Внизу статьи Подборка со всеми публикациями
Глава 8
На место смотрящего по камере был назначен другой заключенный, матерый рецидивист по кличке Шрам, тянувший очередной срок за вооруженный грабеж.
Статья у него была серьезная, и к таким заключенным на зоне относились весьма уважительно. Поэтому его назначение братва восприняла с одобрением. Шрам жил по понятиям и строго придерживался воровских законов.
В ту злополучную ночь, когда Стаса пытались изнасиловать, он одним из первых бросился на помощь, не побоявшись Тайсона и его банды, что говорило о его храбрости и воровской чести.
И вообще, после того случая заключенные этой камеры еще с большим авторитетом стали относиться к Шраму. Да и сами они сплотились меж собой и стали ближе друг к другу, за исключением шестерок Тайсона, которым устроили душняк. Теперь те оказались в положении изгоев, презираемых жителями этой хаты. Однако гонения на них длились недолго – сначала вышеназванных зеков отправили в карцер (на время проведения расследования данного инцидента), а потом и вовсе перевели в другую зону.
Тюремное существование, если можно так сказать, для Стаса вновь относительно наладилось. Теперь он мог свободно общаться с другими зэками, не боясь преследования, отправившегося в ад Тайсона.
Между тем время, несмотря ни на что, двигалось вперед, определяя для каждого свою скорость. Для кого-то оно летело как птица, в частности для тех, кто находились в стенах этого печального заведения последние дни; и еле тянулось для других, у кого долгие годы отбывания срока только начинали свой отсчет.
Как бы то ни было, жизнь в тюрьме, хоть она и сильно отличалась от жизни на воле – была жизнью. В ней случалось все: кто-то покидал камеру ввиду освобождения; кого-то переводили на другую зону; а кто-то, легши спать, и вовсе больше не просыпался, что доставляло немало хлопот обитателям той камеры, где это произошло. Сразу начиналось расследование, в ходе которого искали крайнего, дабы скорее закрыть дело. Благо, если экспертиза устанавливала факт естественной смерти; тогда все быстро заканчивалось, и место усопшего было готово к приему новенького.
Так на зоне было испокон веков. И так будет всегда. Только никто не знает, кто будет следующим. Как, впрочем, и в жизни на воле.
Но, как известно – свято место пусто не бывает. Не прошло и суток после смерти Тайсона, как опустевшую койку занял очередной постоялец. Им в этот раз оказался довольно общительный, можно даже сказать, веселый субъект с темными волосами и золотой коронкой на одном из передних зубов.
Едва ему задали вопрос о причинах его присутствия здесь, или другими словами – за что дали срок, он, как бывалый оратор, привыкший выступать перед аудиторией, произнес целую тираду:
– Мое погоняло – Фикса. По жизни я наперсточник. С детства, знаете ли, люблю фокусы.
Произнося это, он, покрутив пустыми руками перед собой, неожиданно для всех, будто из воздуха материализовал сигарету. Зажав ее зубами, иллюзионист попросил огонька. Кто-то из восторженных зрителей бросил ему зажигалку, которая, едва коснувшись его пальцев, бесследно исчезла.
Публика одобрительно зашумела – здесь любили подобные развлечения, которые хоть как-то скрашивали серые будни.
– Так вот, – продолжил Фикса, с деланным усилием доставая вышеупомянутый атрибут из глубокого кармана тюремной робы и прикуривая сигарету, – решил я после армии зарабатывать на жизнь своим любимым делом.
А что? Работа не пыльная, только бабки собирай. Начал я с карт. Нашел двух бакланов, не желающих вкалывать на дядю, и вместе с ними начал грузить доверчивых граждан на площади перед рынком.
Ну, вам-то не знать аферу с тремя картами! – пустил колечками дым в сторону завороженных зрителей новоявленный Копперфилд. – Каких только лохов нет на свете! Идешь своей дорогой – ну и иди.
Нет, надо пролезть сквозь толпу, пощупать один из своих карманов, где лежат бабки, и ринуться выигрывать халяву. И у кого? У профессионального картежника. Смех, да и только. В процессе такого аттракциона любители легкой наживы дважды теряют свои сбережения. Один раз на картах, второй раз – из указанного ими же кармана.
Откуда им знать, что наперсточник никогда не вкалывает один. С ним в кодле всегда крутятся пара тройка щипачей, скидывающих срезанные у лохов деньги в общак.
В общем, бизнес мой процветал. Менты больше не борзели – я их прикормил. Да и впрягались они за нас в случае чего. Ну, естественно, за дополнительные бабки.
Но, как говорится, человеку все мало. Увидел я как-то, как сшибали бабло наперсточники. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы врубиться в эту аферу с наперстками и поролоновыми шариками. Прикинув, что к чему, я решил ехать со своими дружками к морю, где всегда было полно отдыхающих, спешащих расстаться со своими отпускными.
Фикса затушил обжигающий пальцы окурок о подставленную кем-то из очарованных происходящим заключенных пепельницу в виде небрежно открытой ножом консервной банки, и продолжил свой захватывающий рассказ:
– Как говорится: сказано – сделано: спустя пару дней я крутил наперстки на набережной лазурного Черного моря. Расположились мы рядом с пляжем.
А там народу – тьма. Поистине – яблоку негде упасть. Идиотов, желающих внезапно обогатиться, было более, чем достаточно. Короче, бабло потекло рекой.
В самый разгар нашего баснословного промысла, откуда не возьмись, нарисовались четверо качков. В ходе базара выяснилось, что мы доим чужую корову. Один из рэкетиров с золотой цепью и бульдожьей мордой, – выдвинул нам ультиматум: «Или отстегиваете каждый день половину вырученного бабла, или навсегда исчезаете с наших глаз».
Мы, было, возмутились, но сравнив свои щуплые бицепсы с их оголенными могучими трицепсами, решили не лезть в бутылку. Нам ничего не оставалось, как принять их кабальные условия, тем более что мы влезли на чужую территорию.
Но, как известно, аппетит приходит во время еды. Мы стали утаивать выручку, с шиком проводя свободное время. Как-то раз в ресторане к нам стали клеиться телки – одна аппетитней другой. Поддали в компании с ними хорошенько. Одна из них походу, будто невзначай, поинтересовалась: «А много ли вы, красавчики, заколачиваете бабок за день?».
А мой помощник, баклан, возьми, да и все выложи.
Короче, подосланы они были местными бичами. Выходим мы из ресторана, а там их целая кодла. Видимо, заложили крали нас по телефону. Начались разборки. Пришлось пощекотать их рулевого ножичком. Слава богу – тот жив остался.
Вот таким образом, – показывая невесть откуда взявшуюся карту шестерку треф, которая мановением руки превратилась в туза бубей – я и оказался в вашей гостеприимной хате – сверкнул коронкой Фикса.
Под восторженные аплодисменты зрителей великий иллюзионист спрыгнул со скамейки и, сделав реверанс, направился к своей шконке.
С появлением необычного сокамерника скука и тоска надолго покинули эту камеру. Какие только он не выделывал фокусы! Но коньком его, конечно же, было умение рассказчика. Когда Фикса начинал травить какой-то анекдот или рассказывать байку – в хате стоял такой хохот, что надсмотрщик, приоткрыв фрамугу в двери и еле сдерживая улыбку, грозил отправить нарушителя спокойствия в карцер.
Пожалуй, для Стаса и остальных осужденных, осчастливленных его присутствием, это был самый лучший, если такое можно сказать о зоне, период отсидки.
Но, к сожалению, сокамерников и к великой радости последнего, Фикса спустя какое-то время был амнистирован. Где он, интересно, теперь? И кому травит свои веселые байки?
Через некоторое время его кровать занял новый осужденный. Молчаливый и весьма необщительный, он был абсолютной противоположностью предыдущему хозяину тюремной кровати.
На вид ему было лет около пятидесяти. Довольно высокого роста с бледной обвисшей кожей на лице, с седеющей проседью волос на висках и с сутулившейся спиной он являл из себя типичный образец ученых мужей, совсем недавно известных, самовлюбленных, и вознесших себя чуть ли не до небес. Конечно же, падать с такой высоты было крайне больно, и поэтому, видимо, от его красноречия, которым он блистал когда-то на лекциях, не осталось и следа.
К нему сразу приклеилось погоняло Угрюмый. Из его скудных ответов на придирчивые вопросы братвы выяснилось, что он бывший преподаватель экономики. Посадили доцента за то, что он брал взятки и, как выяснилось, за совращение студенток.
С сокамерниками Угрюмый почти не общался, и все свободное время валялся на своей кровати, видимо, предаваясь воспоминаниям о прошлом.
После сытной и полной прелюбодейства жизни пребывание на зоне, по всей вероятности, казалось ему сущим адом. Ранний подъем, тяжелый труд и бесконечные унижения превратили когда-то респектабельного и многословного преподавателя в молчаливого субъекта, каковых недолюбливали в тюрьме.
Кому-то казалось, что он с презрением относится к соседям-уголовникам, поэтому не желает ввязываться в разговоры; другие считали, что тот подавлен произошедшим и поэтому предпочитает проводить время в одиночестве.
Сокамерники вначале подтрунивали над ним, стараясь вызвать его на конфликт, но видя его безразличное отношение к их колкостям, перестали обращать на него внимание, предоставив последнему свой выбор поведения.
Конечно же, Угрюмый явно проигрывал в контрастности предыдущему хозяину его шконки – весельчаку и балагуру Фиксе, что было, без сомнения, не в его пользу. Но, как говорится – одинаковых пальцев на руке не бывает, как и одинаковых людей. Все они жили в одной камере и, хотелось им этого или нет, лишенные свободы передвижения люди вынуждены были подстраиваться друг под друга.
Продолжение следует...
Современный Омар Хайям - Руслан Бабаев Подборка всех публикаций
Поэзия современности для осмысления настоящего! группа в ОК
Автор: РУСЛАН БАБАЕВ поэт, писатель и художник
Друзья, будьте позитивными, давайте обратную связь!
Я читаю каждый комментарий к своим публикациям, а некоторые из них даже становятся идеями для новых статей и видео.