Иногда любопытно замечать, как факты биографии прямо или косвенно проникают в жизнеописание творческое, в его контексты и воплощения. Например, Игорь Яковенко успел получить диплом инженера, чтобы после нырнуть с головой в миры композиторские, фортепианно-академические и джазовые. Спокойствие и некоторая отстраненность в произведениях и манере исполнения пианиста и композитора соединяются с экспрессией, свойственной импровизации.
В новом проекте, который называется «Променад», Яковенко соединил не только две эпохи, но и два вида искусства. В его основе лежат «Картинки с выставки» Модеста Мусоргского. Предложив современным художникам задуматься об образах этого цикла и их проявлении на холсте, композитор получил 11 произведений художников Виктора Алимпиева, Кирилла Гаршина, Антона Кушаева, Людмилы Барониной, Марьи Дмитриевой, Дианы Капизовой, Леонида Цхэ, Юры Самойлова, Олега Елагина, Кати Шинкаревой и Даши Кузнецовой. Они стали опорной точкой для нового цикла пьес композитора. Так через живопись 1874 год соединился с годом 2024-м, что подталкивает слушателя к философским размышлениям. Мы попросили композитора поразмышлять о музыке и повседневности, прошлом и настоящем.
Об отражениях прошлого в сегодняшнем дне
— Я думаю, мы всегда находимся в контексте прошлого, даже если иногда и пытаемся это отрицать. Как минимум, мы всегда должны быть осведомлены, что уже сделано, чтобы вторично не изобретать велосипед. В творческом плане для меня наиболее продуктивная работа с прошлым основана на идее ризомы, описанной Жилем Делезом и Феликсом Гваттари. Они противопоставляют ризому древовидной структуре, традиционно отражающей дуальные категории и двоичные выборы. Если применить принцип ризомы к творчеству, мы можем, например, в порядке свободного фантазирования взять хип-хоп 70-х годов XX века, совместить его с органумом, то есть ранним европейским многоголосием, и каким-то текстом обэриутов с гармониями Мусоргского. Получается, мы берем разные творческие явления из прошлого и комбинируем их, исключая любую иерархию, присущую дереву. Такие комбинации могут дать порой неожиданный результат.
О Модесте Мусоргском и птенцах, которые еще не вылупились
Мусоргский для меня — это такой Сергей Бодров XIX века, он тоже ставил правду превыше всего. А его «Картинки с выставки» — это первый большой русский фортепианный цикл, которому в этом году исполняется 150 лет. Второй цикл такого масштаба будет написан Чайковским через год, в 1875-м. Рахманинову и Скрябину к моменту написания «Картинок» исполнилось один и два года соответственно.
В этой работе очень много смыслов: это и музыкальное путешествие по Европе с возвращением в Россию. Пьесы названы на шести языках: мы оказываемся в Римской империи, затем в средневековой Италии, дальше перемещаемся во Францию, затем в Польшу и первый раз попадаем в Россию. Но название пьесы на русском — «Балет невылупившихся птенцов», то есть мы еще не вылупились, не сформировались. И Модест Петрович нас разворачивает: опять через Польшу во Францию, откуда мы снова проваливаемся в античность, в катакомбы, а потом Баба-яга нас приносит к Богатырским воротам. Есть там и параллель с «Божественной комедией» Данте. Виктор Гартман, художник и архитектор, на чьи работы писал свои пьесы Мусоргский, выступает в роли Вергилия, который проводит композитора по разным кругам ада.
Мои пьесы становятся своего рода вариациями на оригинальный цикл, они преломлены работами современных художников, которые написали работы на музыку Мусоргского. В музыкальном плане там есть зерна его произведений, которые прорастают во что-то совершенно новое, приобретают новые смыслы. Я часто использую отражения, это скорее визуальный прием. В трех моих пьесах отражаются и мелодии Мусоргского и иногда — гармоническая последовательность. Иными словами, если у него мелодия идет вверх, то я инвертирую ее вниз по тем же интервалам, и то же самое происходит с гармонией.
О способах передачи эмоций
И звук, и визуал — это всего лишь способы передачи эмоций. Один и тот же спектр эмоций может быть выражен как через живопись, так и через музыку или прозу. Когда мы рассылали работы художникам, я чувствовал шкодное любопытство. Угадает ли художник музыку, поймет ли, что это пьеса Мусоргского? Популярные пьесы были угаданы, некоторые художники писали эмоционально что-то очень близкое к моим ощущениям от пьес, кто-то — более далекое. В таком случае в своей музыке я больше отталкивался от визуала, чем от музыки. Каждая моя работа посвящена художнику, который написал картину, это прописано прямо в нотах под названием пьесы.
О музыке и приметах сегодняшнего дня
Для меня есть три стадии погружения в музыку от меньшей к большей степени вовлечения: это прослушивание в наушниках или через колонки, просмотр видео с концерта и присутствие на концерте. Поэтому если в городе оказывается интересующий меня артист или группа, я всегда стараюсь попасть на концерт, чтобы послушать живьем. Когда я прихожу в кафе или слушаю музыку в транспорте, мне тяжело, потому что я начинаю сразу же как-то очень глубоко пытаться погрузиться, тем более если это та музыка, которая мне нравится. И тогда я просто выпадаю из коммуникации, начинаю слушать музыку. Мне тяжело переключиться на восприятие музыки как фона. Доходило даже до такого, что когда мне надо было что-то послушать по работе, а я с наушниками в ушах ехал в метро, то я проезжал станции, выходил не там и так далее. Если я иду по улице и увлекаюсь, происходит то же самое.
С другой стороны, есть, например, эмбиент или то, что делают в «ГЭС-2» современные композиторы, когда они сочиняют партитуру, исходя из особенностей акустики пространства и архитектуры. И эта музыка направлена на то, что ты ходишь, перемещаешься и в разных точках слышишь разные вещи. Они будто вступают с тобой в диалог. И это музыка, которая рассчитана на то, что ты не будешь глубоко вслушиваться. Например, мы с Аликом Христофориди делали альбом «Процесс», и у нас как раз было что-то похожее на эмбиент: такая музыка для медленного погружения, для медитации, может быть. Это пример музыки, которая может существовать параллельно с твоими мыслями, но если мы говорим про академическую музыку или джаз, то она, конечно, требует довольно внимательного вслушивания и ее сложно воспринимать как фон.
