«Собеседник» побывал на первых днях Московского кинофестиваля
Легендарный ММКФ, ведомый Никитой Михалковым, словно гордый фрегат в бушующем море неправедных долларов и нетрадиционных ценностей, держится, аккумулируя все разумное, доброе и вечное, что осталось на планете. Такие выводы можно сделать из слов самого Никиты Сергеевича. А как на самом деле?
«Фильм Слепакова* - это же Гоголь современный!"
Брифинги президента фестиваля отличаются эффектом дежавю. Из года в год он сообщает:
– про то, как американцы закидали бразильскую киноиндустрию деньгами, чтобы выкупить все сеансы на его фильм, лишь бы бразильцы его не увидели;
– про «философский пароход», который в 1922-м был правильным, а в 2022-м неправильным;
– про то, как захирел Голливуд со своим «Оскаром» и как много мы потеряли, что все эти годы не смотрели иранское, китайское и индийское кино;
– про то, как мужественные зарубежные кинематографисты сильно рискуют, соглашаясь на поездку на Московский кинофестиваль.
Но бывает и свеженькое. Отвечая на вопросы о цензуре и актерах-террористах-иноагентах (которых запрещать, по мнению Никиты Сергеевича, надо), он неожиданно воздал должное… покинувшему Россию Семену Слепакову*: «Талант его был востребован. Все его песни острые, его фильм замечательный «Домашний арест» – это же Гоголь современный!» А вот «патриотическая картина может быть такое говно, что только вред патриотизму приносит».
А еще Никита Сергеевич планирует уже в следующем году раздавать «Бриллиантовых бабочек». Так назовут новую «евразийскую премию», которую учредит евразийская академия. Мечта сделать свой «Оскар» становится чуть ближе…
«Странные» вопросы
Если следовать хронологии, фестиваль открыл не Михалков, а его давнишний оппонент – кинокритик Виктор Матизен. Пробравшись за день до официальной церемонии открытия на пресс-конференцию нового конкурса фильмов стран БРИКС, экс-глава Гильдии киноведов и кинокритиков огорошил его жюри двумя вопросами. О том, можно ли себе представить на Берлинском кинофестивале отдельный конкурс для стран НАТО. И об ужесточении цензуры в российском кино. Пока представителям Эфиопии, Южной Африки и Китая переводили вопросы, председатель жюри Алексей Пиманов (пропагандист и заслуженный артист РФ) взял удар на себя: «У вас очень странные вопросы». НАТО, мол, военный блок, как можно сравнивать? А цензура – она потому, что «многие зрители не хотят смотреть на сцены насилия и жестокости».
Виктор не унимался и после пресс-конференции продолжил диалог с Пимановым: при чем тут сцены насилия, если запрещен последний фильм Сокурова и еще масса картин? «Это не ко мне, это к Министерству культуры», – бросил на ходу главный по БРИКС и упорхнул. Кстати, еще несколько лет назад на ММКФ можно было увидеть даже гей-порно**. Теперь Михалков говорит, что это то, «против чего мы боремся». Хуже всего в нынешней ситуации фестивальным отборщикам: у них и так-то выбор был небольшой, к этому добавилось отсутствие у части кинодеятелей желания показывать свое кино в Москве, а теперь – и то, что в России нельзя поднимать массу тем. Каждый фильм приходится отсматривать не только на наличие художественной ценности, но и в первую очередь на наличие новой «крамолы».
Вот, скажем, бразильский фильм «Пуреза», снятый на основе реальных событий, поднимает болезненную для страны тему рабства. Однако и тут российский зритель может научиться чему-нибудь нехорошему: героическая активистка побеждает инфантильных госчиновников из федерального министерства юстиции. Не говоря уж о внимании к тем картинам, действие которых происходит в России (молдавский «Выжить в Мо…»).
«Не могу поверить, что они будут бомбить нас в центре Европы»
Одним из претендентов на главные призы ММКФ будет сербский фильм «Лесной царь» о натовских бомбардировках 25-летней давности. Фильм изобилует чисто художественными достоинствами и при этом прочно вписан в нынешнюю московскую политическую конъюнктуру. Но есть нюансы. В центре – психологическая травма мальчика, переживающего налеты и – как теперь говорят – прилеты. «Новости совсем нереальные. Я просто не могу поверить, что они будут бомбить другую страну в конце XX века. Это же центр Европы», – говорят между собой герои фильма – белградцы.
Российская пропаганда часто вспоминает бомбардировки Сербии, но с тех пор в центре Европы стали происходить и другие события, и они гораздо ближе и больнее, и от параллелей, кажется, уйти просто невозможно. На пресс-конференции я сформулировал свои вопросы создателям фильма так: должны ли мы так же, как относимся к бомбардировкам родного города, сочувствовать тем, кто страдает от того же в других городах? И должна ли наша боль зависеть от того, кто именно эти города бомбит?
Режиссер Горан Радованович предпочел уклониться от ответа, намекнув, что не хочет сильно вдаваться в политику, и порекомендовал (почему-то) обратиться с этим вопросом к Владу Опельянцу, который работал на фильме оператором. А вот Милош Бикович (у него эпизодическая, но важная роль отца мальчика) сказал, что, конечно, проекции могут быть у каждого свои, эта ситуация возможна в любом городе с любым мальчиком. Фильм в большей степени антивоенный, чем источающий агрессию и злобу. Он изобилует репликами из Гете, и в сцене в белградской школе героиня в отчаянии произносит: «Мы учим стихи Гете, а они нас бомбят».
Давайте уж по-честному: подобных реплик про Пушкина, Лермонтова, Чехова, Крылова и других русских классиков два года назад в центре Европы звучало не меньше. Откуда эти реплики летели, кому были адресованы и до многих ли долетели?.. Когда время заставляет читать между строк, Московский кинофестиваль, несмотря на всю бесогонскую пену, остается площадкой, где пока еще можно найти почву под ногами, обрести смыслы и не потерять себя. Но с каждым годом это делать все сложнее.
/Константин Баканов.
* Власти РФ считают иноагентом.
** Власти РФ считают ЛГБТ «международным движением», которое они признали «экстремистским».