Дорога от деревни Опухлики, Невельского района Псковской области, до села Вербовка (укр. Вербівка), Хмельницкого района Винницкой области , заняла по времени чуть больше полтора суток. Расстояние примерно 1000 километров. Хмельник - курортное место. Около 16-ти часов дня, 7-ого августа 1992 года, мы въехали в родное село Сани Цыгана.
Машины оставили возле двора его сестры, под фонарями освещения. Любопытных и заинтересованных сельчан, образовалось достаточно много. Живо интересовались: Возможно ли приобрести пиломатериал за наличку, или мёд или ещё какой обмен? Нам эти предложения были неинтересны. Важно было сдать весь пиломатериал в какой-то колхоз, оптом. Ну а пока, обмывшись с дороги, нам накрыли хороший украинский стол. Мы были все навеселе. Среди вопросов были и такие, кто так разукрасил лицо Цыгана? Тот отвечал уклончиво отводя глаза, что упал пьяный. Этой версии Цыган придерживался дня три.
Позже, нам предложили съездить на карьерные озёра, на шашлыки. Всё оплачено, вроде того. Отдохнёте, искупаетесь. Поехали на озёра. Опять горилка, мясо. Купались и веселились, при свете костра и луны.
Наступил первый день наших попыток продать пиломатериал. С утра все болели. Я узнал, что за отдых на озёрах, которые организовал участковый, Цыган пообещал тому 5 кубов доски по цене, немногим дороже чем в России. Это не понравилось даже нашим водителям.
Похмеляться мы не стали и на одном КамАЗе (отцепив прицеп) поехали втроём по колхозам, с бартерными условиями.
Таких хитрых торгашей ещё поискать. Доски наши вроде как и нужны, а вроде и не нужны. Но самую обескураживающую правду, мы узнали ещё сразу после приезда. Из-за засухи и неурожая сахарной свеклы, сахар в Украине по ценам почти сравнялся с ценой в России. Это было резкое выравнивание. Где-то за месяц цена на Украине с 15-20 рублей, выросла до 65-ти за 1 кг. А в России его стоимость была 80 рублей. И как раз к тому моменту, когда мы появились в Вирбивке, фуры перестали перевозить сахар из Украины в РФ. Стало не выгодно.
С Цыганом мы довольно холодно общались после драки. И вот уяснив, что и так мы уже в пролёте, из-за подскочившей цены на сахар, он и скинул 5 кубов доски участковому.
Но неприятности, как потом выяснилось, лишь только начинались. Проездив до вечера, я так и не смог ни с кем из голов колгосп (председателей колхозов) договориться на хоть какую-то приемлемую для нас цену. Зерно нам также отказались менять Головы колгосп, выказывали деланную незаинтересованность. "Да не нужен мне ваш пиломатериал. Хоть даром." Или делали какие-то явно издевательские, совершенно невыгодные нам, предложения. Как бы поясняя этим - вам тут не рады.
Вечером нас пригласил другой богатенький сельчанин на горилку. Под возлияния, Цыган раздобрел и продал тому ещё 5 кубов. Уже тогда на Украине были карбованцы. Точнее, купоно-карбованцы и курс на момент нашего пребывания там, был 1 к 1-ому. Также ходило много российских рублей. Куб леса на Украине стоил тогда примерно 1000 рублей, а в России 800-850 рублей. После продажи досок Цыганом, даже наши водилы, стали крутить у виска пальцем. "Ты что творишь-то, Цыган?" А душа Сани, после магарыча видимо неслась в рай, да и поняв свой промах, он решил не сдаваться и гнуть свою линию, отламывая от целого пирога кусочки и делая его тем самым менее привлекательным. "Мой дом в залоге у банка, значит я хозяин этого пиломатериала", отвечал он.
Второй день также не принёс договорённостей. Водители стали возмущаться. У них истекал срок по путёвкам., и им нужно было возвращаться из рейса. Что-бы погасить недовольство, и ещё хоть на день-два их задержать, требовалось их отблагодарить, одарить. Вот Цыган и пообещал им мёда по 3-ёх литровой банке, и по мешку сахара.
На третий день уже сам Цыган решил вести переговоры с колхозами. "Раз ты не можешь договориться, тогда это буду делать Я", заявил он. Правда, его побитый облик, ну совсем не внушал доверия и расположения. К тому же, от ежедневных, обильных возлияний лицом он стал походить на привокзального, побитого и припухшего бомжа. Вечером, на почве всех неудачно складывающихся событий, мы с ним поругались. Цыган обвинял меня, что если бы он, владеющий мовой, говорил бы с головами колгосп, то сумел бы договориться. Но договорщик из него был не ахти какой. Красноречием в силу запойности, явно не блистал, а синяки и коросты на лице и вообще вызывали неприязнь. Признаться, в этом я себя ощущал виноватым. Но кто ж его просил за мной шпионить и позорить перед посторонней женщиной. Об этом происшествии описано в предыдущих частях. В этот день, также не удалось договориться об обмене.
Вечером, уже другой крепкий хозяин из этого же села, связанный с прокуратурой, пригласил нас на третий вечерний банкет. Это был последний день пребывания наших водителей. У них давно горели сроки, срочно нужно было уезжать. Так как веса я там не имел, то Саня Цыган, как говориться, рулил с размахом. Он договорился с гостеприимным хозяином и на мёд и на сахар, в качестве утешительного бонуса для водителей. Опять была склока между нами, когда мы остались наедине. Я чувствовал над собой нависающую тревогу. Цыган всех своих односельчан настраивал против меня, обвиняя во всех наших неудачах. Теперь уже не скрывая вражды и мстительности, открыто подстрекал их что-то со мной кацапом, злое сотворить. Тучи сгущались. Пошли угрозы типа таких - "да ты вообще отсюда не уедешь. Кто тебя вообще искать будет?"
Четвёртый день нашего пребывания. Оставшийся лес Цыган решил продавать за наличку, и только в свой карман. Водителей собрали в дорогу. Сгрузили почти весь оставшийся пиломатериал в два двора. Тот хозяин, что был связан с прокуратурой жил в Хмельнике, и лес - 5 кубов, нужно было отвезти ему. Повезли на одном из уезжающих от нас КамАЗов. Так как Цыган болел с похмелья, я вызвался довести доски до места и выгрузить.
Приехали, разгрузились. 5 кубов - 5 тысяч рублей наличкой. Покупатель расплатился и я пешком отправился в Вербивку. В этот момент у меня родился план отхода из этой, совершенно неблагоприятно складывающейся для меня обстановки.
Шёл я не спеша. Обдумывал, что предпринять. Цыган спросил:
- Деньги забрал?
- Не, он сказал, что завтра отдаст. Завтра вместе поедем. Сам заберёшь.
Ну вроде поверил Цыган. Намечалась новая пирушка. Цыган решил не мелочиться и спихивать односельчанам, что осталось. Доски и брус были в некотором дефиците в то время на Украине. Поэтому, желающие растилались в предложениях, и обещая любящему спиртное Цыгану добрый стол под вкусную закуску. В одну из таких компаний нас и пригласили. Я сослался на боли в желудке и отказался пить. Цыгана же несло. Он обвинял меня перед всеми, во всём. Ну мне пришлось ловить недобрые взгляды и недвусмысленные намёки на предстоящие неприятности. Это сильно тяготило. В этом недружелюбном коллективе, я решил не задерживаться. Сказал, что плохо себя чувствую, так как возлияния в несколько дней для меня перебор, и надо бы отдохнуть. Цыган сыпал обещаниями о продажах, теперь уже "своего леса". Дав понять, что мне от этого не перепадёт вообще ничего. Мало того, уже в явном подпитии, он расположил хлопцев своими жалобами о разбитом лице. Ну и те, захмелев, решили москАлика, кацапа ... . Короче, ничего хорошего мне не светило. Чувствуя себя чуть не оплёванным, ушёл оттуда.
В тот вечер, я не стал ночевать у сестры Цыгана. И отправился во второй двор, куда мы сгрузили пиломатериал одного из КамАЗов. Там жила вдова Галя, лет 45-ти, с двумя сыновьями 13 и 16 лет. Хорошая женщина. Добрая. Чем-то по мелочи помогал ей до этого по хозяйству. Объяснил, что сильно тревожусь за свою безопасность, и если она не против, то заночую на их веранде. А завтра съеду. Она покормила меня, и постелила на веранде, попутно рассказывая о жизни Сани Цыгана в селе. Тот был обычный прощелыга. Лет 15 или больше назад, у кого-то занял крупную сумму денег, и сбежал в Россию. И вот появился, спустя время, пуская золотую пыль в глаза. Спал, как ни странно, я крепко, и к утру чувствовал себя просто отлично.
Пятый день. Позавтракал у Гали, и пошёл к Цыгану. Он с похмелья выглядел не важнецки. Опухшее, серое лицо с коростами заживающей кожи. Вчерашнего гонора и в помине не видать. Я же напротив чувствовал себя уверенно.
- Ну что поехали в Хмельник? Заберёшь деньги. А я всё. Отчаливаю. Сам тут разбирайся. Лес ведь твой? Вот и продавай сам, как ты уже его продавал. Как ты говоришь: "Дом мой - кредит мой?" Ну вот и расплачивайся сам за него. Ты отодвинул меня от управления пока я был подавлен после пожара. Ты не слушал меня про выросшие цены на сахар. Ты не захотел ехать по старым, изученным маршрутам, а захотел блеснуть перед односельчанами. Вот и расхлёбывай всё оставшееся, сам.
Что-то ему ещё объяснять, или продолжать обвинять в его недальновидности, не имело никакого смысла. Он навряд ли бы это воспринял с бодуна.
На мотоцикле с коляской нас довёзли до города. Мы почти подошли к прокурорскому дому, где я сгрузил доски.
Настал момент истины
- Саня. Ты знаешь зачем я тебя сюда привёл? - тот воззрился на меня непонимающе. - Так вот. За доски он деньги мне вчера отдал. А приехали мы сюда, чтобы у меня была фора уехать с Хмельника. Ты начал настраивать местных против меня. И неизвестно, что они могли по пьяне со мной сделать. Касаемо этих пяти тысяч. Деньги эти я заработал, не находишь? Считаешь иначе? Я их оставлю себе. Если хочешь забрать их у меня, так давай попробуй? Я с удовольствием тебя ещё раз повожу рожей по асфальту.
Я был в этот момент решителен, а Цыган стоял подавленный, понимая что его бросают с грузом забот. Да и возразить то по сути ему было нечем.
- Всё. Давай. Распалось наше товарищество. Прощай.
Я скорым шагом двинул вперёд. Переходя улицу, оглянулся. Цыган стоял на том же месте. Ну а я попетляв по улочкам, узнал где автовокзал, и доехал до него на автобусе. У меня действительно была порядочная фора. В одиночку ему никак не удалось бы со мной справится. А значит ему нужно было вначале добраться с города в село. А это 5км. Собрать хотя бы 2-3-ёх приятелей. И после меня искать непонятно где в Хмельнике. На ж.д. вокзале, или автовокзале? Или где ещё? Вообщем, я его провёл, забрав своё, и не сожалел об этом. Все дурные слухи, о его подлой натуре, которые я слышал ещё в Иссе, на Украине подтвердились с лихвой.
На автовокзале, купил билет до Винницы. Автобус нужно ждать минут сорок. Я сел в зале ожидания, на жёсткой скамье.
Тянулись минуты. И тут в зал вваливают трое. РУХовцев. Я их ещё из окон увидел.
Колоритные. В вышиванках, в шароварах, с жовто-блакитным прапором. Один усатый дядька, пузан, и двое молодых. Подумал: А не по мою ли душу?
Напротив меня, на скамейке лежала газета на украинском языке. Я взял её и начал типа читать, хотя из 5 слов, понимал наверно лишь одно. Не знаю, что они искали. Может по своим делам митинговым. Говорят могли москАлика запросто проучить, побить. Но я с украинской газетой вроде за своего прокатил. Они потолкались возле входа, не проходя в зал, и вышли обратно на привокзальный двор . А минут через 15 наконец-то подъехал мой автобус.
И вот когда он отправился. Только тогда я почувствовал, как уходит тревожность, вместе с оставляемыми позади, километрами.
После обеда я был уже на железнодорожном вокзале Винницы. Мне нужно было ехать... Но куда? Дома нет. Куда? К жене на поклон? После моего адюльта в качестве мести за её отъезд из деревни? Примет ли?. Представил себя собакой, изгнанной со двора. Которую так и не простили. Поеду-ка в Невель, в Опухлики. Там пакет одежды моей остался. Если смогу забрать, уже хорошо. А по приезду в Невель, с почты попытаюсь дозвониться жене.
Жара продолжалась. Народ ехал с отдыха, с юга. Пассажирский поезд шёл из Кишинёва в Ленинград ... . Хотя город на Неве уже переименовали в Санкт-Петербург, на некоторых вагонах оставались старые таблички. Это был единственный поезд в день, что проезжал через Невель. Увы мест на него не было. А оставаться ещё сутки в Виннице, не было никакого желания.
Прибыл поезд. Я сновал меж проводниками, в попытках за наличку разжиться местом в вагоне. В плацкарт и купе не взяли. Согласилась на возмездный проезд лишь проводница общего вагона. Сидячие места все заняты. На вторых полках разместиться - это сильная удача Жара, духота и разные, присущие общему вагону, ароматы. Расположился на третьей полке, как говорится "со всеми удобствами" для костей. С открытого окна, обдувало сквозняком, пробуждая ОРЗ. Ворочался пару часов. Как только начало темнеть за окнами, заснул тяжким, душным сном. Ночью стало прохладней. Проверок на границах в то время ещё не проводилось. Их ввели позднее.
Шестой день. Проснулся я лишь в Витебске. До Невеля оставалось добираться около 2-ух часов. Утешало то, что я не заболел обдуваемый сквозняком, и поезд приходил где-то в 2 часа дня в Невель. Стало быть, у меня ещё было время доехать до Опухликов и вернуться обратно. Где-то найти ночлег.
Прошло пару с половиной недель после пожара, и стресс от потери всего имущества пошёл наконец-то на спад. Нужно было как-то выбираться из затягивающей, трясины свалившихся неудач.
Итак. Что я имел на 13 августа 1992 года, после пожара и развала своего ТОО? Учредительные документы на Товарищество. Паспорт. Сумку со сменой нижнего белья. Спортивный костюм, который был на мне. Пару кроссовок и осеннюю ветровку, забытые в пакете на турбазе. И всё.
Отчаяние оставалось. Лето шло к завершению и впереди маячила зима. Но я был в полном расцвете сил. Мне было 29 лет. Да, я всё ещё находился под гнётом депрессии, но теперь ощущал свободу. Денег не так и много. В какой-то момент, даже стал взывать к высшим силам, к богу. Всё же теплилась надежда, что эти тяготы и лишения, преодолимы. Всё пройдёт, пройдёт и это.
Продолжение следует.
