Маруська сидела на кухне, грустно теребя край клеёнки на столе. Из школы приходила целая делегация - маруськина класснуха, завуч, по совместительству класснухина сестра, и соцработница тетя Катя. Долго, приглушённо разговаривали с отцом в сенях. По отцовым сдвинутым бровям, по складке губ, когда он зашёл в дом, Маруська догадалась сразу - опять от него ничего не добились. Не первый раз приходили, просили, уговаривали, светленькой головкой Маруську называли. Шанс такой, говорили, раз в жизни выпадает, надо пользоваться, девочке лучше будет.
...В прошлом году приезжал в школу дядя Рома - лет десять как уехал он из поселка, никто не знает, какими путями, но очутился он в итоге в Германии, где стал инженером крупной фирмы. Приехал навестить родные места и решил сделать царский подарок родной школе - назначил стипендию двоим школьникам, кто будет выпускаться в этом году. Можно было потратить ее на оплату учебы, а если абитуриент из поселка Грызаны чудом пройдет на бюджет, денежки дядиРомины пойдут на житье-бытье в городе.
Жить в городе дорого - вода с неба в бочку не льется, куры в сарае не несутся, вместо заварки багульника от кашля в аптеку надо бежать. Чтобы счастливчик в городе не растерялся и не спустил денежки на барахло, к нему должны были прикрепить куратора. Много документов для этого составляли. Двоечники, троечники не годились - надо было, чтобы учился человек по-настоящему, а не ваньку валял.
Один кандидат сразу нашелся - Петьку, сына директора, хотели отправить. Только не определились, на агронома или на товароведа. Маруська тоже пошла бы. На парикмахера, красоту всякую из косичек делать. Сестрёнки ее в школу самые красивые ходили. Или на кондитера. Все лучше, чем с пяти утра на ферме коров доить. Только ничего не светит ей, дома не справятся без нее. У матери рука увечная, почти ничего по дому не может, отец на тракторе с утра до ночи, зимой - снегоуборщик или навоз на ферме у дяди Саши гребёт. Злой постоянно, изробленный. Лет пять назад запивались они оба, и мать и отец. Однажды и толкнул ее спьяну, она полетела спиной на склянки, подставила руку, разбила все и руку страшно изрезала, так и ходит скрюченная. Летом ещё кое-как в огороде ковыряется, а дома ни картошку почистить, ни пол помыть, ни скоту бачок-сороковку вынести. Ладно хоть братишка подрос и на горшок сам бегает, а то бы и пелёнки Маруське пришлось менять. Одно спасение - пенсию хоть небольшую, да платят.
Пить оба после того случая перестали, по праздникам могли себе позволить, а так ни-ни. Тянули хозяйство скромное, жили как все. Маруська бы уехала в город, к высоким домам, чистым людям, парковым дорожкам с подстриженными кустиками, да как мать оставить? И жить там на что? Пока учишься, работать не дадут же. А если бы устроиться в парикмахерскую, укладки красивые делать... косички по всей голове - девчонки городские так и ходят... На работу в туфельках ходить, вместо грязных галош. Эх.
Скрипнула дверь родительской комнаты. Отец вышел и мамка с ним, руку калечную за спину прячет.
- Залу, Маруська, к завтрему прибери, - говорят. - Натаха из школы завтра придет вечером, будет с тобой дополнительно заниматься. Будут на бюджет тебя тянуть. Или на аттестат с хорошими оценками, так сказали.
Маруська слушает, и верит, и не верит.
- Иди, - говорят, - дочка, учись, пока денег дают... Там, в городе, может, и получше будет тебе. А не понравится, так домой вернёшься. Проживем и так, - мать глаза опускает и здоровой рукой по плечу гладит, стесняется. - Сестрёнки подросли, сами себя в школу соберут. И помогать за лето научатся. И Тёмку в садик с лета помогут устроить, справимся...
Все спят уже, а Маруська на кухне сидит, и слезы на клеёнку капают...