18+
А бабой быть просто, если, например, доверчивая и суп умеешь варить.
Ну и терпеливая ещё, конечно, тоже.
Доверчивая — это когда веришь каждому его слову, как Боженьке, и в рот смотришь с восторгом и робкой надеждой, что вот-вот вылетит из этого восхитительного рта какая-нибудь очередная великая мудрость или поучительное наставление. А ты уж тут как тут с блокнотом: стоишь, ловишь эту мудрость на лету и конспектируешь!
А он уже минут сорок перед тобой распинается, руками в воздухе размахивает, чего-то там вещает — не прекращает.
Научись уже слушать своего мужика, наконец, дурында!
—…Да это даже ежу понятно, что принц Генри не от принца Чарльза, хосподе! Как от кого? Ты дура, что ли, дурацкая? Совсем, что ли, ку-ку? Возьми любое фото, слышишь, ЛЮБОЕ фото водителя леди Дианы, пальцами своими раздвинь, УВЕЛИЧЬ — и увидишь, что там одно лицо. ОДНО ЛИЦО! Как с кем? С охранником одно лицо у второго сына принцессы Дианы, которая всему миру сказки рассказывала, что он от него, то есть от мужа, а он не от него совсем! Глазками своими хлопала, ага, знаем! Вывод очевиден и напрашивается сам собой: погуливала она от Чарльза, ПОГУЛИВАЛА! А бабы все такие. Бабам верить нельзя, конечно, даже принцессам.
— Так от кого сын-то в итоге? От охранника или от водителя?
— Да какая на хрен разница! Главное, что не от отца! В смысле не от мужа. Не от принца в смысле. Не Чарльза он сын! Поняла теперь хоть немножечко, дурында? Я так считаю: гуляешь там где-то на стороне — СКАЖИ ПРЯМО, невзирая на лица и на титулы, как говорится. Приди, упади в ноги мужу, в пыли валяйся, рыдай, проси прощения, но правду скажи!
— А я вот спросить хотела, коль у нас тут такой разговор зашёл… — это баба, значит, так робко, прячась за тарелкой с супом. — А ты когда жене своей скажешь, что ты от неё уходишь? Ну от неё ко мне в смысле… У тебя же там с ней… всё? Всё или не всё?
— Да ты понимаешь, сейчас такая обстановка дома напряжённая… У малого в детском саду выпускной, вот как выпустится, я прям сразу и скажу! СРАЗУ! Да ты не думай, у меня там давно ничего нет, живём как соседи, как чужие люди, «привет — пока», ага. На кухне встретились, поздоровались за руку, здравствуй, мол, товарищ бывшая жена, до свидания, товарищ бывшая жена. Я даже в отдельной комнате сплю и на ключ комнату эту изнутри запираю, чтоб, недайбох, случайно не зашла и не увидела меня в трусах, например, а то и того хуже! А то зайдёт эта… как её… жена в смысле, а я ей прям и закричу: УХОДИ, ЧУЖАЯ ЖЕНЩИНА, НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ, Я НЕ ОДЕТ! Вот так вот и живём, да. К тому же сердце у неё ещё больное. Больное-пребольное. Ей вообще нервничать нельзя, ага. Сейчас вот у малого выпускной, а это нервы, сама понимаешь, а тут я ещё со своими новостями, ЗДРА-А-А-АСЬТЕ, товарищ бывшая жена, вот вам хуенот! Нервы на нервы, получается. А это нехорошо, не по-людски. А расставаться надо по-человечески, как ни крути. Жизнь пройти — не поле перейти, жизнь — она ошибок не прощает. Поэтому ты сейчас меня не тереби, я сам знаю, когда лучше ей всё о нас рассказать.
— Так я уже три года жду, жду… Да и моложе я не становлюсь, ты меня тоже пойми. Часики там тикают и всё такое.
— Часики у неё тикают, ты глянь. Тебе что важнее: вот он я, сижу тут у тебя три раза в неделю как штык, суп ем, или печать какая-то поганая, тьхуй, капля чернил?! Я или капля? Что важнее тебе? Говори быстро, а то сейчас встану и уеду!
— Нет, ну так-то ты важнее, конечно. Я тебя не тороплю, тебе виднее, просто…
— А вот и не просто! Я вообще высокой морали человек, Д’Артаньян, можно сказать. Коней на переправе не меняю и своих в трудную минуту не бросаю. Жену не бросил — и тебя не брошу. Вот так вот. К тому же я ей обязан многим, понимаешь? Она меня в трудную годину, можно сказать, поддержала-помогла. Нельзя поэтому так просто взять и огорошить хорошего человека. Супу подлей добавочки. И сметанки побольше, ага.
— А после выпускного точно скажешь?
— Точно, точно. Точнее некуда. Ты, главное, меня не поторапливай, не пили мне мозг! Всяк сверчок знай свой шесток. А то жена моя — она, знаешь, как начнёт нервничать, как залезет ночью в мой телефон, как прочтёт нашу с тобой переписку да как пойдёт по колдунам, по бабкам, в битву экстрасенсов запишется, ритуалы там всякие сделает, сглазит, проклянёт, порчу мудацкую на тебя наведёт, и пойдут клочки по закоулочкам, удачу у нас заберёт, обоссыт — и не видать нам с тобой счастья! Поняла, что ли, теперь? А она такая у меня, а она может… ага. А я тобой ведь дорожу, о тебе забочусь. Не хочу, чтобы тебя прокляли и обоссали, понимаешь? Ты не смотри, что я на ночь к ней в другую комнату спать уезжаю, люблю-то я только тебя. Супу там не осталось, кстати? Ещё б тарелочку! Хорошо готовишь, вкусно, почти как моя жена, в смысле теперь уже почти бывшая.
А потом ещё через полтора года приходит и такой:
— Пляши, у меня для тебя отличная новость! Представляешь, вчера я окончательно… ПОДГОТОВИЛ ПОЧВУ, чтобы уже всё рассказать О НАС!
— Почву?..
— Ну да! Вчера я уже почти намекнул ей о том, что у меня кто-то есть НА СТОРОНЕ! Так и сказал: «Не думай, что ты такая ОДНА!» Сказал — прям как отрезал! Осталось уладить небольшие формальности, пожить там ещё месяцок-другой, может полгодика, чтобы она устаканилась, привыкла к мысли, понимаешь, что я могу однажды от неё взять и съехать. Сейчас только старший школу окончит, выпускной, туда-сюда… В выпускной съезжать нельзя, ну, ты сама понимаешь. Во-о-о-от. Ты пока квартирку нам присмотри, подбери, где мы с тобой однажды очень скоро уже будем, наверное, вместе жить. За квартиру залог сама внеси, пока я этсамое тут… туда-сюда… пока за квартиру пополам платить будем, фифти-фифти, ты понимать должна, я сейчас оказался в сложной финансовой ситуации, к тому же жене надо будет прощальный подарок купить дорогой, задобрить её, чтоб она по бабками в битву экстрасенсов мстить нам с тобой не пошла. Ну, скажи, ты рада? Рада? Правда я молодец у тебя? Супу налей мне, а то растревожился и голодный, как пёс. Жена кормить перестала, говорит, иди жри туда, где вечерами после работы пропадаешь. Видала?! Умеете вы, бабы, кровь мужику свернуть, конечно, нечего сказать. А что, погуще нельзя было суп сварить? Жижа какая-то неприятная, прости хосподе.
А что? Иные терпеливые бабы так годами и сидят, всё сказки мудацкие слушают с моралью для поучения. Слушают, верят да знай суп ему варят. И сами того не замечают, как становятся частью мудацкой круговерти, в центре которой он сам мудак и есть. Живёт удобной сытой жизнью, отмахиваясь от тебя короткими односложными эсэмэсками, а однажды и вовсе исчезает с твоих радаров.
Потом снова всплывёт через пару лет как ни в чём не бывало:
— Что? Да я вообще тогда не в себе был, не соображал, чего говорил, чего делал. Прости, если чем обидел. Давай, может, начнём всё с начала? А? С чистого листа! А?.. Нет, не развёлся, так и живём в соседних комнатах, как чужие люди…
Дорогая баба! Если в твоей жизни вдруг появился такой Гансхристиандерсен, не слушай его россказни, просто сразу гони его ссаной тряпкой обратно туда, откуда он пришёл, — целее будут и нервы, и продукты.
Автор: Виктория Самсонова