Почему развенчание культа личности Сталина в 1956 году на XX съезде КПСС не вызвало бурю эмоций среди населения и вынос тела великого человека, на которого молились вроде бы все, в 1961 году прошел незаметно? Казалось все рухнет без него, но наоборот, после него стало жить и веселее, сытнее, застой был бурным строительством жилого и промышленного фонда, и именно те времена старшее поколение вспоминает с ностальгией и никак сталинское. Хрущева, несмотря на увлечение кукурузой, стояние в очередях за хлебом никто публично не обвинял за ошибки и волюнтаризм, пока Брежнев и сотоварищи не разнесли его и не отстранили от власти, теперь можно было хулить Никитку и закрашивать его портрет на первой странице букваря. Все последующие вожди подвергались осмеянию тут же после ухода с поста или скоропостижной невосполнимой кончине. Всегда власть нынешняя все сваливает на власть предыдущую. Сейчас не совсем так, все официальные фильмы о Ельцине комплементарные, несмотря на то что Путин является спасителем от страшных 1990-х годов, фигура и эпоха как-то не соприкасаются, как будто Ельцин не является ответственным за прегрешения 1990-х годов, его аккуратно вывели из-под удара клеветников и ненавистников среди пожилого поколения, которое при упоминании фамилии Ельцина может дать тебе в морду.
Почему власть не критикуют пока фигура при власти? Неужели не было за последние годы ошибок, которые перечеркивали все его достижения? Почему у нашего народа такая короткая историческая память, несмотря на упор в патриотизме, который кончается только военными победами, которые обходятся слишком дорого нашей стране. Почему фигура правителя безгрешна, а критикуются максимум бояре и приближенные лица, от Распутина до жены Горбачева Раисы Максимовны? Почему отличные премьеры забываются, которые и занимаются внутренней политикой и незаслуженно? Каков отбор на высокий пост, от которого все зависит, как от царя, несмотря на то что в 1991 году хотели ограничить единоначалие, обрасти институтами сдержек и противовесов, но все равно склоняется в одну сторону. Неужто нас это устраивает? Нам так важен хозяин, который только один знает что будет дальше, когда даже ближайшее окружение не знает.
На могиле Сталина множество цветов, жертвы его надсадных рывков почему то не в счет, главное, что государство становилось мощнее от жертв, в топку которого они бросались. До сих пор пересчитываются жертвы того времени, то преувеличенно завышаются, то преступно преуменьшается, ведь мы боролись с врагами, которые были вокруг и внутри, и даже если когда-то и ошибались, то это ошибка простительная и жертвенная для всего блага народа и человечества. Поэтому романы о сталинских преступлениях сейчас так сильно критикуются сталинистами, думающими что их эта участь и минула бы, они бы не стали жертвой высоких политических интриг и подлых наветов и доносов со стороны соседа по коммуналке или бараку или за перевернутый портрет вождя на газете.
Мы так увлечены выживанием, стоянием в очередях, поиском дефицита, подработок, чтобы закрыть бесконечные кредиты, что мимо проходят все процессы, которым мы удивляемся, как сейчас мошенничествам на высоком уровне в 1990-е годы. Если бы не всплыла эта дискуссия, то все спокойно бы забыли, а зачем ворошит прошлое, ведь могут своротить и задеть и меня, не то свидетеля, а не то участника тех событий, срок давности прошел по закону, но по совести он не пройдет никогда. и молодое поколение, у которого ничего нет кроме кредитов, как-то напористо тыкает носом в ошибки родителей, которые сдали все хорошее что было, и я не про материальное, а про честь и достоинство советских людей послесталинского времени, и оставив только хитрость и беспринципность жуликов и дельцов, накоплявших первоначальный капитал, на который скупили все за бесценок на шутовских залоговых аукционах взамен на сохранение властью ее миллионов от черни народца, выкинутого с его социальными благами и обязательствами за борт.
За борьбу за права и свободы мы расплатились социальными достижениями СССР, которые променяли на пропаганду о злом союзе в 1996 году, получив за это ничего, вплоть до высоких цен на нефть, которые как-то облегчили жизнь измученного народа, но привили боязнь все это потерять, выражая и отстаивая свои права, которые оказались не так важны как собственное условное благополучие.