Когда немцы ушли, девушка запела... Скоро об этом уже некому будет вспоминать. На этот раз свои тайны о Великой Отечественной войне нам поведал ветеран, заместитель командира взвода ПТР, ушедший на фронт в 16...
ЛИЦА ПОБЕДИТЕЛЕЙ
Авторский проект Дмитрия ЧЕРНЯВСКОГО, Гомель
Серия 4
Первый номер ПТР*
(* ПротивоТанковое Ружьё)
– Устройство противотанкового ружья хорошо помните? – интересуюсь у Владимира Клыго, который на фронте был заместителем командира взвода ПТР.
– Так если есть чем выстрелить, думаю, руки всё вспомнят, – говорит ветеран, придя в Гомельский областной музей военной славы.
– Приятно увидеть оружие, с которым шли к Победе?
– А чего ж нет? – похлопывает стальное дуло фронтовик. – Такое не забывается. На поле боя существовало правило: владеть всем оружием, которое находилось во взводе. И я ему следовал. Из автомата, пулемёта, винтовки, револьвера, даже трофейного парабеллума стрелял.
На столе бюст Юрия Гагарина, а на полу гантели – первое, что бросается в глаза, когда захожу к Владимиру Клыго.
– Ваши? – стараюсь завязать разговор.
– А что вы думаете, я просто так их держу? Они по пять килограммов. Поднимаю каждое утро до 10 раз. Понемножку-то нужно тянуться. До 90 лет дожил. Стараюсь держаться. Не верите? Вот, пожалуйста, – Владимир Иустинович с лёгкостью начинает поднимать гантели над головой.
– Всё, всё, кладите. Нам ещё ехать, – останавливаю пожилого спортсмена.
– Я ведь до 80 лет возраста не чувствовал. А сейчас немного сдаю, – признаётся фронтовик.
В подъезде ветерана лифта нет. Спускаемся с четвёртого этажа.
– Сам я из Украины. В моём роду были казаки, – коротко обрисовывает родословную Владимир Иустинович и уже на выходе из подъезда вспоминает, что забыл закрыть нижний замок двери. И тут же со словами: «Мне полезно ходить» – поднимается на свой этаж, отклоняя моё предложение сделать это за него. Уже позже в процессе общения я узнал, что Владимир Клыго в 1945 году нарвался на немецкую засаду, упал от неожиданности на землю и ему обе ноги переехала 76-миллиметровая пушка. А это почти полторы тонны. Благо что кости не повредило, но последствия сказываются до сих пор.
Закрыв надёжно дверь, наконец садимся в машину и собираемся трогаться.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – приставив ладонь к голове, приветствует фронтовика через окно автомобиля прохожий.
– Это Юра, ветеран Афгана, – поясняет Владимир Клыго и начинает рассказ, как в 16 лет ушёл добровольцем на фронт, в истребительный батальон, а потом до 1943 года воевал в партизанском отряде имени Пожарского.
– Послали меня с товарищем из леса на разведку. Зашли в одну из деревенских хат. Вдруг дочь хозяина дома крикнула: «Немцы идут!» Думаю: куда деваться? Выскочил через окно в сад. А там колодец. В него и прыгнул. Проходит полчаса, слышу, дочь хозяина запела. Мы условились, что это будет знак, если фашисты уйдут. Немцы ушли, но только товарища моего всё же схватили.
– Везло вам? – озвучиваю догадку.
– До 1945 года ни одного ранения не было. Всё началось, когда нас перебросили на Сандомирский плацдарм, где мы прорвали оборону и вошли в деревушку. Немец там нас не ждал. Фашисты стали выбегать из домов кто в чём одет. Завязался бой. Из-за дома выглянул фриц и выстрелил в меня в упор. Пуля пробила ухо. Я в ответ тоже успел нажать на курок. Гитлеровец упал. После окончания перестрелки к нему подошли солдаты, говорят мне: «Будешь смотреть?» Я отказался. Знаете, одно дело – стрелять в сражении, когда видишь только фигуры противника, совсем другое – вот так лицом к лицу.
Мне перебинтовали рану, и мы двинулись освобождать следующую деревню. Там-то нам по-настоящему и досталось. На высоте 617. Рядом со мной разорвалось мина, и её осколок ранил в правое плечо. Вдобавок получил контузию и небольшое ранение над глазом. Всё лицо было в крови от мелких осколков. Я упал, но сразу же поднялся. На нас шли четыре танка и около 150 пехотинцев.
– Когда танки двинулись, не боялись? – пытаюсь угадать чувства собеседника.
– Тут не до страха было. Во время боя настолько нервы напряжены! Помню, под Лоевом, когда штурмовали вторую полосу обороны противника, солдаты рядом падали, а мы продолжали гранатами забрасывать немецкую траншею. И никакого страха. А вот когда день – два без боёв и предстоит сражение, здесь-то чувство страха и ощущаешь. Но оно с тобой до начала первых выстрелов. Когда уже обстрелян, мысли только об одном – первым обнаружить цель и первым её уничтожить.
– А чем для вас закончилось сражение, в котором в вас попал осколок?
– Как написали в наградном листе: «Будучи дважды раненным, остался в строю и продолжил участвовать в бою». За это получил орден Славы. Вручили на следующий день после моего 20-летия вместе с праздничным пирогом, – улыбается фронтовик.
– И что, даже в госпиталь после боя потом не отправились?
– Из госпиталя удрал через сутки в родную пехоту. Добрался до своего 188-го Аргунского стрелкового полка на попутных машинах. А потом снова в атаку.
– Смерти, что ли, не боялись? – недоумеваю.
– Представьте себе, нет. Боялся тяжёлого ранения или того, что попаду в плен. Особенно в партизанском отряде, потому что врачей, как таковых, там не было.
– А что было самым сложным на фронте? – продолжаю расспрос.
– Выжить. Потому что бои продолжались иногда по двое–трое суток. На Десне – четверо. Помню, при форсировании Одера налетели немецкие бомбардировщики. У меня на глазах подбили зенитную установку. Весь расчёт от прямого попадания погиб. Я успел прыгнуть на землю, только осколки «прошерстили» по шинели. А она у меня была тёмно-зелёная, английская. Зимой на снегу становилась хорошей мишенью. Поэтому при любой возможности мы старались менять такие на советские.
Второй раз был под бомбёжкой возле города Форст в Германии. Раздался гул фашистских самолётов. Я прыгнул с шоссе в канаву так резко, что моё оружие осталось на дороге. А на меня прыгнул, спасаясь от взрывов, ещё один солдат. Бомбы рвутся. Мелкие, килограммов по 25. Как только самолёты улетели, поднялся, глядь – автомат разбит. А мне ничего. Ещё тяжелы были длинные пешие переходы в строю, – продолжает вспоминать трудности Владимир Клыго. – За 57 дней наступления на Германию прошёл с боями около 400 километров.
Подъезжаем к музею военной славы, возле которого нас встречает главный хранитель его фондов Игорь Хоришко. Он просит подождать и вскоре появляется с противотанковым ружьём.
– Ложиться мне с ним, как на фронте? – спрашивает, обращаясь к фотографу, Владимир Клыго. – Подождите, только шапку сниму, чтобы не нарушать военную форму.
В итоге мы решаем поставить ПТР на танк. Ветеран кладёт приклад на плечо и прищуривается, будто целясь в далёкую мишень.
– С войны в руках не держал, – приноравливаясь к прикладу, говорит Владимир Иустинович. – Пробивная сила у ПТР хоро-о-шая. Зимой стрелял из ружья по зданиям зажигательными, чтобы немцы почувствовали «сладкую» жизнь.
– Не тяжело было заряжать ружьё? – интересуюсь былой сноровкой фронтовика.
– Нет, не тяжело, особенно, когда механически всё отработаешь. В нашем полку большое внимание уделялось дополнительным занятиям.
– Тяжело вам было его носить? Всё-таки больше 17 килограммов весит.
– Носили вдвоём. Первый номер и второй.
– А вы каким были? – уже направляясь к машине, продолжаю беседу.
– Первым, который бьёт по врагу. В моём взводе было 16 солдат. Мне как старшему сержанту довелось командовать сменой их боевых позиций. Человек шесть из солдат во взводе погибло. Своими глазами видел, как пуля попала в плечо моему товарищу Ивану и прошла через спину. Жалко было его как друга и хорошего человека. Случилось это в бою за город Форст на берлинском направлении. Как сейчас помню.
Уже в машине на обратном пути Владимир Клыго с гордостью произносит:
– И всё-таки смелые были наши солдаты. Когда получали приказ любой ценой взять высоту, погибали, но продолжали выполнять задание. Я сам это видел. Поэтому, наверное, и победили.
– А как вы узнали о Победе, помните?
– Под Дрезденом передо мной остановился танк, и открылся люк тридцатьчетвёрки. Командир машины вылез, кричит: «Война окончилась!» «Да ты что?!» – не верю я. «Вот, по радио передают», – уверяет танкист. Залез к нему на башню. Да, действительно – Победа. Стреляли мы, конечно, от радости сильно.
После Великой Отечественной войны Владимир Клыго ещё 27 лет служил в армии, а за вклад в развитие советского государства был награждён орденом Октябрьской Революции.
Прощаюсь с фронтовиком. И вдруг слышу из окна пятого этажа голос того самого ветерана Афганистана Юрия:
– Проведите полковника до подъезда! Обязательно!
От редактора канала «Белорус и Я» Честно говоря, когда мы с Димой только начали транслировать его проект «Лица Победителей» в Дзен, и представить не могли, что найдутся «любители арифметики», которые начнут скрупулёзно высчитывать, сколько сейчас должно быть лет ветеранам – героям интервью, сколько им было, когда началась война и даже сколько, когда она закончилась. А потом радостно визжать в комментариях, что «автор облажался!»
Специально для таких «проДвинутых». Собирать интервью с ветеранами журналист газеты «Гомельские Ведомости» Дмитрий Чернявский начал ещё в 2014 году. То есть, в этом году проекту исполняется 10 лет, но он продолжается. За эти 10 лет Дима собрал уже больше 130 интервью. Проект, кроме собственно публикаций в газете, вылился в несколько фотовыставок, одна из которых прошла в стенах Государственной Думы РФ. В прошлом году по его материалам был издан альбом «Устами фронтовиков», обложкой которого мы начинаем все материалы Дзен-воплощения проекта.
Тем же, кто пытается нас учить, что «негоже ставить интервью 2014 года», отвечу: такие интервью я ставил и ставить буду. Считаю, что их надо ставить и в 2024-м, и в 2034-м, и в 3334-м. Это живая память о величайшей трагедии, только сохранив её мы можем остаться людьми.
И математика (которую, бывший студент мехмата МГУ, нежно люблю) здесь не причём.
Другие материалы проекта здесь:
Продолжение – здесь:
© Дмитрий ЧЕРНЯВСКИЙ, Гомель, 2017
Фото: Ирина ЧЕРНЯВСКАЯ, waralbum.ru
© "Союзное государство", №01 2024
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!