Когда гитлеровцы в 1942 году пришли на Северный Кавказ, Вилен Викторович Белый был совсем молодым парнем и трудился трактористом в МТС на Ставрополье. Решил в оккупации не оставаться, а любой ценой добраться до своих.
Прошёл 300 км пешком. Фронт тогда проходил по берегу р. Малка, и, переправившись через неё на дырявой лодке, Вилен оказался на «советскому берегу». Там он попал в поле зрения особистов – как возможный шпион. Отправили его в проверочный фильтрационный лагерь в Нальчике.
Там после долгих допросов убедились, что это не шпион, и направили на службу в отдельную гужевую транспортную роту, которая доставляла на передовую боеприпасы и другие грузы, охраняла склады и перегоняла одичавших коней с пастбищ в распоряжение действующей армии.
Зимой эту роту расформировали, и Белый стал простым пехотинцем 545-го стрелкового полка 389-й дивизии, и в его составе прошёл всё наступление по Кубани. Оно проходило в очень тяжёлых условиях, и с серьёзными потерями. Вспоминать всё это очень невесело.
Когда в полку набирали добровольцев на первый десант по захвату плацдарма - то ли в Крыму, то ли в Новороссийске - Вилен в число отобранных не попал, и очень был этим опечален. А из этого десанта никто обратно в полк не вернулся, и потом сказали, что их уничтожили на том берегу, который контролировался немцами.
Страшные бои были на плацдарме в Кубанском лимане, возле Крымской станицы. Переправиться на этот плацдарм было чрезвычайно сложно: противник подпускал наши лодки на середину лимана, а потом мощным огнём отправлял их на дно. Когда подошла очередь переправляться - нашлось всего несколько дырявых, разбитых лодок без вёсел: досками гребли.
Плыли среди павших, которых было немало. Весь плацдарм был клочком земли метров 150-170 в длину и метров 50-70 в глубину, в низине, под полным огневым противника.
Окопаться было проблематично: копнёшь на штык лопаты, и сразу же вода выступает. Немцы с высоток постоянно обрабатывали плацдарм плотным огнём, а наша артиллерия, по большей части, молчала: эффективной огневой поддержки не было.
Во время очередного обстрела Белый был ранен, и это стало его удачей: жив! Ночью бойца переправили на лодке на наш берег.
Дальнейшая служба, после госпиталя, проходила в 9-й Кубанской Казачьей пластунской дивизии. По сути, обычной стрелковой, но усиленной, отлично вооружённой: в каждом отделении - пулемёт Дегтярёва, в каждом взводе по 2 штатных снайпера, практически у каждого казака - автоматическое оружие. Вместо деления на роты и батальоны, полки состояли из сотен. А в каждой сотне - по 3-4 взвода.
Это, конечно, не были чисто казачьи сотни, укомплектованные исключительно казаками - тут командование столкнулось с трудностями. Половина казаков в каждой сотне была из людей разных национальностей. Были и азиаты, и евреи.
Была парадная форма - черкески, и т.д. – но она хранилась в обозе, и ей в повседневности не пользовались. А парадов не было. Также, каждому казаку выдали штык-нож в деревянных ножнах, чёрных, лакиированных. Шапки-кубанки были в основном лишь у офицеров, у рядовых бойцов - обыкновенные армейские шапки-ушанки.
В казачьей дивизии Белый прошёл двухнедельные снайперские курсы, и воевать стал штатным снайпером. Лишь в марте 1944-го их перебросили поближе к фронту, и привлекли к операциям против бандеровцев под Каменец-Подольском. В бой, однако, вступать там не приходилось. Только блокирование определённых участков местности, где внутренние войска НКВД проводили зачистки.
В полновесные фронтовые бои дивизию ввели только в августе 44-го, в ходе захвата Висленских плацдармов в районе Сандомира. После потерь пополняли дивизию тоже, естественно, не только кубанцами, а всеми, кого удалось наскрести по запасным полкам и госпиталям.
Вилен Викторович занимался снайперской работой на нейтралке, где занимал позицию перед рассветом, а потом – «охотился» с расстояния 300-400 метров. Снайперской книжки у него не было, но свой снайперский счёт он оценивает в 15-20 гитлеровцев. Далеко не всегда можно было понять: убит ли немец, в которого ты попал, или только ранен.
Когда же перешли в наступление – Белый, воевал уже не снайперской винтовкой, а автоматом. 18-го января 1945 года сотня атаковала деревню Кухары, в Польше. Там он оказался заблокированным в каком-то доме и, когда уже готов был подорвать себя и немцев гранатами - на окраину ворвались наши самоходки и новые пехотные цепи, и немцы побежали.
Белый, буквально ошалев от счастья, что остался жив, вырвался в азарте преследования вперед, и очутился лицом к лицу с цепью фрицев, приготовившихся контратаковать. Получив разрывную пулю в ногу чуть ниже колена, отполз к ближайшему сараю. Оттуда его и эвакуировал санинструктор из их сотни. Крикнул: - «Хватайся за шею», взвалил его на спину и вытащил.
После суток в санбате пришёл врач, осмотрел, и сделал вывод: нужна ампутация. Разумеется, Вилен не согласился: всего 19 лет, и уже стать инвалидом! Но пришёл ещё один врач, пожилой хирург, и стал уговаривать:
«Ты молодой, без ноги жить можно, а без головы - не получится. Пойми, это единственный выход: у тебя гангрена».
⚡Больше подробностей можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars
Белый устал спорить, и согласился. Тем более, что лежавший рядом с ним парень богатырского сложения, тоже раненый в ноги, от ампутации отказался, и через сутки умер от гангрены.
Сделали операцию, потом перевезли в Киев - в специальный госпиталь для ампутантов. Там ему сделали новую реампутацию, чтобы культя ноги подошла к протезу. Один из немецких пленных, работавших на восстановлении разрушенного города, Фриц Рабштайн, приходил к ним и за еду рисовал карандашом портреты, в том числе с фотографий. Он был хорошим графиком, и ни у кого уже не было злобы к этому немцу. Война закончилась, а вместе с нею – и ненависть к немцам. Только лишь через год после ранения, в январе 1946-го, Вилен Викторович вышел из госпиталя и увидел родных.
Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком👍
А как Вы считаете, насколько боеспособными были казачьи подразделения РККА?