- Есть у меня тайна. – Вздохнула свекровь. – Все эти годы хранила ее свято, ни одна живая душа о том не знает. Видимо, пришло время все рассказать. Мне всего восемнадцать было, когда Феденька родился. Девчонка ещё. А папка, папка его... - Свекровь тяжело вздохнула, а Полина с удивлением отметила, что никогда не слышала ничего про отца мужа. Почему-то она была уверена, что он умер. - У нас корова пропала: ушла утром и не вернулась, а корова в деревне, сама знаешь - кормилица. Без неё никуда. У нас полна изба детишек, только за счёт коровы и огорода кормились. Я - самая старшая. Вот мамка мне и говорит: "Пойди, Дуся, корову поищи. Да без коровы не возвращайся". Оббежала я всю деревню, бегу, кричу: "Зорька, Зорька, ты где?" Думаю, авось откуда-то мычание раздастся. У всех соседей побывала, всех опросила, сгинула Зорька, как и не было. А на улице уж смеркается. Я чуть не в слезы: где теперь Зорьку искать? Как матери на глаза показаться? Деревня у нас была тупиковая, с трех сторон окружена лесом. "Ну, - думаю, - пробегу чуть по краешку, вдруг Зорька в лес убежала, хотя такого за ней раньше не водилось. На улице лето, теплынь, но в лесу прохладно, гнус, да комары донимают. Я руками машу, а сама все глубже в лес продираюсь. - Свекровь замолчала. - Налей мне, лапушка, водички, совсем во рту пересохло. - Полина видела, как тяжело даётся Евдокии Владленовне этот разговор. - На чем я остановилась? Ах, да. В лесу темно, страшно, только полная луна путь освещает. Я иду, а сама от каждого шороха вздрагиваю, чудится мне, что крадётся кто-то за мной, тихо так, а сучок нет-нет, да под ногой треснет. Сердце от страха замирает, а я все равно упрямо вперёд иду. Вдруг, вижу, земля в одном месте влажная, и в месте том отчетливый отпечаток копыта. Я взбодрилась, закричала ещё громче: "Зорька, Зорька, родимая, где ты?" Вдруг слышу мычание вдалеке, побежала я, не обращая внимания на то, что ветки больно руки царапают, да по лицу хлещут. Выбежала на поляну, а там мужик стоит, корову за верёвку на шее держит. Внутри похолодело.
- Не её ищешь? - Спросил он. Голос молодой, задорный.
- Её. - Ответила я и стою на месте, не шелохнувшись.
- Дак иди, возьми, коли ищешь. - Отвечает он.
Я бесстрашно двинулась к ним, куда только ужас пропал? Только был - и нет его. Зорька меня узнала, мычит, хочет ко мне идти, а он не пущает. Подошла я близко, рукой достать можно. А мужик-то тот молодой совсем, постарше меня, конечно, да ненамного. Стоит, смеётся.
- Ну, что, красавица, забирай свою Зорьку. - А сам не шелохнется. Я ещё ближе подошла.
- Отдавай. - Сердито так говорю.
- Только если скажешь, как зовут тебя.
- Дуся. - Отвечаю.
- Имя-то у тебя какое красивое, прямо, как ты сама.
- Ты мне зубы не заговаривай, корову отдавай. - Сердито так говорю, и руку протягиваю. Он мою руку перехватил и сжал слегка. Ох и рассердилась я. - Щас орать буду. - Говорю, а он хохочет:
- Кто ж тебя здесь услышит? - И тут до меня доходить стало: в деревне я всех знаю, а его нет. Чужаков у нас не бывало почти, деревня дальняя, не проездная. Да и чтоб кто-то к кому-то приехал, я б тоже знала. По нему видно, что не местный, одежонка на нем в клочья изорванная, словно он бежал откуда-то издалека, губы улыбаются, а смотрит затравленно, словно зверь загнанный.
- Ты кто такой? - Спрашиваю.
- А тебе зачем?
- А затем, что пойду завтра до старшины и расскажу ему, что ходют тут всякие.
- Иди, дело твоё. - Плечами пожимает, делает вид, что безразлично ему, а у самого глазки так и бегают. Ох, и дура я, Полиночка, была, как он меня там не прибил, на поляне-то? Видать, понравилась или свои какие мотивы у него были. В общем, корову он мне отдал, и я домой прибежала радостная.
- Ну, слава богу. - Выдохнула мать. - Где ж тебя носит-то? Мы уж с отцом извелись все.
- Ты же сказала, без коровы не возвращаться. - Напомнила я.
- Так я так, чтоб не расслаблялась.
Завели мы корову в коровник, сена положили, а сами в дом пошли. Так никому я и не сказала, что в лесу человека встретила. А почему - и сама не знаю, красивый он, конечно, был, чуб у него черный, кудрявый, худой только больно, да грязный.
- Что-то Зорька совсем молока мало дала. Странно. - Услышала я, как мать отцу жалуется. Я-то догадывалась, куда молоко пропало. Знакомец мой ночной, видать, сильно голоден был.
Ссылка на начало в конце
Улучив минутку, спрятала я за пазуху краюху хлеба и бросилась в лес. Вышла на поляну и заорала во всю мочь.
- Эй, ты, ты где?
Кто-то меня за руку дёрнул и потащил в кусты.
- Ты че орёшь, дура? - Он затравленно озирался по сторонам.
- Я тебе хлеба принесла. - Достала я из-за пазухи угощение. - Тёплый ещё.
- Вот спасибо, Дуся. - Он расплылся в улыбке, схватил хлеб и стал есть, жадно, запихивая большие куски в рот.
- Ты беглый, значит? - Спросила я, хотя ответ и так знала. У нас каторга была по дороге в город, каторжники железную дорогу строили. Условия, говорили, там были не человеческие.
- Коли знаешь, что беглый, чего ж, куда надо не сообщила?
- Пожалела тебя, дурака. Что ж ты сделал-то такого, что тебя сюда сослали? - С сочувствием спросила я.
- Не твоего ума дело. - Огрызнулся он.
- Раз не моего, то прощай. - Я сделала вид, что собираюсь уходить.
- Стой. - Он схватил меня за руку. - Не уходи, пожалуйста. - Я только тогда заметила на запястьях раны от кандалов. Стало его жаль.
- Подожди, я сейчас. - Я сбегала за подорожником, прибежала, положила на раны. - Подорожник хорошо помогает. Что делать собираешься? Найдут ведь.
- Дальше пойду, передохну немного и пойду.
- Ты один бежал, что ли? Подельники где твои? - Спросила я.
- Нет больше подельников, один я остался. - Грустно сказал он.
- Так что сделал-то? - Задала я тот же вопрос. - За что тебя?
- Политический я. - Нехотя ответил он. - Хотел царя свергнуть, листовки распространял супротив власти.
- Ты же знал, чем это грозит? - Вздохнула я.
- Знал, но мочи нет это все терпеть, всю эту несправедливость. - Кулаки его сжались.
- Дурак. - Сказала я. - И чего ты добился? Как зовут-то тебя?
- Мамка с тятькой Ефимом нарекли.
- Ефим, значит. - С улыбкой повторила я.
Так повелось, что стала я бегать к Ефиму каждый день. Обосновался он на острове, посреди болота, местные те места десятой дорогой обходили, уж больно слава у них нехорошая. А Ефиму выбирать не приходилось. Насчёт сверхъестественного сказать ничего не могу, не замечала, а вот то, что воздух там был тяжёлый - это да, было. Я ему лопату принесла, он что-то вроде землянки вырыл, укрепил палками, там и жил, силки ставил, мелких зверей ловил, разделывал. Я ему каких харчей подкидывала, если удавалось стащить. У самих с едой было неважно. В общем, влюбилась я в Ефима, а он в меня. Ну, и, случилось неизбежное - забеременела я. Ефима искали, один раз люди какие-то приезжали, важные, местных опрашивали, говорили, что беглого ищуть, много он дел натворил. У меня сердце в пятки ушло. Думаю, ну, все, конец нам с Ефимом. Но, нет, пронесло, уехали несолоно хлебавши. – Евдокия Владленовна замолчала.
Предлагаю стать чуточку ближе! 💖
Мои рассказы
Мои книги