Он прожил долгую и счастливую жизнь. В ней были любовь, счастливый брак, рождение долгожданного наследника, радость признания профессионального таланта (после него осталось множество архитектурных сооружений и теперь его память увековечена наверняка). Были и невосполнимые утраты - смерть супруги в самом расцвете лет. Однако и это он пережил с честью, не впадая в отчаяние и уныние, посвятив свою жизнь сыну. Он так и не женился второй раз, хотя был видным мужчиной - высоким, стройным, с красивыми, благородными чертами лица. Да в придачу богат и знаменит в своем кругу. И только один тайный страх не давал ему покоя.
Этот страх зародился в далекие, детские годы. Шла вторая мировая война, ему было лет 14-15, когда Италия раскололась на два противоборствующих лагеря, один из которых с неприязнью и опасениями наблюдал за успехами советской армии. Юный Франческо (именно так звали нашего героя) со страхом ожидал прихода русских, боясь расправы. Ему так и казалось, что русские непременно убьют его, ведь его отец был сторонником Муссолини. Он вздрагивал каждый раз, когда раздавались звуки оружейной пальбы. Не любил и опасался многолюдных сборищ, ему казалось, что в толпу легко может затесаться враг. И этот тайный страх сопровождал его всю жизнь.
Именно поэтому, повзрослев, он выбрал профессию архитектора-геодезиста, по сути кабинетного работника. Ему нравилось заниматься проектировкой зданий, улиц, набережных, конструировать макеты будущих архитектурных сооружений. А самое главное, он мог работать в тишине своего кабинета, в одиночестве, практически избегая контактов с людьми. Он и со своей будущей женой познакомился благодаря более заботе друзей, нежели собственным усилиям. На одном из официальных мероприятий по случаю успешно проведенной реконструкции горной дороги, где один из его коллег представил Франческо свою сестру Марию. Искра, пробежавшая между молодыми людьми, переросла в огонь страстной и преданной любви, плодом которой явился на свет единственный и обожаемый своими родителями сын - Давиде.
Франческо построил для своей семьи дом, а точнее сказать, реконструировал бывшую, обветшавшую часовню, которую приобрел в магистрате за сущие копейки. Мэр городка благоволил к уже прославившемуся своими архитектурными решениями геодезисту. Сейчас по прошествии уже не одного десятка лет, дом старел и обнажал свои тайны. Осыпающаяся с потолка штукатурка, открывала старинные фрески. И было удивительно наблюдать странное соседство антикварной, салонной мебели и ликов святых под сводом залы.
Дом, реконструированный по эскизам и чертежам Франческо, был просторный, двухэтажный, с лоджией, соединяющей залу и спальню супругов, личным кабинетом и библиотекой архитектора, и огромной террасой на крыше, где Мария насадила прекрасный сад и откуда открывался великолепный вид на море! Панорама поистине была волшебной! Безбрежное море, сливавшееся на горизонте с бескрайним небом с одной стороны, с другой - упиралось в узкую полоску суши, подпираемой горой, на склоне которой в хаотичном порядке располагались дома. Нет, улочки, конечно, были, но очень узкие и короткие, часто пересекающиеся и оканчивающиеся тупиками. Вокруг домов располагались сады с апельсиновыми и лимонными деревьями. Почти на самой вершине примостилась маленькая церковь, служба в которой совершалась лишь раз в году, к ней вела лестница с многочисленными ступенями, вырезанными в скале. Подъем был не из легких, что и являлось одним из главных препятствий для совершения ежедневных богослужений.
Франческо было около шестидесяти лет, а его сыну Давиде всего лишь восемнадцать, когда, внезапно заболев, скоропостижно умерла Мария. Горе отца и сына было неизбывным, и только осознание того, что они нужны друг другу помогло пережить его.
Жизнь семьи, теперь состоявшей только из двух человек, потекла своим чередом. Учеба Давиде, его женитьба, ежедневные хлопоты холостяцкого быта - заботы, которые помогали Франческо преодолевать одиночество. И долгожданный, а от этого еще более приятный и ценный подарок - рождение внука, которого в честь деда назвали Франческо, был настоящей радостью для него. На стене гостиной висела фотография, где старый Франческо держит на руках еще совсем крошечного продолжателя рода - Франческо молодого, и, несмотря на огромную разницу в возрасте, они удивительно похожи. Их схожесть проявлялась не только физически, юный Франческо унаследовал художественный талант деда, который стал активно проявляться как только ребенок научился держать в руке карандаш, и подавал большие надежды, рисуя все, что поражало его детскую душу! В доме старого Франческо хранилось огромное количество его собственных работ - карандашных набросков, акварельных рисунков, картин, написанных маслом. И теперь эта коллекция пополнялась рисунками юного Франческо. Пока еще по-детски наивные, с незамысловатым сюжетом, они грели и радовали душу деда.
Годы дали о себе знать - синьор Франческо уже не мог заботиться о себе самостоятельно и, что самое досадное, не в состоянии был поддерживать порядок в этом большом доме. Ему бы не хотелось, чтобы в их с Марией гнездышке (память о жене не покидала его ни на минуту) хозяйничала какая-нибудь женщина. Однако по настоянию сына, беспокоившегося об ухудшающемся здоровье отца, да и по собственному долгому размышлению, он, наконец-то, согласился на сиделку и домработницу в одном лице. Женщина должна была жить в его доме, выполняя все необходимые работы, и заботиться о нем. Долгое время проработала у него одна полячка, которая очень нравилась Франческо немногословностью и умением делать свою работу тихо, незаметно, не досаждая ему. Однако по прошествии нескольких лет она должна была вернуться на родину. И Давиде подыскал отцу новую компаньонку, характер ее кардинально отличался от характера предыдущей работницы. Это была властная женщина, всегда знавшая что и как нужно делать, и не желавшая считаться с мнением неспособного к сопротивлению Франческо. Проработав всего лишь год, она полностью изменила образ его жизни. Он больше не спускался по утрам в кафе, чтобы выпить чашечку кофе с друзьями. Она запретила ему подниматься на террасу, а это было одно из любимейших им мест - когда-то они всей семьей ужинали там, любуясь морем. Его жизнь теперь текла по четкому распорядку, составленному строгой домоправительницей. И справедливости ради нужно сказать, что она не была злой женщиной, просто была твердо убеждена в том, что знает, что нужно стареющему человеку. Поэтому по утрам синьор Франческо завтракал овсяной кашей, которую отродясь не едал (это ведь совсем не типичная еда в Италии). За обедом уплетал холодец, который обожала Любовь (так звали домоправительницу) и который, по ее мнению, был очень полезен для стареющих суставов. На это питательное и здоровое (напомню, по мнению Любы) блюдо был подсажен и Давиде, чем была крайне недовольна его жена, не видевшая в этом не только никакой пользы, но считавшая подобную пищу вредной. Франческо же в силу своего характера и воспитания не сопротивлялся нововведениям, хотя и тяготился ими.
Дни, расписанные по минутам заботливой рукой Любы, следовали один за другим, приближаясь к Рождеству. В этом году она запланировала провести его со своей семьей, намереваясь взять отпуск на месяц и поехать на родину. Для реализации этой затеи предстояло найти себе подмену. Она предложила Агнии, знакомой ее дочери, эту работу. И та, чувствуя себя должной перед Любой, помогавшей ей освоиться в Италии, приняла это предложение. Уезжать из Неаполя накануне праздников ей не очень хотелось, но она была благодарна за помощь и рада была оказать своей благодетельнице услугу.
Так Агния в преддверии католического Рождества очутилась в семье знаменитого архитектора-геодезиста Франческо. И уже одним своим появлением внесла в жизнь стареющего синьора фатальные изменения. Агния обладала одной удивительной способностью - притягивать внимание окружающих, никого не оставляя равнодушным. Это происходило не столько благодаря ее внешности, сколько в силу ее живого и общительного характера. Да и такие качества как доброта, отзывчивость и чувство такта располагали к ней людей. Поэтому ничего удивительного не было в том, что Франческо очаровался Агнией. Он заметно оживился с ее появлением. Старался, как галантный кавалер, оказывать ей всяческие знаки внимания, ища повода похвалить или же сделать комплимент. Агния же, привыкшая к мужскому вниманию, снисходительно относилась к подобному выражению чувств, нахлынувших на стареющего, но не перестающего быть благовоспитанным, кавалера.
Жители маленького городка готовились к празднованию Рождества. Во всех домах для детей устраивались рождественские вертепы и наряжались елки. Подбирались подарки для родных и близких. Закупались в большом количестве всякие вкусности. Хозяйки сбивались с ног, стараясь приготовить традиционные блюда на всех членов огромной семьи и приглашенных гостей. Агния, подчиняясь праздничной круговерти, тщательно убрала жилище старого холостяка, нарядила веточку итальянской сосны и продумывала список блюд для праздничного меню. Давиде с семьей обещался навестить отца и ей хотелось порадовать их. Очень уж понравился ей этот молодой человек. Хоть внешне он мало походил на синьора Франческо, зато воспитание его было безукоризненным. Такой же, как отец, всегда галантный, с хорошим чувством юмора и прекрасным, благодушным настроением! Черты, присущие людям с поистине аристократической душой!
Рождественский день выдался суматошным. С раннего утра потянулись гости. Первым пришел Давиде с женой и сыном, чему синьор Франческо был несказанно рад! А за ними последовали племянники и племянницы, двоюродные братья и сестры, друзья, конечно, только те, кто мог самостоятельно навестить старого друга. Агния встречала и провожала гостей и, почти не переставая, варила кофе. К вечеру, когда в доме наконец-то наступило затишье, улица стала заполняться семьями, вышедшими прогуляться после обильного ужина, парами пожилых людей, совершавшими променад, молодежью, собиравшейся стайками и готовящейся дать настоящий праздничный салют! Муниципалитет в этом году приготовил необычное шоу - почти с вершины горы вниз, по натянутому канату через весь городок спускалась Вифлеемская звезда, хвост которой, сверкая огнями, разбрасывал в разные стороны мириады искр! Внизу играл оркестр, исполняя рождественские мелодии. И со всех сторон, тут и там, в небо взмывали фейерверки, оглашая округу громогласным грохотом!
Франческо сидел в кресле у окна, сжимаясь в комочек и дрожа как осиновый лист, всякий раз, когда запускалась очередная ракета, издававшая звуки, напоминающие ему взрывы. За окном веселилась толпа, стоял невообразимый шум и гам, а Франческо, обуреваемый страхом, просил Агнию, наблюдавшую за происходящим действом из окна, закрыть его и поплотнее задернуть портьеры. Агния выполнила просьбу к великому своему неудовольствию, причина подобного поведения престарелого синьора была для нее крайне удивительна. С чего бы это они должны запираться и прятаться, когда все веселятся, да еще в такой день! Однако синьор Франческо ничего сколь-нибудь вразумительного не смог сказать в свое оправдание.
Отгремели праздничные дни и наступили будни, вечера которых Агния и Франческо любили проводить на террасе, слушая музыку и непринужденно беседуя. Иногда к их посиделкам присоединялся Давиде, заходивший после утомительного, трудового дня навестить отца и поболтать с Агнией, у них нашлось много общих интересов - оба увлечены были историей, философией, искусством.
В один из таких вечеров, отужинав, Агния и синьор Франческо мирно беседовали, сидя в креслах и любуясь небом, густо усыпанным звездами. Размышляя над преимуществами гастрономических предпочтений различных народов, Франческо неожиданно спросил: "Ты - англичанка?"
"Нет, я - русская. Я родилась в России, в Сибири", - ответила Агния. Разительная перемена произошла с лицом Франческо и да со всей его фигурой. В глазах отразился страх, граничащий с ужасом. Он весь как-то уменьшился, съежился в своем кресле. И выжидающе, с недоверием покосился в сторону Агнии. Такая реакция удивила ее, однако расспросы и попытки как-то прояснить произошедшую перемену ни к чему не привели. Беседа прервалась, престарелый синьор замкнулся, не желая отвечать на вопросы и пряча взгляд от Агнии. Она была вынуждена отступиться. Однако решила на следующий же день побеседовать с Давиде, надеясь выяснить, что так смутило и испугало Франческо?
И действительно ее недоумение разрешилось, когда Давиде рассказал ей о том давнем, детском страхе своего отца. Вместе они как могли успокоили его. Он и сам был рад увериться в добрых намерениях Агнии, видя как она изо всех сил старается ему угодить. Ведь и правда пожаловаться на нее он не мог! Ему нравилось как она готовила, ухаживала за ним, и даже не возмущался и не капризничал, когда она ставила ему уколы и делала ингаляции. Однако и без того хилое его здоровье стало ухудшаться с каждым днем. Заметив, как-то после обеда, посиневшие губы и кончики пальцев, Агния вызвала доктора. Ее опасения подтвердились - сердечко бедного Франческо стало давать сбои, что еще более усугубило чувство вины, развившееся у ней после того злополучного разговора! Ну что ей стоило сказать, что она - англичанка! Не все ли равно!
Давиде пытался всячески успокоить Агнию, убеждая в том, что абсолютно нет никакой ее вины, что каждую зиму синьор Франческо хворает от повышенной влажности и холода, обостряются старые болячки, да и возраст его уже более чем почтенный! Ему было уже за девяносто!
Действительно его доводы были убедительными, однако неспокойное, милосердное сердечко Агнии не могло смириться со столь, на ее взгляд, непростительной ошибкой! Она с еще большей нежностью и заботой принялась ухаживать за Франческо. И иногда, когда ей удавалось поймать на себе его взгляд, читала в нем немое восхищение, любопытство и потаенный страх!
Но как она ни старалась, престарелому синьору не становилось лучше. Он слабел день ото дня, однако не переставал улыбаться и за все благодарить Агнию, не находившую себе места. В один из последних дней января пришлось вызвать бригаду скорой помощи, которая откачала несколько литров жидкости из легких и подключила синьора Франческо к баллону с кислородом. Стало ясно, что земные дни знаменитого архитектора-геодезиста сочтены. Теперь вечерами Агния включала какую-нибудь спокойную, лирическую музыку и садилась у его постели, слушая как странно сочетаются мелодия и тихое, равномерное шипение баллона, подающего кислород в легкие Франческо.
В тот вечер на душе у Агнии было особо тоскливо и неспокойно. Закончив все дела по дому и проведя вечерние процедуры с синьором Франческо, она приняла душ и решила лечь пораньше. Читать (как обычно она делала перед сном) не хотелось, какие-то грустные воспоминания бередили душу. Мало-помалу дрема одолела ее, поглотив все дневные тревоги и погрузив в состояние крепкого сна.
Проснулась она неожиданно, от ясно ощутимого прикосновения - кто-то легонько потряс ее за плечо. И в первые мгновения пробуждения она успела подумать, кто же это мог быть? В доме находились только она и Франческо, но он не мог передвигаться самостоятельно. Входная дверь закрыта изнутри. Странно?! Страха не было, однако мысли, промчавшиеся она за другой, разбудили ее окончательно. И странная тишина, в которой был слышен только тихий, равномерный свист выходящего из баллона воздуха, подняла ее с постели. Она бросилась в спальню Франческо и, включив свет (было еще очень рано, около пяти часов утра), поняла, что его больше нет в этом огромном мире. Первым делом она отключила безжизненное тело от бесполезного теперь кислородного баллона и позвонила Давиде. Он примчался через несколько минут. Расплакавшись как ребенок, он еле успокоился в дружеских объятиях Агнии. Она прекрасно понимала, какие чувства он испытывает - несколько лет назад на ее руках умер отец. И хоть каждый из нас знает о неизбежности смерти, принять ее нелегко.
Вдвоем они принялись готовить все необходимое для проводов синьора Франческо в иную жизнь. В день похорон в доме и около него собрались почти все жители маленького городка. Всем хотелось попрощаться с человеком, чьи дела будут еще много лет свидетельствовать о его плодотворной жизни. Отпевание проходило в старинной церкви. Было сказано много добрых слов в память Франческо. А Агнии не давала покоя мысль о странных переплетениях судеб человеческих. Только она одна понимала истинную причину смерти почтенного синьора. Страх, мучивший знаменитого синьора Франческо всю жизнь, настиг его в последний месяц земного бытия!