Дорога пряталась в его седых клубах, то появляясь на пригорках, то пропадая во впадинах. Старая машинка натужно хрипела, пыхтела, на подъёмах, но прилежно везла своего хозяина.
Хотя небо постепенно светлело, на видимость это никак не влияло. Убитая проселочная дорога, петляющая между зелёными пролесками и золотыми полями, извилисто загибалась, чем порядком утомила водителя. Тихо выругавшись, объезжая в тумане очередную яму, он остановился и заглушил мотор. Вышел из машины, вдохнул всей грудью промозглый утренний воздух и огляделся.
Вокруг было тихо, только далеко в лесу был слышен звонкий голос одинокой ночной птицы. Она старательно выводила каждую нотку, не сбиваясь с ритма, явно ожидая ответа. Но его не было. Подождав секунду-другую, она повторяла свой призыв нота в ноту.
Послушав вместе с ней ответную тишину, человек зябко поежился от прохладного утреннего воздуха. Где-то звонко хрустнула ветка и он, сильно вздрогнув, резко обернулся. Никого. Только клубы серого тумана клубились над полем.
Ехать оставалось недолго, но он решил пройтись, чтобы размяться после ночи, проведенной за рулём. Осмотрел автомобиль, погладив старую вмятину, в который уже раз пообещав себе и машине отремонтировать ее. Была у него привычка одушевлять все вещи. Он точно знал какой у каждой из них характер. И в эту поездку взял не самоуверенный, холеный, избалованный джип, а вот эту старую родную труженицу, бессчетное количество раз выручавшую его.
Сначала он несколько раз присел, потом помахал руками и сделал наклоны, пытаясь разогнать кровь в затекших руках и ногах. Раздавшийся рядом громкий хруст заставил его снова заметно вздрогнуть. Ещё раз осмотревшись вокруг и никого не увидев, он собрался ехать дальше. Но машина в первый раз в жизни отказалась заводиться напрочь.
- Ну и чего ты, родная, придумала? - тихо спросил он, открывая капот, - покапризничала и хватит!
В ответ ему была тишина.
- Давай, заводись, - продолжал уговаривать он ее, поковырявшись в двигателе и захлопнув капот, - ты же знаешь, как мне важна эта поездка.
Сев за руль, он повернул ключ в замке зажигания. Громко чихнув, машина завелась.
- Ну вот и умница, - обрадовался он, погладил приборную доску и, не глядя в лобовое стекло, тронулся с места. Подняв глаза на дорогу, он резко нажал на тормоза. Жалобно всхлипнув, машина остановилась.
Перед ней, ровно посередине дороги, молча сидел большой черный пёс. Лоснящаяся гладкая шерсть, огромная пасть и мощная грудь невольно внушали если не страх, то уважение точно. Темные глаза зверя внимательно смотрели на водителя.
Тот молча сидел за рулём, не понимая, что ему делать. Пёс неторопливо встал, подошёл к водительской двери и негромко гавкнул. Потом отошёл от дверцы, обернулся и ещё раз гавкнул.
- Ты хочешь меня с собой позвать, что-ли? - себе под нос прошептал водитель. Выходить из машины к огромному зверю ему не хотелось, но что-то мешало нажать на педаль газа и уехать. Не понимая, для чего и зачем, он после минутного раздумья всё-таки открыл дверь и вылез из машины.
Пёс, убедившись, что за ним идут, быстрым шагом направился по полю к ближайшему перелеску. "Сколько историй про то, как хозяевам в неподходящем месте стало плохо, а их питомцы за помощью к людям выходили", размышлял он, идя по туманному полю, запинаясь о выросшую траву.
"Буду героем, - уже вовсю веселясь про себя, продолжал развивать эту мысль человек, - Напишут в газетах про чудесное спасение".
Обдумывая свои мысли, он не заметил, как туман становится все выше и плотнее. В какой-то момент мужчина понял, что не видит животное, остановился, позвал, но в ответ была тишина. Туман уже был настолько густой, что вытянув руку, он видел ее не дальше локтя.
- Идиотское положение, - громко сказал он, боясь признаться сам себе, насколько ему стало страшно, - эй, зверюга, ты где? Ко мне!
Тишина, туман глушил все звуки и скоро вокруг ничего не осталось, кроме тихой белой пелены. Натыкаясь в ней на деревья и кусты, человек ещё несколько раз безответно позвал пса и решился идти обратно.
После долгих минут брождения в белых клубах, понял, что не знает куда идти. Заблудился. Сев на трухлявое, влажное от ночной росы бревно, прижавшись спиной к шершавому стволу дерева, он задумался.
Эта поездка с самого начала была авантюрой. Шансов найти ее и что она его простит, не было никаких. И все же он поехал. Специально взял их первую машину, продать которую она ему все это время не разрешала.
"Ты с ума сошел? - смеясь, убеждала она, - Это же наша девочка, она столько раз нас спасала, сколько счастливых минут связано с ней! Это свидетель нашей любви!"
Он морщился от высокопарных слов, но машину не продавал. А сейчас, сидя в густой пелене, он, схватившись за голову, пытался найти те самые слова, которые помогут ему вернуть ее. И не находил. Прощения ему нет, он сам в него не верил.
Слова, когда-то зло брошенные ей в лицо, теперь жгли его изнутри раскаленным железом. Как он сейчас хотел, чтобы они никогда не прозвучали в их доме! Пытаясь понять, как исправить все, что натворил, человек погрузился в воспоминания.
Сначала у них прекрасно получалось делить этот огромный, радостный мир только на двоих. Никто больше им был не нужен. Но время шло и все чаще в разговорах она мечтала о детях. "Дети? Замечательно, давай", - отвечал он. Но фраза "В следующем месяце - точно" надолго поселилась в их семье.
Месяцы превратились в годы, общая радость потускнела и потухла, оставив блеклые воспоминания. Несбывшиеся ожидания, надежды, слезы - не лучшие спутники счастья.
В тот вечер он вернулся домой практически ночью, вымотанный после сложных, ничем не завершившихся переговоров, голова раскалывалась от беспрерывной боли и все желания сводились только к одному - остудить этот рой жалящих изнутри пчел.
Днём она звонила и просила вернуться раньше, хотела что-то сказать. Она сидела на кухне и ждала его, с опухшими от слез глазами. Посмотрев на нее, он вдруг безумно разозлился и едко, безжалостно, жестоко наговорил ужасных вещей. Он кричал ей в глаза как устал жить в бесплотных ожиданиях, как ему надоело ее вечно несчастное выражение лица...
Слова лились, причиняя ей физическую боль, он это видел и чувствовал, но не останавливался. Она закрывала глаза и молчала, а он, где-то глубоко внутри себя, садистски наслаждался этой ее невысказанной болью. Сколько длилось бичевание, он не осознавал. Помнил только, что в конце громко хлопнул дверью и ушел к себе в кабинет.
Утром, выйдя из него, обнаружил опустевший дом. Ее нигде не было. Звонки оставались без ответа, подруги ничего ему не говорили, родные вешали трубки при звуке его голоса.
Дни превращались в недели, недели складывались в месяцы. Жизнь без нее оказалась ужасающе пустой. Он сходил с ума от тишины дома и все время пытался найти ее. И вот, когда оставался последний рывок, он заблудился. Смешно... Наверное...
Тишина и лесной полумрак убаюкивали. После бессонной ночи, полной переживаний, он незаметно для себя уснул. В ярком сне она хохотала и держала его за руки, что то радостно втолковывая. Он любовался ей, наслаждался звуком ее голоса, не понимая, что она говорит. Сквозь сон он услышал звонкий лай. Открыл глаза, не осознавая до конца где он, продолжая слышать родной голос.
- Лапа, ну сколько можно? Куда ты меня тащишь?
Мужчина окончательно проснулся и вскочил на ноги, не веря, своим ушам. Это ее голос, он ведь не может так обмануться. Продираясь сквозь ветки колючих кустов, идя на звук голоса.
Он остановился, не смея выйти из лесного полумрака и сделать шаг. На залитой утренним солнцем зелёной поляне спиной к нему, стояла она. Мужчина с жадным интересом рассматривал ее, узнавая и не узнавая. Что то неуловимо изменилось за эти месяцы в ней. Небольшая белая собака сидела около нее, внимательно глядя ему прямо в глаза. Обернувшись, она увидела его в полумраке леса и застыла.
Он с изумлением смотрел на округлившуюся фигуру и озарение, как вспышка, пронзило все его существо. Медленно, с трудом делая каждый шаг, подошёл, упав перед ней на колени.
Калейдоскоп из обрывков воспоминаний, как частички пазла, внезапно собрались в одну целую картину. Звонок на работу и обещание невероятных новостей. Опухшее от слез любимое лицо, а в глазах... удивление! Он в бесовском запале кричит, а она обнимает руками живот, словно защищает от его несправедливых слов.
Только сейчас он, животным инстинктом понял и осознал, что она ему хотела сказать в тот вечер. Слезы душили его, протягивая к ней руки, он еле смог прохрипеть: "Прости меня!"