Теософия и духовная жизнь современности
Из всех различных точек зрения относительно мирорассмотрения, которые были представлены на четвертом интернациональном конгрессе по философии, многими нашими современниками теософские были расценены, как минимум, как наименее научные. И этому факту не стоит удивляться.
Ибо, многое, что в одном моменте времени, в котором это сначала наступает, считается фантастическим и необоснованным, затем в следующей эпохе признаётся часто даже за само собой разумеющуюся истину. Даже если слово «Теософия» будет использоваться для обозначения духовного течения, которое уже часто вступало в культурное развитие, как это на этом конгрессе было коротко охарактеризовано в докладе, оно представляет теперь совершенно новое духовное направление. Оно хочет быть открытием врат в сверхчувственный мир. И оно хочет этот мир находить не через просто спекулятивное мышление, а через действительное восприятие, которое человеческой душе может быть также доступно, как восприятие физических чувств.
Является обычным мнение, что такое восприятие видения духовного рода наступает в душе только в состоянии экстаза, и что такое восприятие у людей им одаренных не подлежит никакому научному контролю. Поэтому ему не хотят придавать никакого иного значения, кроме как личного переживания отдельного человеческого индивидуума. С таким родом душевных переживаний Теософия не имеет ничего общего.
Она показывает, что в человеческой душе дремлют познавательные силы, которые не выходят на свет в обычной жизни и также во внешней науке. Это силы могут пробудиться через посредство медитации и энергичной концентрации внутреннего ощущения и волевой жизни. Для того, чтобы к этому прийти, нужно научиться отключать душу от всех внешних впечатлений и относительно всего, что сообщает память о таких внешних впечатлениях. Медитация является интенсивной самоотдачей души представлениям, ощущениям и чувствам так, что не развивается никакого сознания, что эти представления и чувства означают для физического мира, но так, что они внутри душевной жизни проявляются в качестве сил, которые душу как бы пронизывают лучами и из её глубин извлекают власти (силы), о которых человек в обычной жизни не имеет представления.
Действие этого внутреннего погружения таково, что через него человек, как духовную реальность, осознаёт своё собственное существо, которое он в ином случае не может воспринимать. Прежде чем он делает такие упражнения, познаёт он себя, как существо, которое через телесные органы нечто знает о себе и мире.
После таких упражнений он знает, что он может развивать в себе жизнь также без того, чтобы ему его телесные органы сообщали такую жизнь. Он узнаёт, что может духовно отделиться от своего физического тела и что через это отделение он не должен погружаться в состояние бессознательности.
Он достигает такого познания не только о себе самом, но также и о сверхчувственном мире, который для обычного познания скрывается позади физически-чувственного мира, и в котором лежат истинные первопричины последнего.
Таким образом человек учится познавать, что он в качестве душевно-духовного существа также происходит от душевно-духовного, как в качестве физического существа происходит от своих физических предков. Он только должен ощущать, что духовно-душевное существо, от которого он происходит, и есть он сам, в то время как его физические предки от него отличаются.
Тут ему открывается перспектива повторных земных жизней. Через действительное наблюдение он учится понимать, что человеческая жизнь истинно состоит из жизни души в физическом теле между рождением и смертью, за которой следует духовное существование, которое, как правило, существенно дольше физического. После этого духовного бытия должно снова следовать физическое воплощение, и так далее, пока не исполнится в результате хода физических воплощений цель земного бытия. Эта идея о повторяющихся земных жизнях (реинкарнациях) должна большинству наших современников казаться парадоксальной, гротескной. Но с этим произойдёт то же, что с идеей Франческо Реди, который несколько столетий назад сначала выступил против возражений своих современников с мыслью, что жизненное ядро (зачаток) должно возникать не через комбинацию неживых веществ, а только в качестве потомка живого существа подобного же рода. Что несколько столетий назад расценивалось, как фантастическая идея Франческо Реди, теперь нашими современниками рассматривается, как всеобще-признанная истина.
Этим указывается только на один из многих результатов современной Теософии. По большей части непонимание, которое её встречает, происходит от того, что имеют мнение, что она хочет быть обновленным буддизмом. Она таковым не является в том облике, который она приняла на Западе. И, хотя она и ни в коей мере не является буддизмом, всё же должна вести характерное развитие высших познавательных сил в душе для нахождения теософских истин. В своей современной форме западная Теософия хочет основывать не новую религию, а продолжение (расширение) науки в сверхчувственную мировую область.
Поэтому она сама не будет религией, а инструментом для понимания религиозной жизни. Она выступает в качестве такого инструмента понимания Христианства и указывает, что живёт в глубинах христианской жизни, которые ещё нужно найти, приблизившись к ним с наукой о сверхчувственном.
Оказывается, что основание Христианства можно понять только в качестве деяния, происходящего из сверхчувственного мира, и которое вбросило своё струение лучей в физически-историческое развитие человечества.
Как раз благодаря тому, что познается, как человек свою полную земную жизнь совершает в повторяющихся воплощениях, выступает сверхчеловеческая, божественная природа Христа. Существо-Христа для истинного сверхчувственного наблюдения существовало только однажды в физическом теле, оно с момента события на Голгофе связано с развитием человечества на земле.
Высшая вершина сверхчувственного наблюдения состоит в том, что в духовном мире Христос познаётся, как руководящая сила. Чем больше душа развивает сверхчувственные познавательные силы, тем больше она приближается к Существу-Христа.
Теософия ни в коей мере не мешает религиозному верованию христианина, наоборот, его укрепляет, когда научно поднимает человека к сверхчувственным истинам. Если в случае обычной науки сущность христианства для многих людей может быть сомнительной, она становится неоспоримой истиной для духовно-научного наблюдения. Через инструмент Теософии будут в Евангелиях содержащиеся истины рассмотрены в правильном свете.
Для тех, которые теософским духовным направлением следуют с тех пор, как в 1875 году основано «Теософское Общество», может показаться странным, что здесь, исходя из теософской точки зрения, в этом роде говорится о Христианстве.
Ибо, придерживаются того, что основные теософские учения согласуются с восточной религиозной системой, прежде всего браманизмом и буддизмом. И является также правильным, что в настоящее время ещё многие сторонники Теософии её представляют в таком роде, что такое мнение кажется справедливым.
Всё же должно быть сказано, что первые основатели Теософии не понимали сущность Христианства, и также, что многие важные современные её сторонники не понимают саму Теософию. Нужно сначала достичь определенной ступени в Теософии, чтобы познать, что в Христианстве не только лежит прогресс относительно всей ему предшествовавшей религиозной системы, но, что действительно истинные стороны всех иных религий оно в себе объединяет, если его правильно понимать.
Теософия не может быть религией, как таковой, но она является путём к полному пониманию религии, как она также является таковым к действительному пониманию природы и духа, и поэтому является неправильным, что противники Теософии возникают как на стороне религиозного понимания, как и среди личностей, противящихся религии. Первые думают, что они могли бы через Теософию потерять религиозность. Наоборот, при правильном углублении в Теософию они узнают, что истинная религиозность через Теософию так же мало теряется, как и великолепие природных явлений через научное рассмотрение.
Другие думают, что Теософия должна вести снова к слепой вере. Через действительное знакомство с Теософией они могут убедиться в том, что течение человеческой истории является не последовательностью заблуждений, а развитием истины.
Они придут к мнению, что истинная наука понимает самые прекрасные цветы – именно религиозные – человеческой духовной жизни не тогда, если она их раскрывает в качестве иллюзий, но, когда она их истину вызывает на дневной свет.
Кто наблюдает развитие душ в наше время, должен найти, что в них живёт жажда познания сверхчувственного мира. Обычные науки показывают чудесный прогресс. Они нашу культуру совершенно преобразовали в сравнительно короткое время.
Они принесли разрешение вопросов для внешней жизни и в будущем принесут ещё многое. Однако, для душевной жизни – при правильном рассмотрении – они не принесли никаких разрешений, а непрерывно приносят новые вопросы, на которые традиционное религиозное представление не может дать ответа.
И тут нельзя возразить, что эти ответы всё же имеются, только многими нашими современниками они не почитаются за ответы. Что они таковыми больше не ощущаются, в этом лежит существенное, что современное человечество стоит перед новой задачей внутренней жизни. Когда человечество эту задачу будет понимать благодаря духовно-сверхчувственной науке, тогда сможет образоваться гармония между потребностями, стремлениями душ, которые вырастут через современную жизнь.
Если бы это понимание не должно было бы наступить, тогда должны были бы новые вопросы остаться подобно горящей жажде душ без ответа. Но вопросы, которые должны ставить души, без возможности получать ответы, означали бы душевную пустоту, душевное несчастье. Достижение же ответов на такие вопросы означает душевный мир, душевную крепость, душевное счастье. В этом нуждается современное человечество, так как его чудесная внешняя культура сама не должна оставаться без души.
Слово о Теософии на IV интернациональном конгрессе по философии
Три автореферата докладов на IV конгрессе по философии, Болонья, 8 Апреля 1911 г.
О психологических основах Теософии и её научной правомерности говорил в философской секции доктор Рудольф Штейнер из Германии. Он указал слушателям, что он сторонник предмета, который в настоящее время ещё в широких кругах рассматривается не как научный. Это, однако, было совершенно понятно.
Ибо, обсуждаемое духовное направление является совсем иного рода познанием, чем прочие современные философские направления, которые спрашивают какова душа человека и что она может познать благодаря тому, что она создана определенным образом. Теософия же в том смысле, в котором её представляет лектор, должна от души говорить, что та может подниматься выше так называемого нормального состояния и благодаря этому может простирать свои познавательные силы из области чувственного и интеллектуального в сверхчувственные области.
При этом под таким иным состоянием души имеется в виду не то, что в обычной психологии называется подсознательным или сверхсознательным, а также не состояния экстаза, визионерства и прочего такого, а состояние, которого душа может достигать под строгим самоконтролем. Чтобы прийти к такому, душа должна подвергнуться строгим интимным упражнениям
Она должна принизывать себя идеями, мыслями и ощущениями, не имеющими ничего общего с обычным характером отражения внешней действительности, но, которые несут более символический характер. Теперь душа должна исключить из своей жизни все чувственные, мыслительно-воспоминательные и понятийные впечатления и содержания и во всё снова в повторяющемся упражнении соединяться воедино с выше-охарактеризованными символическими представлениями. Результатом является совершенно определенное переживание, состоящее в том, что душа понимает в качестве внутренней реальности себя независимой от телесной организации, покоящейся в себе самой.
Человек через это переживание знает, что он, как душа, реально может жить независимо от своего тела. Упражнения должны продолжаться исходя из этого пункта. Человек должен теперь символические представления удалить из своей душевной жизни и направить своё вниман6ие на саму деятельность внутри души, на ту деятельность, через которую он в себе пережил ожившие символы. Через это упражнение будет достигаться уплотнение душевного независимого от тела. И в этой внутренней жизни теперь так втекает содержание духовного мира, как втекает чувственное содержание в чувственное восприятие, когда глаза и уши направлены на физический внешний мир.
Этим открываются новые ступени познания. Первой является та, в которой символическое представление преобразуется в душевную жизнь. Её можно назвать имагинативным познанием.
Вторая возникает только, когда символы снова удаляются из сознания – это можно назвать инспиративным познанием.
Лектор затем обращает наше внимание, насколько современная научная теория не может соответствовать так описанному душевному развитию, так как она прежде всего человеческое «Я» предполагает в телесном внутреннем мире. Всё же познавательная теория будущего будет признавать, что «Я» в действительности располагается уже в духовном внешнем мире, и обычное «Я» является только его отражением, отражающемся в телесной организации. Такая познавательная теория сможет с Теософией совершенно примириться.
По окончании коротко отмеренного времени, за которое лектор дал афористические представления, разгорелись живые дебаты. Известный платоник д-р В. Лютославский задал лектору целый ряд вопросов. Благодаря этому смогло открыться, что душевные упражнения современного человека основываются не подобно таковым в древности на физической изоляции от окружения и экстремально аскетической жизни, но, главным образом они направлены на раскрытие тех духовно-душевных сил, которые во внутреннем существе человека ведут к изоляции сознания.
В ответе на другой вопрос Лютославского лектор заметил, что методы душевных упражнений, как они соответствуют людям современной культуры, выработаны соответствующими водителями духовной жизни после 11-12 столетий.
Следующий дискутирующий, д-р Штарк, спросил, нельзя ли привести объективный критерий для того, что человек после соответствующей подготовки находит в качестве фактов духовного мира. Лектор на это ответил, что для исследования, для переживания в сверхчувственных мирах подходит настолько подготовленная душа, как она была описана. Но, когда факты этих миров сообщаются в соответствующей логической форме, тогда действительно может непредвзятая логика обычного сознания различать и признавать за правильное. Затем ещё на один заданный этим оппонентом вопрос д-р Штейнер сказал, что началась эпоха, в которой охарактеризованная выше Теософия будет втекать в культурную духовную жизнь и преобразовывать человеческую науку к состоянию всеобще-признанного добра.
Что должна духовная наука, и как она будет обходиться со своими противниками?
(1914)
С тех пор, как та форма «духовной науки», к которой принадлежит пишущий эти строки, находит у современников некоторое обращение внимания, особенно с тех пор, как мы подумали, что для заботы об этой науке нужно построить собственное место, «Высшую Школу Духовной Науки» (Дорнах, кантон Солотурн), с различных сторон посыпались нападения её противников.
Делаются попытки результаты познания духовного исследования представлять грёзами, фантазиями, а распространение таковых в ряде культурных стран, как слепую веру приверженцев, и многое другое, что описывается в несимпатичных красках.
Представители различных религиозных направлений находят в духовной науке нечто, с чем они, как они думают, должны бороться. Они рисуют исходящие от неё различные опасности, грозящие религиозному ощущению.
Кто в истинном смысле хочет действительно вникнуть в духовное исследование, тому не будет трудно увидеть, на каких необоснованных предпосылках строятся нападения противников.
Почти во всех случаях можно было бы легчайшим образом открыть объективно неправильные сплетения утверждений, на которых покоятся эти часто поднимающиеся вплоть до персональных надругательств нападения. И в тех случаях, где такие нападения говорят о познаниях духовного исследования, в их основании лежит по большей мере самое что ни на есть непонимающее представление этих познаний. Даются искаженные образы познания, которые противники себе только и могут придумать, а опираясь на них, конечно, проще простого опровергать.
В задачу пишущего эти строки не входит входить в то или иное нападение, напротив, он хотел бы в общем сказать нечто о смысле и значении духовной науки относительно предрассудков, которые ей встречаются. В первую очередь нужно заметить, что особенно могут приводить в изумление такие нападки на духовные исследования, которые производятся со стороны представителей религиозных исповеданий. Достаточно немного вникнуть в такое исследование, чтобы понять, что оно не является противником и не противоречит никакому религиозному исповеданию.
Ибо, оно не рассматривает себя самого в качестве нового религиозного исповедания. Оно очень далеко от любого рода основания религии или секто-образования. Оно хочет быть действительным продолжением естественнонаучного рода представлений, рассматривать себя подобно утренней заре новой культуры, вошедшей через Коперника, Кеплера, Галилея, Джордано Бруно и прочих, воплотивших духовную жизнь человечества в области природы. Исходя из того же самого мыслительного настроения, исходя из которого Галилей, Бруно и прочие рассматривали царство природы, духовная наука хочет рассматривать мир духа.
И также мало, как учение Коперника о том, что земля движется, разрушает истинную религиозность, так же мало может, например, духовнонаучно правильно понятый закон, гласящий, что человеческая душа проделывает повторные земные жизни, представлять какую-либо опасность для религиозности.
Конечно, при вступлении Коперника поверили, что его учение отменяет религию. Однако, относительно этой веры можно думать подобно учёному священнику, избранному ректором большого университета, который в своей ректорской речи о Галилее сказал просветительские слова, что современники Коперника противятся, исходя из неправильно понимаемой религиозности, тому, что в наше время должен знать действительно религиозный человек, как каждое новое видение в мира-взаимосвязи должен прибавлять новый кусок к откровению Божественного мироправления. Мировая история прошла через мнение, которое Коперника хотело бы отрицать, опровергать, и те, которые духовную науку понимают в правильном смысле, должны отдаться мнению, что через противодействие, которое возрастает относительно неё, она будет только гораздо быстрее шествовать. Ибо, где это сопротивление исходит из добросовестного верования, оно происходит не из иного настроения, чем то, которое было направлено против мировоззрения Коперника.
Можно только задаться вопросом: «Почему носители такого настроения не хотят научиться на том, что долгое время многие не уставали говорить, что учение Коперника противоречит Библии?». Если бы это сделали, то могли бы и духовную науку не обвинять в противоречии Библии, как они в настоящее время это делают относительно учения о движении земли.
Духовная наука является действительной продолжательницей естественнонаучного исследования потому, что она стремится познавать область духа теми средствами, которые пригодны для этой области. В качестве продолжательницы естествознания она не может быть просто естествознанием.
Ибо, те средства, которые привели естествознание к такому грандиозному триумфу, были в состоянии это сделать именно на том основании, что они в высшей мере подходили для исследования природы, и на это исследование не повлияло ничто иное – не принадлежащее к области природы. И, чтобы достичь в области духовного аналогичного тому, что естествознание достигло относительно природы, духовная наука должна развить иные познавательные способности, чем применяемые в естествознании.
Для этого она должна, конечно, сделать переоценку точки зрения, которая понятным образом в наше время может встречать разностороннее сомнение. Но нужно всё же однажды рассмотреть непредвзято, что говорится об этих «иных познавательных способностях». Это способности, которые лежат совершенно в линии развития обычных человеческих душевных сил.
Как духовная наука должна видеть (понимать) своё различие от естествознания? Исследование природы может производиться только с помощью познавательных сил, которые человек приобретает в естественном ходе жизни и для цели этого исследования поддерживает через посредство упорядоченного наблюдения и научных исследовательских инструментов.
Чтобы проникнуть в духовный мир, человек должен через посредство душевно-духовных упражнений развить познавательные силы дальше за точку, до которой они развиваются без этих упражнений – в том числе сами по себе. Таким образом, с человеком происходит на иной ступени нечто подобное тому, что происходит с ребенком, который из способностей своего первого года развивает таковые своего более позднего возраста.
Как учится ребенок использовать свои душевные способности, чтобы для него тело становилось хорошим инструментом для переживания в чувственном мире, так может человек дальше развивать свои познавательные силы так, чтобы он в своём телесном состоянии – просто, как душа – мог воспринимать и переживать.
Это происходит благодаря тому, что душа определенные исполнения (хлопоты, действия), – которые она в ограниченной мере также уже в обычной жизни применяет, – безгранично укрепляет, и это приводит к тому, что из тела как бы выходит всё, что в нём имеется духовно-душевного.
Затем она может – на короткий, ограниченный промежуток времени – переживать себя вне своего тела, зная о своём перенесении в мир, в котором она живёт вместе с духовными существами и духовными процессами также точно, как она в чувственном мире живёт, окруженная чувственными процессами, событиями и существами. Через какого рода душевно-духовные упражнения может это достигаться, можно найти в моих книгах «Как достигнуть познания высших миров?» и «Очерк Тайноведения». Что душа переживает благодаря таким упражнениям в качестве изменения, описывается в моей книге «Порог духовного мира».
Кто не хочет допускать представления действительных процессов, описанных в этих книгах, тот вполне имеет возможность отрицать свободную от тела душевную жизнь. Конечно, некто мог бы сказать: «Я не верю, что вещество «водород», как таковое, совершенно отличное от воды, может из воды развиться вовне, так как я его не в состоянии видеть!». – Он это может сказать, если не хочет подумать, что через химические операции воду, например, можно разложить на водород и кислород. Однако, человек может – через некий род духовной химии – самого себя разложить на составные части: физическую телесность и духовно-душевное. Род представлений духовной науки является подобным таковому в естествознании. Только этот род представлений для того, чтобы подняться над природой, нужно дальше образовывать. Однако, всегда нужно подчеркивать, что для исследования существ и процессов духовного мира необходимо развитие упомянутых душевных сил. Но, чтобы взглянуть и найти понятным то, что духовный исследователь находит через посредство этих душевных сил, для этого требуется только непредвзятое рассмотрение результатов духовного исследования с помощью обычных душевных способностей.
Можно сказать, что не потому многие люди отклоняют такие результаты, что таковые обычному пониманию не кажутся прозрачными, освещенными, а только потому, что люди своё понимание затуманивают через предрассудки и пристрастность.
Конечно, в действительности необходима определенная непредвзятость, чтобы установить, что человек, каким он является в обычной жизни, является ещё совсем несовершенным; он мог бы развить дремлющие в нём душевные силы. Да, эти силы даже нужно развить, когда хотят открыть себе духовный мир.
Это показывает духовная наука, что для чувств и обычных душевных сил подлежит восприятию только чувственный, подверженный смерти мир, а другой смерти не подверженный мир открывается только раскрытым (развитым) душевным силам.
Кто направляет свой взор в эти вещи, может ощутить глубокое удовлетворение от того, что в наше время уже почти во всех культурных странах люди встречают с интересом духовную науку. Ибо, этот интерес, это распространение духовной науки является показателем здорового чувства истины, для воления непредвзятого понимания жизни. Кто не хочет присоединиться к такому взгляду, вероятно сможет утверждать относительно последователей духовной науки, что они бегут за её представителями исходя из слепой веры. В действительности дело обстоит так, что действительные поклонники духовной науки являются таковыми именно потому, что они могут подняться выше слепой веры.
Противники духовного исследования охотно приписывают слепую веру тем людям, у которых они замечают, что они держат себя иным образом, чем сами эти противники, часто действительно подверженные «слепому верованию».
Очень любимый и всё же только приводящий к заблуждению род говорить о духовной науке пренебрежительно состоит в том, что даётся искаженный образ «состава человеческого существа» в смысле этой науки, а затем критикуют этот искаженный образ.
Кто приложит усилие и прочтёт в моей «Теософии», как духовная наука приходит к этому «составу», сможет найти, что этим стремление познать природу человека, как это было идеалом всех мировоззрений, должно привестись к форме, которая удовлетворяет требования современной науки.
Действительно новым в этом «составлении» является только то, что будет достигнуто через посредство выше охарактеризованных духовных способностей. Остальное находится большим числом рассудительных душевных исследователей. Когда «семичленность» находят рискованной в качестве числа членов человеческого существа, тогда нужно бы также считать рискованным откровение, что свет можно разложить на семь цветов радужного спектра, а звук на семь тонов (октава и снова основной тон).
Ибо, в том же самом смысле, но только на более высокой ступени, человек открывает в семи членах, из которых три связанные с телом после смерти преходят, другие три – в качестве духовных – являются бессмертными, а средний связующий член образуется между смертными и бессмертными частями человеческого существа. Придёт время, когда будет признаваться, без того, чтобы это называлось суеверием, что человеческое существо имеет эти семь сущностных членов, как сегодня не считается суеверием, когда говорят, что свет, радуга состоит из семи цветов. Кто просто говорит, что теософы не удовлетворяются тем, что человек состоит из трёх сущностных частей, тела, души и духа, а хотят произвольно выискать, что человек составлен из семи членов – это приводит к заблуждению, так как он для своих слушателей и читателей через удержание истинных оснований для этой «семичленности» пробуждает представление, что семь членов приняты произвольно, в то время как они познаются на основании заботливого духовнонаучного исследования.
А как часто утверждается, что «закон повторения земных жизней» покоится на «простой вере». В действительности это покоится на заботливом и стремящемся к углубленности духовнонаучном исследовании, благодаря которому находят, что в человеческой жизни между рождением и смертью развивается «душевное ядро», которое также является основанием (фундаментом) новой человеческой жизни, как в растении развивающееся растительное семя является основанием новой растительной жизни, которое в растении-предке находит своё предрасположение.
Так как растительное зерно имеет физическую природу, то его находят средствами чувственной науки. Так как «душевное ядро» духовно-душевного рода, то его может наблюдать только душа, способная переноситься в свободное от тела состояние в выше описанном смысле. Таким образом в человеке – совершенно научным образом – может быть найдено бессмертное душевное ядро. Его не просто представляют аналогичным (в сравнении, в притче) с растительным зерном. Оно показывается в духовном наблюдении, как нечто такое, что между рождением и смертью уже имеется в современной жизни и тем не менее содержит силы, чтобы душа прошла через смерть и чисто духовную жизнь – между смертью и новым рождением – и после окончания течения этой жизни снова была приведена обратно к новой земной жизни.
Что на более высокой ступени для человеческого существа будет найдено нечто – только с отличием, что это является духовно-душевным – подобное тому, что на более низкой ступени есть для растительной жизни – это указывает, что духовная наука является продолжением естествознания. Растительное зерно в качестве физического существа может погибнуть без того, чтобы развилось из него новое растительное существо. Душевное же ядро оказывается не преходящим. Не имеется ничего, что могло бы ему помешать послужить продолжению жизни души.
И, насколько «повторяющиеся земные жизни» являются результатом исследования, а не «пустого верования», также дело обстоит с законом о связи этих земных жизней. Следующее земное существование показывается духовному исследованию в связи со способностью, характером, а также судьбой человека, как результат воздействия прежде прожитой земной жизни.
Действительно нет необходимости особенно напрягать свой рассудок, чтобы найти очевидное повторение для указаний, которые духовный исследователь делает о специальных взаимосвязях между отдельными земными жизнями человека.
Не является также особенно трудным некоторое в этой области подвергнуть насмешкам, так как это всё же принадлежит к «скрытым глубинам бытия», и относительно области обычного мышления легко может казаться странным.
Например, когда духовный исследователь говорит, что получается, что, если человек в одной земной жизни был идиотом, и именно через свои переживания, как идиот, и он после смерти рассматривает это назад, тогда для следующей земной жизни он приобретает силы для того, чтобы стать гением-филантропом – тогда люди будут, исходя из определенного настроения, конечно смеяться над таким замечанием и издеваться.
Если же некто через взирание в истинное духовнонаучное исследование при этом создаст необходимое с этим связанное настроение чувства исследователя, создаст понятие о глубокой серьёзности, которая должна лежать в основе такого высказывания о духовной работе, через которое такое высказывание души вырывается, тогда не возникнет смех и издёвка, но будет углубляться душевное настроение относительно рассмотрения также глубины, великолепия и внутреннего достоинства всего существования человека и мира.
Как легко сказать нечто такое: «Да, а это будет ли исходить из человеческой свободы, если человеческий поступок определяется предыдущей земной жизнью? – Ибо, когда человек совершает поступок соответственно закону судьбы, то действует не свободно». – Это слегка искаженная логика, которая в таком возражении себя разоблачает. Когда я делаю шаг ногой, я действую в соответствии с жизненными законами моей ноги. Может ли кто-нибудь благодаря этому обнаружить угрозу моей свободе?
Будет ли прав некто, если скажет: «Да, если я в пределах закономерности жизненного закона ног иду, то я в ходьбе не свободен!»? – настолько же мало должен некто чувствовать стремление к логической ошибке, говоря, что, когда человек действует в смысле закона судьбы, тогда нечего говорить о какой-то свободе.
Можно найти, что действительно основательная и серьёзная логика всегда созвучна с результатами духовного исследования, а о неполноценной логике – которая, конечно, сама себя считает безошибочной – этого, конечно, сказать нельзя. Но от неё этого требовать и ждать не приходится.
Когда теперь относительно прогресса естественнонаучного рода представлений имеется минимально очевидное основание – конечно, только внешне-видимое – для того, что приверженцы различных религий ощущают опасность для религиозной жизни, это должно само отпасть при благоразумном обдумывании духовной науки. Как верят некоторые не желающие основательно подумать, в результатах естествознания имеется нечто противоречащее тому, что им навязывает религиозное мировоззрение.
Они думают, что наука против бессмертия и божественного мироводительства. Насколько истинно то, что истинная духовная наука не собирается учреждать новую религию или секту, также истинно, что она религиозно настраивает сердце и душу человека в самом высоком и прекрасном смысле, и потому является покровительницей глубоко-религиозного ощущения.
Можно закрыть глаза на этот взгляд, так как всерьёз здесь речь не может идти о заботе о истинной религиозности, а о том, чтобы пресекать знания о духовных мирах. Кто действительно выступает в защиту своего религиозного ощущения, своего представления Бога и истинного верования, тот не будет таким безвольно слабым, чтобы думать, что это религиозное ощущение, представление Бога может потерпеть урон от увеличения знания.
Вспомним, что некто сказал Колумбу, что нельзя открывать доселе неизвестную страну, так как нужно страшиться, что в такой стране может быть не светит Солнце, которое давно известную страну так прекрасно освещает. Понимающий возразит, что Солнце будет светить на любую вновь открытую страну.
Кто имеет представление о Боге, имеет религиозную жизнь, которая достаточно глубоко и истинно обоснована, тот не боится за это представление и эту жизнь, ибо, он знает, что Бог воистину открывается в каждой области, во всем физическом и духовном, что только человек может открыть; и, что истинное религиозное ощущение нужно углублять, а не закапывать, когда человек простирает свой взор на окружающее его мировое бытие.
Особенным камнем преткновения для таких людей является то, что духовная наука говорит о Существе-Христа. И в основе этого опять лежит неправильное понимание. Например, когда некто говорит, что духовная наука утверждает, что Иисус не с юности под руководством Святого Духа досозрел до Христа, а он в первые 30 лет жизни только подготавливал телесную оболочку, в которую при Крещении на Иордане сошел Христос, тогда он в этом пункте искажает данные духовной науки.
Духовное исследование находит, что, собственно, произошло через Иоанново-крещение, которое она совершенно недвусмысленно причисляет к важнейшим событиям жизни Иисуса. Имеются переводчики Евангелий, которые важное место у Луки передают следующим образом: «Этот есть мой многолюбимый Сын; сегодня я его засвидетельствовал (gezeugt habe – то же самое также можно перевести, как: «зачал, породил»)!».
Исследование находит, что Иисус из Назарета вплоть до своего тридцатого года был ведом снаружи Духом-Христа, а затем в этом возрасте Христов-Дух вошел во внутреннюю сущность его существа. Можно уверенно сказать о исследовании Библии в будущем, что именно в этом пункте также Евангелие подтвердит правоту не противников духовной науки, а её самой.
Почему вообще происходит нападение с христианской стороны на духовную науку относительно учения Христа? Оно ничего не содержит отрицающего что-либо из того, что Христианство говорит о Христе. Она только даёт продолжение, расширение и возвышение Понятия-Христа.
Нужно было бы верить, что этому должен был бы радоваться каждый, кто серьёзно в глубоком сердечном основании связывает себя с Христом. Когда через духовную науку событие Голгофы в своём миро-охватывающем значении будет познано научно, то ему не будет дела до такого признания, на которое может претендовать только какой-нибудь отдельный христианин.
Куда приходят, когда необоснованно находят, что некто о Христе думает ещё нечто иное, чем то, что этот некто сам думать хочет? А люди приходят к тому, что говорят, что требуют от другого не только того, чтобы он верил в то же, во что верят они сами, но не одобряют, если некто хочет знать ещё нечто, чего они не только не знают, но и не хотят знать, во что не хотят верить.
В этих сообщениях могут быть даны только немногие точки зрения, которые вероятно явятся, могут показаться подходящими для некоторых неправильных суждений о духовной науке. Когда хотят обсудить частности, что об этом там или сям говорится, нужно бы более или менее писать, как это делают некоторые стороны. Однако, можно быть уверенным, когда так делают, что не притупляются неправильные суждения, которые, например, распространились в результате строения дорнахской «Высшей Школы Духовной Науки». Это строение будет служить Антропософскому Обществу, которое посвящает себя единственно и только заботе о здесь охарактеризованной духовной науке.
Хотя это Общество и вышло из так называемого «Теософского Общества», тем не менее теперь к нему не имеет отношения. Члены Антропософского Общества уже ряд лет каждое лето собираются в Мюнхене для духовнонаучных и художественных обсуждений (мероприятий). Для этого собираются вместе члены из всех западноевропейских стран.
Число принимающих участие членов стало таким большим, что возникло намерение обзавестись собственным зданием. Лучшим местом для строительства такого здания является, конечно, западная Швейцария. Строение в этой области будет центром той части Европы, в которой живут большинство членов Антропософского Общества. Они благодаря расположению строения будут иметь возможность во время собраний на мероприятиях наслаждаться чудесной красотой природы Швейцарии.
Что в будущем мероприятия будут распространяться на большую часть года, и благодаря этому, естественным образом, члены смогут отдавать себя «Высшей Школе Духовной Науки» – это лежит в сущности этой науки и в её значении для духовной жизни современности. Кто хоть немного знакомится с образом работы и настроением, которые практикуют в Антропософском Обществе, может не опасаться – чего также боятся в связи с дорнахским строением – что это Общество в местности строения или ещё где-то будет практиковать пропаганду, нарушающую общий покой.
Конечно, когда кто-то тем не менее относительно этого делает замечание, что выходят же книги о духовной науке, а также читаются доклады, и «это ли не пропаганда?», – тому можно сказать (не возражать, а сказать): «Но и ты же не молчишь о духовной науке, и таким образом ты её тоже пропагандируешь!».
Но может быть сказано, что род, как работает Антропософское Общество, опирается не на пропаганду, а на то, что души, ищущие истину, исходя из полной внутренней свободы, и только на основании собственной силы суждения, находят место, где будет осуществляться стремление к истине о духовных мирах.
Послесловие
Непосредственный повод для этого выступления дал доклад пастора Е. Риггенбаха, приведенный в приложении к «Tagblatt für das Birsek, Birsig- und Leimental» (Ежедневный листок для долины Бирсека, Бирзига и Лейменталя), «Чего хочет Теософия?», прочитанный на семейном вечере общины реформированной церкви в Арлесхейме 14 Февраля 1914 года.
Редакция упомянутой газеты была настолько любезна, что напечатала мой обстоятельный ответ, в заключении которого я говорил, что «…я полно-сердечное и спокойно-фактическое изложение господина пастора признаю полно-достойным и ему за это благодарен!». В ответ на это моё замечание листок напечатал несколько строк от господина пастора Риггенбаха:
«Последнее слово к вопросу: “Чего хотят теософы?”. Господин доктор Рудольф Штейнер удостоил мой реферат, который я прочитал на семейном ужине членов реформистской церкви, обстоятельным ответом (можно перевести: возражением), и мне показалось неправильным просто тихо-молчаливо пройти мимо этого.
Поэтому, конечно, не может для меня речь идти о том, чтобы дальше сплетать нити (пути) теоретического рассмотрения, ибо, при всём общем исходные пункты всё же различные, хотя мы понимаем друг друга, нет речи о том, чтобы мочь объединиться.
Читатели теперь имели возможность увидеть учение теософов в двояком освещении, и мы хотим предоставить им лично дать ту или иную оценку. Таким образом, я не думаю вступать в дальнейшую дискуссию, и то, что я со своей стороны относительно сообщений и возражений г. д-ра Штейнера мог бы ответить (возразить) – это я хочу спокойно сохранить для себя.
Однако, у меня есть потребность искренне поблагодарить г. д-ра Штейнера за дань уважения моим усилиям воздать должное его делу. Он правильно меня понял, когда из всего моего изложения вычитал то, что я могу отклонить учение, как ложное и ведущее к заблуждению, при этом без того, чтобы представителя этого учения хотеть как-либо дискредитировать. Более того, я надеюсь, что мы с членами Общества, которые теперь становятся нашими гостями, будем жить, как и до этого, в добрых отношениях. Арлесхейм, 2 Марта 1914, пастор Е. Риггенбах.».
Это лояльное замечание господина пастора Риггенбаха даёт мне повод отойти от предварительного намерения дать появиться в свет моему ответу в печати так, как это стоит в «Tagblatt …». Я ответ освободил от связи с пастором Риггенбахом, и вставил то, что необходимо высказать совершенно само по себе, и через некоторые замечания расширил. Относительно противника, который таким благородным образом высказывает свою точку зрения, как это делает пастор Риггенбах, мне кажется противоестественным однажды сказанное в связи с ним второй раз печатать.
