Как его добивались, с помощью каких инструментов?
Александр: Изначально мы задумывали проект, где звучали только голос и барабаны. И основные музыкальные рисунки я строил скорее не на восточных мотивах, а на шаманских. А когда у нас были готовы первые варианты треков «Жажды», мы подумали, что вышло здорово, но слишком артово, нишево. А хотелось, чтобы эти тексты и эту музыку могло услышать как можно большее количество людей. Сделать их чуть более доступными для широкой аудитории. И тогда я пригласил в проект музыканта и саунд-продюсера Льва Трофимова. Лев — человек со вкусом и безоговорочный профи. Его очень впечатлил наш материал, он обрамил мои барабанные задумки и довёл их до финального звучания. Но соглашусь, что «Жажда», пожалуй, дышит Востоком. Мне кажется, что музыка тех мест очень сексуальна, чувственна, а текст Жени ведь как раз об этом.
Маша: Я знаю, что вы не слушали ни одного проекта в жанре spoken word. А вообще какой-нибудь другой музыкой вдохновлялись, пока писали альбом? Сможете назвать конкретных исполнителей или композиции?
Евгений: Я знаю, что некоторые поэты ставят себе, например, Макса Рихтера, слушают, пропитываются настроением, пишут. Я же, скорее, просто фиксирую события, делаю слепки историй, которые переживаю. Выходит, что жизнь и есть мой источник вдохновения, всё остальное — уже саундтрек к жизни.
Александр: С моей стороны не было каких-то референсов или источников вдохновения. Я сознательно старался ничего не слушать, никого не читать, но много прислушивался к себе. У меня были тексты Жени, у меня была моя музыка, у нас была совместная работа со Львом. Этого было вполне достаточно.
Маша: Расскажите об особенностях создания spoken-word-проекта. Чем работа над таким альбомом принципиально отличается от работы над альбомом в любом другом жанре? Может, есть какие-то свои плюсы и минусы?
Александр: Работая с артистом, ты в той или иной мере обслуживаешь песню и чужой материал. Да, ты можешь предлагать свои решения, но всё равно артист — главный. Здесь же у меня были ровно такие же возможности, как и у Жени. Он транслирует свою историю при помощи слов, я — при помощи музыки.
Евгений: Поддержу мнение Саши. Работы в жанре spoken word часто грешат тем, что музыка является опорным костылём к стихам, создаёт настроение. Мне кажется, что мы занимаемся чем-то другим. Мы равны по степени высказывания: музыка — такой же полноправный участник замысла, как и стихи.
Маша: В начале было слово или музыка?
Евгений: Мы решили начать с текстов, которые вошли в мой дебютный сборник «Отель». Я выбрал какое-то количество стихов, начитал их, отправил Саше, в ответ он присылал музыку. Дальше они со Львом доводили треки до финала в студии. Но я уверен, что это может работать и в обратном порядке. Просто мы сами себе поставили дедлайн выхода «Жажды», поэтому не было времени попробовать. Но мы обязательно это сделаем: мне очень любопытно, какие стихи получатся в ответ на Сашину музыку.
Маша: Что было самым трудным в процессе создания альбома?
Евгений: Ждать. У меня очень плохо с терпением. Я хотел выпустить альбом как можно быстрее, желательно — на следующий день после того, как мы записали голос в студии. Но нужно было ждать: ждать, пока Саша с Лёвой соберут музыку, ждать, пока лейбл позаботится о документах, ждать обложку, ждать день релиза. В общем, ожидание — это мой бич.
Александр: Мы все в графике, и у каждого есть посторонние занятости. И иногда приходилось ловить «окна». И не всегда в коротком промежутке у тебя есть вдохновение, чтобы дотянуться до изначального замысла. Иногда приходилось заново оживлять в памяти, что хотелось сказать здесь, а что важно не упустить там. Но мы справились. Уверен, на альбоме это слышно.
Маша: А что было самым лёгким?
Евгений: А лёгкое — это про процесс. Нравится работа в студии, репетиции, положительные рецензии после выхода читать — очень нравится.
Маша: Что ждёт «Жажду» дальше? Клипы, театральные перформансы, ещё что-то? Поделитесь парочкой инсайдов.
Александр: Мне хочется крупной формы. Я мыслю нашу программу как большое сценическое действо. Возможно, это будет мюзикл или спектакль. Чтобы поработать со светом, с декорациями, возможно, использовать мэппинг или другие визуальные эффекты. Такое большое признание в любви от лица мужчины к женщине.
У нас есть какое-то количество заготовок, которые мы в ближайшее время планируем довести до ума. Как только они будут готовы, мы их отслушаем и — уверены — поймём, как это может выглядеть сценически. Мы не то чтобы оттягиваем момент с концертами, просто хочется основательно подготовиться и придумать такую сценическую форму, которая визуально и эстетически устроила бы нас самих.
Маша: Будут ещё совместные релизы?
Евгений: О, да! 31 мая у нас выходит сингл «Ирисы». А в июне мы хотим выпустить трек «Веласкес». У него как раз день рождения в этом месяце, было бы здорово успеть к памятной дате.
Маша: Блиц. Расшифруйте строчки из альбома. Первая — «Мне нравится думать об услышанных молитвах, что заканчиваются слезами. И ещё — о большой воде, которая вынесет каждого к нужному берегу».
Евгений: Про молитвы — это перифраз Трумена Капоте из романа «Услышанные молитвы». В нём он приводит изречение Святой Терезы Авильской о том, что «больше слёз пролито из-за услышанных молитв, чем из-за неуслышанных». В своё время она мне отозвалась. Иногда мы хотим чего-то так сильно, что, получая это, вдруг разочаровываемся, потому что на самом деле нам хотелось вовсе не этого. А строчка про большую воду — о предназначении, о судьбе. Думаю, что у каждого человека есть своя особенная миссия, которую ему необходимо выполнить. Ну, может, и не у каждого — у большинства, скажем так.
Маша: «Их [роз] каждый шип — работа над ошибкой. Кровит — легко, срастается — не шибко».
Евгений: Это о том, что, переживая любовную катастрофу в одной истории, ты рискуешь принести этот опыт в следующую. И доверять становится сложнее, ведь ты уже как будто знаешь, чем всё закончится. Но это не всегда так, на самом деле.
Маша: «Нет хуже пробуждения, горше слёз, чем явь для тех — тех, кто влюблён всерьёз».
Евгений: Когда мы влюблены, то есть находимся под воздействием химии, заклинания, вот этих первых реакций на человека, мы склонны к фантазиям, к идеализации. Мы не можем отчётливо, зорко, беспристрастно рассмотреть ни себя, ни возлюбленных в этом чувстве. А потом, когда и если эта пелена влюблённости спадает и мы видим, кто перед нами на самом деле, у нас может не сойтись. Это как в меме про ожидание и реальность. Иногда это «пробуждение» — штука весьма болезненная.