Выходной день. Старший ребёнок на теннис ушёл, жена с младшим к родителям в гости уехала, я лежу на диване, блаженствую перед телеком. Звонок в дверь. Встаю и неохотно топаю в прихожую, открываю дверь и вижу целую делегацию из полицейского, который представляется участковым, солидного вида мужчину в деловом костюме и пожилую тётку. Из-за спин делегатов маячит физиономия нашей соседки, дамы склочной и вредной во всех отношениях, а посему уважением и популярностью в наших «палестинах» не пользующуюся.
Полицейский просит разрешения войти в квартиру, вежливо отвечаю, что подумаю над этим вопросом, при условии, что мне объяснят причину визита столь уважаемых людей.
Мужчина вежливо здоровается и представляется начальником районного отдела опеки, попечительства и взаимодействия с медицинскими учреждениями. Пожилая тётенька оказывается из городской комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. После чего она спрашивает, дома ли дети. Отвечаю, что нет. Старший сейчас стукает ракеткой по мячику на теннисном корте, у него на носу городские соревнования, а младший уехал с мамой в гости к деду с бабкой.
- А третий? – многозначительно смотрит на меня представитель по делам несовершеннолетних и их правам.
– Точнее третья, - уточняет она.
Я в некотором замешательстве смотрю на них и видимо неправильно истолковав моё недоумение как испуг и признание, участковый начинает теснить меня в квартиру, а на лице соседки возникает выражение торжества и явно читается «я говорила, говорила…» Это тут же приводит меня в чувство и, отступив под напором представителя власти на пару шажочков, я тут же упираюсь, старясь это сделать так, чтобы не выглядело сопротивлением власти и спрашиваю:
- Какая третий ребёнок? То есть какой?
Мужчина так же вежливо поясняет мне, что у них есть данные, что в моей квартире проживает ещё один ребёнок, как они предполагают, девочка, которая как им удалось установить не зарегистрирована по месту жительства, не посещает ни одно образовательное учреждение, не прикреплёна к детской поликлинике, при этом, по словам заявителя, не выходит на улицу и постоянно находится дома, судя по всему на положении домашней прислуги, потому что подвергается нападкам и оскорблениям, а возможно и физическому насилию.
От его слов я впадаю ещё в больший ступор и прошу предъявить мне заявителя, чтобы он объяснил мне откуда он взял эту чушь и тут же соседка, с улыбкой во весь свой нехилый овал лица, протискивается ко мне и словно обличающий перст направляет на меня свой смартфон. Несмотря на возраст, управляется она с ним ловко, во всяком случае, одну функцию она точно освоила – диктофон.
«Лиза, включи свет и сделай мне кофе,» - слышу свой голос.
«Лиза, помолчи». Голос жены.
«Лизка, помоги мне сделать уроки». Это сын.
«Нет, Лиза, я хочу сказку». Это уже младшенькая.
«Кого же мне слушаться?» слышен девчоночий голос.
После этого несколько минут моя детвора препираются кому, что надо делать, при этом старший обещает Лизе пробить с ноги, если она будет рассказывать сказки вместо помощи с уроками, а дочка угрожает пожаловаться папе, который её накажет.
Дальше следует весьма однообразный микс, явно соседка умышленно собирала кусочки записей в единый клип. Если так, то она куда продвинутее, чем я думал, либо кто-то ей помогал.
Слышно как мы требуем от Лизы заткнуться или наоборот не молчать, а отвечать на вопросы, включить или выключить свет, телевизор, разбудить в шесть утра, сделать по тише звук телевизора или по ярче свет, приготовить кофе, подогреть термопот, а Лиза отвечает, что сейчас всё будет исполнено, апофеозом становится пятиминутная запись, где мой старший, милый воспитанный мальчик, отличник, моя гордость и отрада жены в течение пяти минут срывающимся голосом, неумело кроет бедную Лизу матом за двойку за домашнее задание, та же оправдывается, и просить не называть её такими гадкими словами.
Тут я не выдерживаю и начинаю дико хохотать. После чего жестом зову гостей пройти в гостиную. Там громко говорю «Лиза, поздоровайся с гостями». Из стоящей на полке колонки раздаётся звонкий девчачий голос: «Здравствуйте, гости дорогие! Хлеб вам да соль! Проходите и чувствуйте…»
- Лиза, хватит, - прерываю её. – Сделай гостям кофе и включи свет.
- Принято. Какое кофе хотят гости?
- Как и мне. Гостей трое. (делаю акцент на последнем слове).
- Лиза, свет потише.
- Это «умная колонка», самообучающаяся, подключена к системе «умный дом», - обращаюсь к гостям. - Фирма, проводившая монтаж и установку, рекомендовала обращаться к ней как можно более короткими и ясными командами. Поэтому и слышно от нас «сделай», «молчи» плюс пока самообучалась, то некорректно некоторые команды исполняла или не понимала сразу. Вот и приходилось повторять в разных интерпретациях, ну, иногда, довольно раздражённым тоном, а дети и вовсе её как живое существо подсознательно воспринимают. Бывают и кричат на неё, и обижаются, даже ссорятся, она ж подстраивается под каждого человека. Ну, а голос… Жене не нравилось, что у Лизы женский голос, вот и в настройках сделали девчачий.
- Простите, не поняла, - подаёт голос Лиза.
- Лиза, отбой, - останавливаю её.
Подхожу к окошку, створка его, по летнему времени, почти всегда открыта, хотя бы в режиме проветривания. Распахиваю створку и выглядываю. Окно большое, почти во всю стену, из-за него отчасти и купили в своё время квартиру. Ну, да, у соседки такое же окно и до него рукой подать и оно тоже открытое. Поворачиваюсь к ней.
- Это вот оттуда вы нас и писали?
Соседку словно ураганом выносит из квартиры. Кстати, об урагане, по дороге она сносит стойку с обувью.
- Как насчёт кофе? – обращаюсь к ошарашенным делегатам. – У меня хорошая кофемашина, сама готовит, весь процесс автоматический, команду я уже подал.
