Как появился русский шансон?
Всю свою жизнь я исповедую музыкальную толерантность. Она распространяется и на отдельные песни, и на целые жанры музыки. Если мне что-то не нравится, это не значит, что это плохо. Например, я не слушаю трэш-метал, драм энд бэйс и русский рэп, но и не кричу на каждом шагу, что "русский рэп - это кал", потому что так не считаю. "Не нравится – не слушай" – примерно так я стараюсь относиться ко всему, что моё музыкальное сознание не принимает. Но всё меняется, когда на арену выходит русский шансон. Вся моя интеллигентная толерантность в момент улетучивается, и на ее место приходят агрессивные риторические вопросы: "зачем?", "почему?" и "доколе?". Услышав где-то русский шансон, я каждый раз пытают понять, как взрослый человек, находящийся в здравом уме, может получать удовольствие от всех этих куплетов про третью ходочку, весну за проволочкой и дворовую шалавочку.
Я еще могу понять, почему такая музыка нравится людям, прошедшим через места лишения свободы – для них в этом есть хоть какой-то личностный смысл. Но в тюрьмах сидело порядка 6% населения России, а согласно исследованию 2019 года, шансон слушают 30% россиян. Нестыковка. В общем, как психотерапевты рекомендуют посмотреть в глаза своими страхами, так и я в какой-то момент решил стиснуть зубы и заглянуть в рот русскому шансону. Обуздав своё предвзято-негативное отношение к этому жанру, я попытался ответить на три главных вопроса: что такое "русский шансон", почему он так популярен в современной России и что стоит послушать тем, кто, как и я, русский шансон принципиально не слушает?
Начнем с громкого утверждения в лучших традициях "Рен-ТВ": русского шансона не существует. И если по поводу существования его жанровых собратьев, русского рока и русского рэпа, ещё можно дискутировать, то концепция русского шансона – дело рук вполне конкретного человека, а год её появления – 93й. В начале 90х концерн звукозаписи "Союз" основал подразделение MasterSound, которое должно было издавать исключительно околоуголовное и ресторанно-песенное творчество. Главой этого подразделения назначили продюсера Юрия Севостьянова, который в 80-е был одной из центральных фигур в подпольной кассетной культуре и занимался тиражированием записей запрещенных авторов-исполнителей. Он то и придумал термин "русский шансон", как эвфемизм для блатной песни – всё-таки "лейбл, издающий русский шансон" звучит гораздо благороднее, чем "лейбл, издающий блатняк".
Позже Севостьянов зарегистрировал русский шансон как торговую марку, основал собственный продюсерский центр, а затем стал первым генеральным продюсером "Радио Шансон". Поэтому то, что мы сегодня называем русским шансоном – это не какой-то конкретный жанр со своими отличительными особенностями, а, скорее, всё, что укладывается в рамки репертуара одноименной радиостанции. По этой же причине на бесчисленных сборниках русского шансона разброс исполнителей зачастую просто огромный – от Стаса Михайлова до Владимира Высоцкого.
При этом истинный русский шансон всё же существовал, просто тогда он назывался иначе. Само слово "chanson" с французского переводится просто как "песня". На стыке девятнадцатого и двадцатого веков шансоном называли формат музыки, игравший со сцены французских кабаре – это был песенный жанр с довольно конкретными поэтическими образами и экспрессивной театрализованной подачей, соответствующий духу кабаре. В Российской Империи такой песенный жанр преобразовался в городской романс: в классический русский романс добавили больше образной конкретики, сделали его чуть более простым, но одновременно и более заточенным под сцену, и в итоге получилось то, что по смыслу и форме ближе всего приблизилось к понятию русский шансон за всю историю. Ярким представителем этого жанра был, например, Александр Вертинский.
Эстетика городского романса была неразрывно связана с праздной богемной жизнью, экзистенциальными переживаниями и прочими буржуазными проявлениями, а потому ожидаемо оказалась под запретом после революции. Ей на смену приходит советская эстрадная песня, во многом впитавшая в себя черты городского романса, но сосредоточившаяся при этом на более понятных и важных для советского человека темах – любовь к родине, крепкая дружба и романтические чувства к одной единственной. Одновременно в 20х годах происходит миграция сельских жителей в города, растёт преступность и начинает формироваться воровская культура, которая постепенно выводит жанр блатной песни в массы, сделав её в каком-то смысле модной. Даже в ранних записях Леонида Утёсова среди песен про родину, дружбу и любовь встречается откровенный блатняк. Впрочем, Советская власть того времени эту практику не поощряла и намекнула Леониду Осиповичу, что такое в репертуар лучше не включать.
Третий и завершающий этап развития протошансона – это барды 60х-70х, и, в частности, Владимир Высоцкий. Но к нему мы ещё вернёмся, а пока просто обозначим этот период. Также в конце 60х появляются подпольные записи Аркадия Северного, естественно, рассказывающие про судьбы воров, уголовников и заключенных. Сегодня Аркадий Северный считается легендой русского шансона: известные так называемые шансонье своим фирменным хриплым голосом поют ему оды, а любители песен про братков и мусоров среди главных исполнителей шансона вам точно назовут Аркашу Северного.
Самое интересное, что Аркадий Северный – это не рецидивист с творческими наклонностями и тяжёлой воровской судьбой, а талантливый артист-самоучка, выпускник Ленинградской лесотехнической академии Аркадий Звездин, никогда не сидевший и не имевший никакого отношения к уголовному миру. В 60х годах Звездин познакомился с музыкальным коллекционером Рудольфом Фуксом, и они решили образовать творческий дуэт, где Фукс будет сочинять запрещенный и оттого вызывающий повышенный интерес блатняк, а Звездин будет его выразительно исполнять от лица своего альтер-эго Аркадия Северного. Причём, делал он это крайне артистично, тонко и с нескрываемой самоиронией. По сути, это был один из первых продюсерских проектов в СССР.
И если вы спросите меня, когда зародился русский шансон, то я скажу, что это произошло именно в данной точке, когда блатные и тюремные песни вышли из своего естественной ареала обитания и начали создаваться искусственно, людьми, никогда не сидевшими и с воровской культурой не связанными.
Это привело к тому, что в 90х, когда русский шансон уже окончательно вышел в массы, он расслоился на два направления: суровый шансон про третий срок и Колыму, который, как правило, исполняли люди сидевшие, например, Александр Новиков и Иван Кучин, и эстрадно-ресторанный жанр, главными представителями которого стали Вилли Токарев, Михаил Шуфутинский, Любовь Успенская и другие звёзды Брайтон-Бич. Были, конечно, и исключения – например, хорошо всем известный Михаил Круг, который пел и про Магадан, и про Владимирский централ, но ни там, ни в каких-либо других местах лишения свободы никогда не отбывал срок.
В силу социально-культурных особенностей того времени бандитские 90-е стали наивысшей точкой популярности классического русского шансона, а затем медиа-продюсеры стали ощущать спад интереса к ушаночкам, ходочкам и общакам, по крайней мере в массовом сегменте. И тогда появилось явление, которое некоторые культурологи называют "пост-шансоном": всё еще очень простые по форме и содержанию произведения, затрагивающие характерные для шансона темы одиночества, предательства и прочих жизненных неурядиц, но при этом стерильно вычищенные от всего блатного и околоуголовного. Так на сцене появляются Стас Михайлов, молодой Григорий Лепс, Сергей Трофимов и прочие артисты, ежегодно выступающие на премии "Шансон года".
И тут надо сделать ремарку, что к этой когорте исполнителей у меня вопросов гораздо меньше, чем к блатняку. Скажем, Ваенга или Трофимов – весьма талантливые авторы в своей нише. Другой вопрос, что к русскому шансону в его исходном понимании это всё имеет уже весьма опосредованное отношение. Ну какая может быть связь между задушевными песнями про тяготы простого русского мужика и цыганским бароном, на одну половину состоящим из ботокса, на другую – из компьютерной графики?
Почему русский шансон так популярен?
Итак, с истоками русского шансона мы разобрались. Теперь переходим ко второму вопросу – в чем секрет его невероятной народной популярности? И на первый план здесь выходит ровно тот же аспект, который многих от шансона отталкивает: максимальная простота формы и содержания. Здесь нет никаких скрытых смыслов, намёков и образов – всё предельно чётко, как и должно быть у пацанов. Если лирический герой любит, значит любит. Если его предают – значит предают.
Другими словами, шансон популярен, потому что он простой и понятный. Но характеризует ли это его любителей с положительной стороны? По-моему, совсем нет. Искусство всегда тяготеет к образности, а интеллектуальное и эстетическое развитие человека неразрывно связано со способностью эти образы и символы интерпретировать. Если строчки "Чё ты гонишь, мусор, шнягу не по делу?" тебе осознать легко, а от поэзии Бродского мозг уже немного ломается, то это явно нельзя считать плюсом ни шансона как жанра, ни твоим, как слушателя.
С музыкальной составляющей дела обстоят не лучше. Когда слушаешь классический шансон второго эшелона, то не покидает ощущение, что все эти люди, выступающие под псевдонимами Серёга Магаданский, Лёха Арестантский и Человек Витрувианский, не парятся и накладывают текст прямо на зашитые в синтезаторы демо-сэмплы. Лично меня особенно раздражает, когда подобный музыкальный примитивизм пытаются оправдать многозначительным словом "душевность". Мол, пускай это всё звучит просто, зато очень душевно. А как по мне, исполнители шансона попросту идут по пути наименьшего сопротивления и выпускают простейший как инфузория туфелька материал.
И тут в моё повествование возвращается Владимир Семёнович Высоцкий. Как я уже говорил, на бардовские 70-е пришёлся третий этап становления жанра. И именно Высоцкому удалось осуществить очень непростой творческий манёвр: он взял характерную для блатной и дворовой песни простоту формы, наполнил её такими же простыми для понимания текстами, убрал оттуда все уголовно-арестантские составляющие и с помощью одной только акустической гитары смог превратить это всё в настоящее искусство. Глубокое содержание в простой и понятной обёртке – это тот эталон, который сформировал Высоцкий и к которому современный русский шансон тянется, но делает это крайне вяло и неумело. А те, кому это всё же удаётся, например, Александр Розенбаум, автоматически переходят в разряд народно любимых авторов-исполнителей, и с русским шансоном уже напрямую не ассоциируются.
Но не простотой единой славен русский шансон. Ряд психологов считает, что шансон многими людьми воспринимается как разрешенная запрещёнка. Раз в год ты приходишь в Кремлевский дворец на премию "Шансон года", где немолодой мужчина с пропитым лицом поёт тебе про то, как он вальнул мента и теперь мотает срок, а зал ему апплодирует. Вроде, сюр, а вроде современная реальность. Таким образом, любой, даже самый законопослушный и добропорядочный гражданин через блатные тексты шансона может прикоснуться к запретному миру уголовщины, причём совершенно легально и в каком-то смысле даже при поддержке государства. Это ведёт к другой проблеме, тесно связанной с народной популярностью шансона – романтизации криминала и тюрьмы. В раннем шансоне времен Аркадия Северного тюрьма выступала как конечная точка, ломающая жизнь человека. Часто в песнях описывался путь, который лирический герой прошёл до того, как сесть в тюрьму. А в шансоне 90х тюрьма уже возникает как данность, обязательный жизненный этап любого нормального мужика. Причём, чаще всего герой песни сидит незаслуженно большой срок, злого умысла у него не было и вообще, он всего лишь не понятный людьми романтический герой. И, думаю, можно лишний раз не объяснять, что такая подмена понятий и возвышенно-романтическое отношение к преступлениям и преступникам явно не идёт на пользу обществу.
Что послушать?
Выводы. С одной стороны, моё отношение к русскому шансону глобально не изменилось. Да, после десятка статей и нескольких научных исследований я теперь больше знаю об истории жанра и лучше понимаю природу его феноменальной популярности, но я всё еще считаю шансон максимально примитивной формой творчества, которая может органично существовать в арестантской среде, но уж точно не в главных концертных залах страны. С другой, теперь я отчётливо осознаю, что мой режим музыкального берсерка включается только при прослушивании низкосортного блатняка, при том, что в широком околошансоновом пространстве существует множество крайне интересных с музыкальной точки зрения записей. Поэтому специально для меломанов, которые не боятся выходить за рамки привычного, я составил небольшую тематическую подборку альбомов. Их стоит послушать, даже если вы далеки от шансона.
Сборник песен Александра Вертинского
Первый в списке – сборник романсов Александра Вертинского. Чтобы понять, с чего всё начиналось и как должен звучать русский шансон в прямом его выражении. По понятным причинам у Вертинского нет какой-то официальной альбомной дискографии, поэтому для ознакомительных целей подойдёт любая компиляция, но больше всего впечатляют именно ранние работы, записанные в период эмиграции.
Владимир Высоцкий, Марина Влади - "Высоцкий/Влади" (1973)
Вторым к прослушиванию я рекомендую сборник "Высоцкий/Влади", записанный в 73м году. И он примечателен не только той самой сложной простотой Высоцкого, о которой я говорил раннее, но и участием в записи его жены Марины Влади, которая родилась и выросла в коммуне Клиши-ла-Гаренн недалеко от Парижа. И сделанные специально для неё аранжировки, и её прелестный акцент на фоне хриплого баритона Высоцкого как будто прокладывают мостик между тем, настоящим изящным французским шансоном и суровой советской авторской песней.
Аркадий Северный - "Олимпийский концерт"(1980)
Следующим по хронологии идёт "Олимпийский концерт" Аркадия Северного, который в силу своей не совсем легальной в то время песенной направленности, не мог записываться в студиях и организовывать официальные выступления. Чаще всего он записывался у кого-то дома при помощи обыкновенного магнитофона. Записи, вошедшие в "Олимпийский концерт", также были сделаны в ленинградской квартире, буквально за несколько месяцев до смерти певца. Этот альбом стоит послушать, чтобы понять, как зарождалась искусственная блатная песня, созданная далёкими от криминального мира людьми для такой же далёкой от криминального мира публики. И, как я уже говорил, сделано всё это было с большой долей артистизма и иронии – не в пример нынешним синтезаторным шансонье.
АИГЕЛ - "1190" (2017)
Ну и завершу подборку внезапным альбомом, который уже относится к категории пост-пост-мета-мета, как пела в своё время Монеточка. Речь об альбоме "1190" группы "Аигел", выпущенном в 2017 году. Это сейчас для всех "Аигел" ассоциируются исключительно со "Словом пацана", но еще задолго до "Пыяла" этот дуэт делал качественную музыку, не вписывающуюся в рамки какого-то одного жанра. "1190" – это дебютный альбом группы, написанный как реакция на суровый приговор молодому человеку Айгель Гайсиной, осужденному на 1190 дней. И лично для меня это пример удачной мутации русского шансона, доказывающий, что при грамотной аранжировке и талантливой поэзии даже околотюремная лирика становится интересным творческим объектом.
Просто одни музыканты считают нужным кропотливо работать над текстом и продакшеном, а другим достаточно хриплым голосом спеть про тюрьму под три синтетических аккорда. Зато душевно.