Привет всем, кто заглянул на "огонек").
Мне часто задавали этот вопрос и родные, и посторонние люди. Когда я пришла работать в милицию, моя мама испугалась. Она не могла представить, что ее дочь «ловит преступников». На самом деле следователь никого не ловит. Этим занимаются другие - специально обученные люди. Оперуполномоченные уголовного розыска.
Следователь «раскрывает» преступления, ибо не всегда задержание предполагаемого преступника является само по себе раскрытием. Нужно собрать такую доказательственную базу, которая полностью изобличит его в совершенном преступлении и позволит суду вынести законный и обоснованный приговор. Именно над этим и трудится следователь.
Мама неоднократно спрашивала меня, не боюсь ли я сидеть напротив преступника, допрашивать его? И как вообще мне пришло в голову пойти на такую работу? Я успокаивала маму, рассказывая, что ничего страшного в этом нет. Работа как работа. У хирурга, например, намного сложнее, я так думаю.
Что интересно, я действительно никогда и никого не боялась. Разумное опасение было, особенно после парочки инцидентов с неадекватными задержанными и папашей арестованного. Но, как правило, если я опасалась неадекватного поведения, то во время допроса в изоляторе со мной рядом находился опер.
Позже, в зрелом возрасте, анализируя свое поведение в тех или иных случаях, я поняла, что неоднократно рисковала. Но мое бесшабашное, на первый взгляд, поведение, в те моменты дезориентировало «противника». Они, я думаю, просто не могли понять моей тактики. А никакой тактики и не было, просто молодая дурёха даже не представляла всей сложности ситуации).
Высшие силы меня хранили. Я могла работать, не задумываясь о каких-то опасностях. Так было до одного случая, когда я впервые за все время работы реально испугалась. Нет, не до дрожи в коленках, но неприятный холодок по спине все же пробежал...
В то время я уже перешла на работу в прокуратуру и уехала в провинциальный городок, расположенный недалеко от Москвы. Надзирала за милицией и ходила в суд поддерживать государственное обвинение в качестве прокурора.
В один из рабочих дней, прокурор вызвал меня в кабинет и поручил поддержать обвинение по очень не простому делу. Вернее, дело-то самое обычное, но вот фигурант...
Обвинение в незаконном хранении оружия (автомата Калашникова) было предъявлено некоему Сажину. Изучив материалы дела, поступившие в суд, я выяснила, что он хранил автомат в квартире своей любовницы – медсестры нашей ЦРБ. Прятал его в туалете, в замаскированной нише за унитазом.
После проведенной экспертизы было установлено, что из данного автомата расстреляны в собственной машине двое «братков» одной из преступных группировок нашего района – братья Федоровы. До сих пор преступление оставалось не раскрытым.
Сажина попытались привлечь к ответственности за двойное убийство, но доказать его причастность так и не удалось. Доказанной была лишь вина в незаконном хранении изъятого автомата.
Когда началось судебное заседание, впервые увидела Сажина. Встретив такого на улице, вам бы и в голову не пришло, что это полнейший «отморозок». Маленького роста, совершенно невзрачный, с коротко стриженными рыжеватыми волосами и конопатым лицом. Эдакий «Иванушка-дурачок» из русских народных сказок.
Так бы он и воспринимался, не знай я о том, что за плечами этого «Иванушки». Дело в том, что братья Федоровы «забили стрелку» с Сажиным, но что-то пошло не так и Сажин без сожаления расстрелял обоих из автомата. После убийства он прикопал их в каком-то овраге неподалеку.
Опасаясь, что их тела найдут, он уговорил брата помочь ему перевезти трупы подальше от города и закопать в лесу. Брат согласился и трупы Федоровых были отвезены в лес и закопаны в одной из глубоких траншей, которые сохранились еще со времен Великой Отечественной войны.
Когда милиция и прокуратура почти «наступили на хвост» Сажину и «веревочка» постепенно стала раскручиваться, Сажин стал убирать свидетелей своего преступления. Первым он убрал родного брата. Того самого, который помогал ему. Просто сжег его вместе с машиной, на которой перевозили трупы Федоровых. В гараже, заживо.
Потом пришел черед любовницы-медсестры. Дурочка думала, что у них «любовь-морковь». Гордилась, что с ней такой «крутой» парень. Помогла спрятать автомат у себя в квартире. Не подозревала, что следующей жертвой «отморозка» должна была стать она - как ненужный свидетель. То, что Сажин был вовремя задержан и арестован, спасло жизнь ей и ее ребенку.
Со знанием всего этого я начала участвовать в судебном процессе. Сажин вел себя тихо и несколько надменно. Отвечал на вопросы судьи и мои неохотно, будто делал нам одолжение. После садился на лавку в «клетке» и рассматривал меня исподлобья своими маленькими глазками. Глаза у него были какие-то бесцветные, «рыбьи».
Нет, он не угрожал, не делал «зверское» выражение лица ( как порой вели себя подсудимые), он просто смотрел… Но именно от этого взгляда мне в первый раз в жизни стало как-то нехорошо. У «знающих людей» я поинтересовалась, «ЧЕЙ это пацанчик»? Мне ответили, что ничей, сам по себе. Вот где я пожалела, что Сажин «не организованный». В этом случае, как ни странно, было бы проще.
В результате, Сажина осудили по предъявленному обвинению всего к трем годам лишения свободы. Я покинула место службы, переехав к родителям, в другой регион спустя полгода после этого. Слава Богу! Наконец для меня нашлось место в прокуратуре родного города и я смогу видеть своего ребенка!
Для себя с удивлением сделала вывод, что впервые в жизни испугалась. И еще поняла, что правильно поступила - не привезла свою дочь в этот городок. Все три года моей службы она проживала с дедушкой и бабушкой далеко от всего этого кошмара.
Думаю, что Сажина давно нет в живых, ибо такого «беспредела» «братки» не прощали.
Не уходите надолго. Продолжение следует...