А помнишь?... Именно этими словами хочется начать нашу следующую сказку. А помнишь, когда я говорю, что ты - самая красивая, ты отвечаешь с деланным возмущением: “Ну ты чее? Я же притворяюсь!”
Я же, если честно. не знаю. Я мало разбираюсь в девичьей красоте, лишь помню несколько моментов из детства. Про мою маму все говорили, что она красивая. А еще она для меня была самой родной. Мы дружили. Вместе играли на полу в игры, вместе мастерили игрушки, как рассказывалось в детских журналах. Однажды даже по чертежам в “Юном Технике” склеили большой самолет. Два дня возились, перенося чертежи на плотную бумагу, вырезали, клеили конторским клеем и в итоге получили довольно симпатичную модель, которая, по-моему, пару раз даже летала. Так что с мамой вдвоем нам было интересно и мы дружили. Мы были родными. Но я также часто слышал, что мама - красивая и тогда у меня появилась первая аналогия: красивые люди = родные люди.
Следующая аналогия у меня возникла спустя лет, наверное, пять. Я учился тогда в третьем классе и в очередной раз попал в больницу с любимой ангиной. Положили меня в двухместную палату, где уже лежала женщина с маленькой дочкой. Я не знаю, почему меня - девятилетнего мальчишку положили в палату к маме с дочкой. Может быть не было мест, может быть решили, что я еще слишком юн и меня можно держать в женской палате, это неважно. Важнее другое - женщина поначалу испугала меня. Она может и могла бы быть довольно привлекательной, если бы не огромная родинка на лице. Именно родинка меня и напугала, но я, несмотря на столь нежный возраст, уже был достаточно тактичен, чтобы не подать виду. Подружились мы с этой женщиной в тот же вечер. Она рассказывала мне о двух своих старших дочерях - моих ровесницах, я ей - о том, что у меня тоже есть младший брат, о том что в больнице я лежу впервые в жизни и о том, что я очень люблю группу “Сектор Газа”. О, да, Сектор я любил уже тогда, хотя и не очень понимал, о чем он поет. Но это сладкое чувство запретного, оно позволяло чувствовать причастным к чему-то тайному. Но к запретам и тайнам мы вернемся в одной из следующих сказок, а сейчас продолжим о девичьей красоте. К вечеру третьего дня моего заточения в больнице мы с тетей Людой (так звали эту женщину) уже вовсю болтали, играли в города и барыню, загадывали друг другу загадки - в общем стали закадычными друзьями. К этому времени я уже перестал замечать эту страшную родинку на лице соседки по палате и если бы меня кто-нибудь спросил, красивая ли тетя Люда, я бы уверенно ответил, что очень красивая. Так я понял, что формула “красивые люди = родные люди” работает и наоборот - если человек стал родным, то он обязательно будет красивым.
Ну и наконец третье мое открытие, пришедшее еще несколько лет спустя. когда на девчонок я уже стал смотреть не как на товарищей по играм, а как на прекрасных, но не всегда понятных неземных существ. Не могу сказать, что открытие это стало приятным, но оно несколько облегчило мою дальнейшую жизнь, избавив от множества драм. Открытие это - холодная красота. Оно напрочь разбило мой, к счастью еще не до конца сформированный стереотип о том, что красивые и родные люди - это синонимы. Открытие это явилось мне в облике женщины. Красивой женщины. Я точно знал, что красивые люди не могут быть злыми. Красивые - они всегда родные, они не могут истерично орать и визжать на грани ультразвука, требуя, чтобы от нее “немедленно убрали этого мерзкого ребенка”. Тем страшнее, что “мерзким ребенком” была ее дочь. Родная дочь. Она “мерзкая” потому что от нелюбимого мужа. А вот младшая дочка - она любимая, она от нового ухажера.
Именно тогда я понял, что красота бывает холодной и опасной, что красивый человек - не всегда родной. Зато вот родной человек - он прекрасен всегда!
Именно благодаря этим знаниям ответ на твое дурашливое “я притворяюсь!” будет всегда одинаков:
“Ты не можешь быть некрасивой, ведь ты - РОДНАЯ!”