После телефонного разговора с Юлей Саша подошёл к маме, когда она читала на диване книгу, и предупредил её о своей срочной поездки в Грузию. Мама тут же захлопнула книгу и взволнованно посмотрела на Сашу.
- Сына, это твоя вторая репортёрская поездка и снова в зону конфликта. Тебя теперь только в такие места посылать будут что ли?
- Мам, я еду чтобы сделать специальный репортаж. Я не собираюсь освещать все разворачивающиеся там события, воочию их наблюдать, устанавливать всю хронологию и выяснять причины, документировать факты и собирать урожай новостей. Я не буду находиться между участниками конфликта. Проведу небольшой опрос, сделаю несколько интервью, поговорю с очевидцами и отражу всё так, чтобы было видно, что противоречия временные и всё идет к примирению. Это будет статья не о конфликте, а о мире, чтобы не разжигать вражду и не сеять панику, а сближать стороны. Мне нужно показать, что конфликт может быть улажен, а обстановка снова будет спокойной.
- Понабрался слов и зубы мне теперь тут заговариваешь. А если всё не так. Если конфликт будет продолжаться и неизвестно, что там вообще будет твориться.
- Мама, всё будет нормально. Мне нужно уехать всего на пару дней. Одна нога там, другая здесь. Глазом моргнуть не успеешь.
- Это тебя туда посылают или ты сам вызвался?
- Это мне предложили, а я не отказался.
- Не отказался он, - недовольно посмотрела на Сашу мама. - Интересно, почему это. Тебе деньги нужны что ли? У Маши день рождения ведь через месяц. Ты ради гонорара решил ехать, сына. Да?
- Да, мама, я еду туда в основном из-за гонорара.
- Да как же так, сынок, - сказала с обидой в голосе и чуть ли не плача мама. - Попросил бы у нас. Разве мы денег тебе не дадим?
- Мам, как я у вас попрошу деньги. Я и так студент. Мне 20 лет, а я сижу у вас на шее.
- Ну как же ты сидишь у нас на шее. Ты никогда ни копейки не просишь. Сам себе покупаешь одежду, обувь, зарабатываешь деньги на карманные расходы, на обеды свои, на книги. Ну а всё остальное, сынок, стыдно тебе должно быть думать, что ты у нас на шее сидишь.
- Мам, я взрослый человек и это я должен помогать вам, а не вы мне.
- Да что ты нас уже в старики записал. Мы с папой молодые ещё. Мы сами о себе позаботиться можем. Нам всё хватает. А ты наш единственный ребёнок. И о тебе позаботиться мы пока в состоянии. Тебе учиться надо, образование получить, на ноги вставать.
- Вот именно, мама, на ноги вставать. И как же я буду вставать на ноги, если не буду учиться заботиться о себе сам?
- Научишься, сынок. Всему своё время. Сейчас ты должен думать только о своей учёбе, ну иногда статьи вон свои пишешь, но это тоже учёба, ты учишься писать. Не надо окунаться сейчас в эту свою журналистику с головой, ездить за своими репортажами. Пиши время от времени статьи. Деньги тебе за них немаленькие платят. Если не хватит, мы тебе поможем. Скажи, сколько тебе сейчас надо. Не езжай ты в эту Грузию. Откажись от поездки.
- Мама, тут дело не деньгах уже. Я согласился поехать. Не могу теперь я вот так вот взять и отказаться. Я подведу своего редактора.
- Эх, Саша, Саша, ну почему ты такой принципиальный и упрямый. Прям весь в отца. А из-за чего ты ещё туда едешь? Ты сказал, что в основном из-за гонорара. Значит ещё какая-та причина есть? Только не надо мне сейчас про вопрос долга и чести. Знаю я тебя и твои красноречивые объяснения.
- Нет, мам, тут больше не долг и честь, - улыбнулся Саша. - Тут скорее зов сердца и призвание.
- Зов сердца у него, - хмурилась мама. - опять выдумал что-то. Этот твой зов сердца должен перекликаться с сердцем матери и Машей твоей. Ну и в чём они, твой зов сердца и признание? Ездить туда, где неспокойно? Умеешь ты высокопарные слова находить.
- Мои зов сердца и призвание - это освещать события, проливать на них свет, чтобы рассеивать туман неизвестности там, где это возможно, доносить до людей правду наконец.
- Ой, всё, Саша, - стала сердиться мама, - слушать уже это не могу, все эти твои песни сладкоголосого соловья. Вот почему ты в художку бросил ходить. Рисовал бы сейчас картины.
- Мам, в художку я перестал ходить, когда тренировки каждый день начались, сама же знаешь. А здоровье и физическое развитие важнее. Ладно, мам, что мы сейчас это будем обсуждать. Всё будет хорошо. Не переживай. И насчёт Маши, мам, если она вдруг позвонит, скажи, что я вышел к друзьям, и что приду и перезвоню.
- Так она не знает ничего что ли? Значит ей ты боишься сказать. И ещё маму обманывать просишь. Как тебе не стыдно, сынок.
- Не обманывать, а прикрыть, мама. Мне действительно надо очень съездить. Это моя работа. Происходят беспорядки, и кто-то должен это освещать. У нас страна уже начинает трещать по швам, республики начинают самоопределяться, а есть спорные моменты, которые могут привести к войнам. Я просто делаю, что могу, мам, что в моих силах, чтобы честно рассказывать о происходящем. В этом и есть моё призвание. Всё, мам, нам ложиться пора. Прикроешь меня, если Маша позвонит?
- Иди спать. Завтра тебе вставать наверно рано. Самолёт то хоть когда?
- Не знаю, мам. Как с билетами повезёт. Так ты прикроешь меня?
- Иди уже. Прикрою. И в следующий раз имей смелость сказать Маше, куда ты едешь.
- Спасибо тебе, мам, - обнял Саша маму. - В следующий раз скажу обязательно. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сынок, - сказала мама и пошла в спальню вся расстроенная.
На большой перемене вокруг парты Миланы собралась большая компания девушек, чтобы обсудить начало подготовки к новогоднему вечеру. Помимо самой Миланы в организационную группу вошли староста Соня Фирсова, Таня Панкратова, Люда Челнокова, Ира Чернова и Тая Голубева.
- Значит, как мы и договаривались, мы будем петь песню "Happy New Year", исполним цыганский танец, так что к репетициям нужно приступать в ближайшее время. Нужно будет всем переписать текст песни и выбрать подходящую музыку для танца. Займитесь этим, а я пока поговорю со всеми, кто есть в списке участников.
- Милана, а ты нам больше ничего не хочешь рассказать? - спросила вдруг Таня.
- Что рассказать? Мы же всё уже обсудили.
- Ты что-то не рассказываешь про Сашу ничего. А ведь одной из причин, по которой мы всё это затеяли, вся эта идея с вечером - это чтобы узнать у ребят что-то о нём. Ты поговорила на эту тему с Антоном?
- Да, я поговорила с Антоном. Похоже анкета нам больше не понадобится. Я всё узнала, что мы хотели. Саша и Юля друзья. Он ей нравится. На первом курсе они сходили на дискотеку и в театр. Про пари - это всё слухи. Юля хотела помочь Саше с отсрочкой от армии, но он решил пойти в армию. Маша - это его девушка. Видимо поэтому у Юли ничего и не получилось. Теперь Юля, узнав, что Саша чуть в Афгане не погиб, жалеет, что не смогла тогда его уговорить отмазаться от армии. Хочет ему помочь. Так что они просто друзья, и объятие, которое мы видели, было дружеским. В Метелице ничего такого не было. Сами помните, они просто поболтали и потанцевали. Тут ничего особенного. Я ведь тоже с Сашей танцевала. Вот в общем-то и вся история. Больше никаких загадок и тайн. Если хотите напишем когда-нибудь трогательную статью или историю о Маше и её блокноте, чудесным образом спасшем Саше жизнь. Эта история достойна того, чтобы о ней написать. Но это когда-нибудь. Сейчас она будет не ко времени.
- А может Антон, раз он Сашин друг, знает какие-нибудь детали Сашиной службы. Ты ничего не спрашивала у него об этом?
- Он знает то же, что и мы. Саша был снайпером специального подразделения, бойцом спецназа другими словами. Мы просто сами ступили и не догадались об этом, а это было очень просто.
- Всё понятно, бойцом спецназа, - ничуть даже не удивившись, сказала Таня. - Будет теперь кому нас от хулиганов защищать. Он же Александр, защитник значит. Ну что, получается финита ля комедия, и анкета нам теперь не нужна. Разве только в качестве начала будущей статьи или книжки. Тогда зачем нам весь этот сыр-бор, вся эта возня с новогодним вечером?
- А это, девочки, для нас хорошая возможность проявить себя, чтобы стать типа членами студенческого сообщества.
- Какого ещё студенческого сообщества? - ухмыльнулась Таня. - Первый раз о таком слышу.
- Ну это не сообщество в привычном понимании. Просто есть неформальный круг студентов, своя тусовка, которая занимается КВНом, студенчески театром, концертными номерами, для того, чтобы жизнь на факультете была насыщенной и интересной. Ну весело же. Это же нам самим надо. Вспомните как круто в Метелице было. Что же нам, сюда приходить для того, чтобы только лекции слушать, конспекты писать и болтать на переменах.
- Ой, девочки, - вставилась Люда, - конечно весело! Я только за.
- Мне тоже всё это нравится, - подхватила её Ира.
- Ну вот, - продолжила Милана. - Быть в такой тусовке - это классно! Да и много других плюсов есть. Я от Антона узнала, что у них в группе вообще как в семье. Все друг другу помогают, держатся вместе. Они все готовы были помочь Саше, когда его в армию должны были забрать. А он типа сам захотел пойти отслужить. Сейчас они хотят помочь ему с блатной работой.
- А где Саша, кстати? - спохватилась вдруг староста Соня. - Что это он сегодня прогуливает?
- Ой, да мало ли. Может соревнования какие-то снова, - предположила Милана. - Куда он денется с подводной лодки? Так вот, насчёт работы. Антон зовет Сашу к себе в горком. Он и меня туда приглашает.
- Что значит приглашает? Их же для этого выбирать должны.
- Выбирают секретарей, членов бюро и во всякие другие выборные комсомольские должности. Там помимо этого есть и другая работа. Это заведующие отделов, помощники. И не только я там могу получить работу. Вы тоже, девочки, если захотите, сможете оформиться там по блату. Я например не хочу. Слишком скучно. Но я горком привела как пример. Просто в будущем можно и по другому помогать друг другу. Найти например хорошую работу в солидной редакции. Да мало ли какие ещё возможности могут быть. Просто надо с ними тесно общаться. И то, что нам доверили организацию такого мероприятия, так этим только пользоваться надо.
- Ты всё правильно говоришь, - согласилась Люда. - И жизнь веселее будет, и друзья новые. И парней там наверно хватает, не то что у нас - один Саша, и то занятый. Ну а помощь с работой и блат, так это вообще здорово. Что может быть лучше.
На этом все девочки пришли к единому мнению насчёт того, что нужно организовать новогодний вечер в лучшем виде и начинать вливаться в общую студенческую жизнь на их любимом факультете журналистики.
Саша вылетел ближайшим рейсом в город Орджоникидзе, столицу Северо-Осетинской Автономной Республики. Оттуда на автобусе вместе с другими журналистами доехал до Рокского перевала, проехал его и поехал в сторону Цхинвали, столицу Юго-Осетинской Автономной Области в составе Грузинской ССР. Рядом с ним сидел один из активистов "Народного Фронта" Южной Осетии. Между ними возникла беседа.
- Хорошая камера, - глядя на Сашин фотоаппарат, произнёс активист, - Зенит-19. Сам такую хотел. Я художник.
- А вас как Зовут? - спросил активиста Саша.
- Сармат.
- А меня Саша зовут. Будем знакомы, - улыбнулся Саша. - Я тоже люблю рисовать. Но рисую и фотографирую так себе. Камера действительно хорошая. Проста в эксплуатации. Но к видоискателю приспособиться надо. Он не весь кадр видит.
- Понял тебя, Саша. А ты из какой газеты?
- Из комсомолки.
- Комсомольская Правда значит. У нас в области сейчас не совсем спокойно. Вокруг Цхинвала везде грузины. На дорогах. Проверяют всех.
- Да, нормально, прорвёмся, - улыбнулся Саша.
- Слушай, ты как военный сидишь. Где служил?
- Сармат, я обычно никому это не говорю, но тебе из-за того, что у вас тут конфликт, скажу. Я служил в Афганистане в отдельном отряде специального назначения ГРУ.
- Молодец, брат. Но это значит, за тобой смотреть надо, - улыбнулся Сармат. - А то ещё в бой полезешь.
- Да не, Сармат, - улыбнулся в ответ Саша, - я спокойный. Приехал писать о примирении.
- Шучу я, Саша. Знаю что вы никуда просто так не лезете. Только не будет никакого примирения.
- Сармат, расскажи. Почему не будет? Мне важно это знать.
- В вашей Москве ничего не видят. Грузины независимость хотят. Нам зачем такое надо. Русские и осетины - братья навек. Вот станем мы республикой. Если грузины отделятся, мы тоже отделимся от них и станем вместе с Северной Осетией одной Осетией в составе Российской республики. Понимаешь, брат?
- А если Грузия не будет отделяться, то что тогда?
- Тогда мы будем республикой, и у нас будет свой язык, осетинский. Тогда всё хорошо с грузинами будет. Только в Грузии сейчас Гамсахурдия воду мутит. Обещает добиться независимости, если он у руля встанет.
- Понятно. Скажу тебе по честному, Сармат. Мой редактор. Он объяснил мне, что писать. Если вдруг статью потом мою увидишь, не обижайся на меня. Мне надо показать, что всё идёт к примирению.
- Саша, к нам какие вопросы. Мы мирно хотим жить. На своей земле. Говорить на своём языке. Пусть не мешают. В Южной Осетии много грузин живёт. Мы мирно живем. Никто никому не мешает. И пусть они к нам не лезут. Они нас мусором считают, который надо вымести за Рокский тоннель.
Саша внимательно слушал всё, что говорил ему Сармат. Включил диктофон и записывал, попутно делая записи в своём блокноте. Сармат, видя, что Саша относится к его словам с уважением и доверием, делился с ним всеми своими мыслями по поводу конфликта, надеясь, что Саша поймет его и напишет в своей статье правду.
- Послушай потом запись ещё раз, Саша. Пиши потом в своей статье, как есть. Правду пиши. Вы же Комсомольская Правда. Зачем вы будете обманывать людей, говорить, что всё здесь спокойно и идёт к примирению?
- Сармат, я тебя очень хорошо понимаю. Но и ты меня пойми. Я постараюсь написать всё, как есть. Но если редактор потом всё переделает, то не обессудь.
- Понял тебя, Саша. Делай свою работу. Если что, найди меня в Цхинвале. Меня там все знают. Любого на улице спроси, все проводят тебя до моего дома. Угощать буду. Попробуешь наши сыры и пироги. Вино у нас такое, даже у грузин такого нет. Проблемы или вопросы будут, жду тебя в гости. Если что адрес запиши. Телефона у меня нет. Так найдёшь, дойдёшь. Цхинвал маленький город.
- Договорились, Сармат.
На подъезде к Цхинвали автобус с журналистами остановили сторонники грузинских националистических движений. Снаружи доносились крики. Грузинские активисты кричали, чтобы "русские", как они называли представителей СМИ, убирались домой, и что в автобусе сидят подстрекатели, которые приезжают настраивать осетин против грузин. Один из активистов вошёл в автобус и, увидев Сашу, сразу поспешил к нему.
- Саня, это ты что ли? - воскликнул он. - Ты что тут делаешь?
Саша узнал в активисте Шоту Георгадзе, с которым он служил в одном отряде в Афганистане.
- Шота, привет! - улыбнулся Саша. - Да, это я. Вот приехал репортаж делать.
- Саша, я тебя увидел и подумал, спецназ ГРУ приехал. Но смотрю аппаратура. Точно, ты на журналиста учился. Вспомнил. Что за репортаж делать будешь?
- О мире, Шота, о мире репортаж делать буду. О примирении мне сказали написать. Зачем нам всем ссориться друг с другом? В одной стране живём. Деды наши вместе воевали. Мы тоже с тобой вместе служили ещё вот недавно совсем. Хочу написать, что дружно хотим жить, как братья.
- Саша, это политики всё. Это они всё делают. Мы тоже приехали сюда, чтобы всё тихо мирно было. Ладно, давай. Езжайте, мы вам мешать не будем. Сейчас скажу своим, чтобы пропустили вас.
- Давай, Шота, пока! Надеюсь, ещё увидимся!
- Увидимся конечно. Ко мне приезжай. Я тут недалеко живу. Гори, если помнишь.
- Помню, Шота.
- Ну давай. Гостем будешь. Пока, Саша!
Когда Шота вышел, и автобус поехал дальше. Сармат обратился к Саше.
- Так вы вместе служили?
- Да, Сармат, так бывает. В одной же стране живём.
- Надеюсь, всё будет нормально, и мир будет, - вздохнул тяжело Сармат.
- Зачем это противостояние, Сармат? Вот я и приехал писать о том, что как будто всё хорошо, даже если это не так.
- Я тебя понимаю, Саша. Пиши, как считаешь нужным.
Во второй половине дня Саша сидел в кабинете Первого секретаря Обкома Компартии Юго-Осетинской Автономной Области, Алана Тимуровича Богаева. Руководитель региона рассказывал об истории конфликта и о последних событиях, уже зная после объяснений Саши цель его поездки.
- Александр, вы сами всё видели, когда въезжали в Цхинвал, какая тут обстановка. Противостояние только обостряется. Власти Грузии не заинтересованы в том, чтобы уладить конфликт и прийти к примирению. Не для статьи скажу. Не пишите об этом. В Москве нашу проблему не замечают и нас не слышат. Но сейчас происходит ослабление государственной власти. Там у них, в Москве. Оно может привести к расколу страны на независимые республики. Это кажется невозможным, но нам здесь лучше видно, что происходит в Грузии. Если Грузия станет независимой, то нашей автономной области больше не будет, в наших школах не дадут учить детей на осетинском языке, если вообще не придут и не выгонят нас из наших домов, и не вытеснят нас с земли наших предков, которые тысячелетия тут жили. Действия Гамсахурдии приводят к резкому обострению межнациональных отношений в Грузинской ССР, с осетинами и с абхазами. Нас, руководство автономии, называют кремлевской бандой. Говорят, либо мы покоримся и станем грузинами, либо, если мы так любим русских, должны убраться из Грузии в Россию. Мы обратились с требованием рассмотреть вопрос об объединении Северной и Южной Осетии, но наш вопрос игнорируют. Я понимаю, Александр, что ваша редакция хочет видеть и описать другую картинку. Но если вы напишите, что всё хорошо, что обстановка спокойная, то вы поможете Грузии стереть Южную Осетию с лица земли.
- Я вас понял, Алан Тимурович. Я напишу так, как всё тут услышал, но не от меня зависит выйдет ли такая статья, а если и выйдет, то я не знаю в каком виде. Спасибо за то, что уделили мне столько времени.
- Александр, пожалуйста. Пишите, как вам совесть подскажет. А если ваша газета не скажет правду, то это будет на совести вашего редактора. Всего хорошего, Саша.
- Всего доброго, Алан Тимурович.
В тот же день Саша уехал назад в Орджоникидзе, где он снял номер в гостинице. Рейс в Москву был на следующее утро, поэтому, как только он зашёл в свой номер, он решил сразу приступить к статье, пока в памяти были свежи впечатления от поездки. Перед этим он зашёл в городской пункт междугородней телефонной связи и позвонил Маше. Сказал ей, что пишет статью, что зайдёт к ней на следующий день, и что любит её очень-очень.
(продолжение следует)