Всем нашим друзьям, ушедшим на радугу, посвящается
Очень хотелось есть. Третий день он приходил на трамвайную остановку. Голод и отчаяние, огромное, как осеннее небо, гнали его туда, где были люди. Сегодня здесь было много народа. Стояла промозглая осень, люди кутались в куртки и пальто. Ему понравилась женщина в пушистой шубе, похожая на большую белую кошку. Всеми четырьмя лапками он залез на сапог этой женщины-кошки, но отброшенный сильным толчком, полетел в неизвестность … и не успев перевернуться в полете, больно ударился о бордюрный камень!
«Ми-и-и-и-и-и-и-у … больно!».
«Псилды́ сан прэ саро́ шэро́! » - раздался над ним чей-то бас. Человек огромного роста сгреб его своей ручищей и засунул за пазуху телогрейки. Он замерз, а за пазухой было тепло, и котенок сразу заснул. Проснулся уже в теплом человеческом жилище. Человек поднес его к печке, постелил на пол какую-то тряпку, поставил блюдце с молоком и ушел.
Большого человека звали Михай, он был цыганом. Давным-давно Михай ушел из табора из-за конфликта с новым баро, и поселился в конце улицы, у оврага, в деревянной избе. Он был уже немолод, но так и не женился, поэтому был всегда один. Выражался Михай междометиями, был скуп на слова, часто и не к месту ругался старинными ругательствами своего народа, которых знал великое множество.
Котенка он назвал Кузей. И очень скоро котенок полюбил этого большого человека.
Прошло много лет. Кузьма был уже довольно стар. Уличные коты редко доживают до столь почтенного возраста. Будь он человеком, ему было бы далеко за семьдесят. И хоть Кузьма был уличным котом, но дом цыгана на краю оврага считал своим домом и проводил там ненастные дни и ночи, отлеживаясь после схваток с другими котами. Там он залечивал раны. Раны заживали, а шрамы оставались. Вся голова старика была в шрамах, они были на носу, на лбу, на ушах, на затылке. От этого, а еще от весьма преклонного возраста, вид у кота был устрашающий. Вдоль его серой спины проходила великолепная полоса черной шерсти, которая поднималась перед схваткой, как боевой гребень, увеличивая габариты жилистого кошачьего тела. Это был признак прирожденного бойца.
В один из дней, когда Кузьма отлеживался после очередной битвы, Михай кого-то принес. Кузьма спал, но тут же проснулся, потому что почувствовал запах. Такого запаха в избе еще не было, так пахнет опасность. Цыган вынул из-за пазухи что-то рыжее и поднес к самой морде кота, сказав при этом: «Друга я принес тебе». Кот шарахнулся, на всякий случай двинул по рыжему комочку лапой, и тут же потянулся к нему носом, чтобы обнюхать. У комочка была голова, лапы и хвост! И он отчаянно пищал! Кузьма видел много собак. Собаки гоняли его, но бывало, что и он гонял их. Кузьма ненавидел этих тварей с отвратительно длинными мордами и резким запахом. Но их детенышей он еще не видел. А если судить по запаху, рыжий комочек был детенышем собаки. Но Кузьма был умен. Он сразу понял, что детеныш ему не опасен. Конечно он, как матерый охотник, мог убить это существо одним ударом клыков, как много раз убивал крыс. Но что тогда скажет Михай???
Нет!!! Он не сделает этому заморышу ничего плохого, потому что этого не хочет Михай. Нельзя переступать через волю хозяина, это святое. А поэтому сейчас у него, вероятно, начнется новая жизнь с большим количеством забот. Кузьма это понял сразу. Он был очень умным котом.
«Помоги вырасти ему. Научи всему его. Он другом будет нам. Тэ-хасёл тро шэро́ (чтоб пропала моя голова)» - сказал коту цыган.
***
Так их стало трое. Хозяин назвал щенка Данко. Его приходилось учить буквально всему. В первый же вечер глупый собачий детеныш обгадил на кухне пол и миску, в которую Михай накрошил ему вареной колбасы. Причем нагадил прямо в свою еду! За это кот, не выносивший собачьего д..ма, наградил его увесистым подзатыльником, и щенок, отчаянно визжа, бросился прятаться под умывальник. Это был первый урок. Потому что порядок в доме – это чистота и отсутствие вони. Так чистоплотный Кузьма начал приучать щенка к дому. А еще надо было учить его правильно есть и, что гораздо важнее, выпрашивать еду! Заглядывая хозяину в глаза умоляющим взглядом. И, если надо, проситься на улицу. И охранять избу, прислушиваясь к каждому шороху за окнами. И просыпаться среди ночи, если слышался лай на соседнем дворе.
А когда основные навыки были усвоены, начались подвижные игры. Молнией носились кот и щенок по двору друг за другом, прячась в кустах и устраивая хитроумные засады. Кузьма понимал, что из этого неуклюжего щенка – подростка должен вырасти защитник дома.
Но и самому защищать щенка Кузьме приходилось часто. Много раз за воротами на Данко нападали бродячие шавки. И всякий раз им приходилось «познакомиться» со старым боевым котом. Немало трусливых тварей, визжа от ужаса, уносили прочь свои тощие ляжки, брызжа кровью из разодранных носов! А однажды на щенка напала приблудная лиса, посчитав его легкой добычей. Вот тогда Кузьме пришлось биться насмерть! И это был главный бой его жизни. С дикими зверями он еще не сталкивался, но всем своим существом понимал, что из них двоих выживет только один! Так и вышло. Лиса, оставляя кровавый след на снегу, уползла умирать с разорванным брюхом, а Кузьма отправился в теплую избу залечивать глубокие раны.
Прошел еще один год. Данко превратился в стройного длинноногого кобеля с красивой осанкой и выразительным взглядом черных глаз. Признаки породы были видны в каждом его движении. Тут было что-то и от немецкой овчарки, и от собаки – водолаза. Кузьма после той схватки с лисой сильно захворал и уже не мог носиться, как раньше. Правда, Данко теперь разрешалось выбегать на улицу одному, где он и пропадал целыми днями. Кот тоже стал чаще уходить по своим делам. Но если Данко отсутствовал слишком долго, Кузьма ложился на крыльцо, клал покрытую шрамами голову на мощные лапы и начинал тосковать. И так было всегда.
***
В ту ночь Михаю снился плохой сон. Он видел множество людей, во дворе, на улице и на остановке. Это были все его ромалэ, весь табор. Причем среди них были даже те, кого уже нет среди живых. А в окнах избы виднелось большое паукообразное существо на длинных ногах, оно металось по избе и пыталось протиснуться наружу, но из-за своего размера не пролезало в дверь. Псу тоже что-то снилось, он вздрагивал и скулил. А Кузьме снилась вся его жизнь. Маленьким котенком он снова переживал отсутствие матери, видел автобусную остановку, где впервые столкнулся с жестокостью и добротой. Долговязым подростком он носился по избе, уходил в ночь драться с соседским котом, залечивал глубокие раны, вылизывал щенка, учил его всем наукам. События сменяли друг друга, и наконец, подошли к последнему дню. Время замедлилось и стало тягучим. Воздух тоже сгустился. Он судорожно вздохнул, но дышать было уже нечем. По телу прошел электрический разряд, заставив его содрогнуться. Потом все сузилось в яркую точку, которая медленно погасла… и наступила темнота.
Утром Михай увидел, что кот мертв. Но раньше Михая это увидел Данко. Когда цыган вышел из спальни, пес лежал рядом с окоченевшим котом, положив голову на лапы и глядя на хозяина с такой тоской, что Михаю в очередной раз захотелось ругаться. Он отправился в сарай за лопатой.
Михай собирался закопать кота под облепиховым кустом. В отличие от большинства представителей своего древнего народа, он не боялся мертвецов. В последний раз погладив Кузьму, он аккуратно подогнул ему лапы, принес из спальни махровое полотенце и положил кота на бок, на полотенце. Затем долго смотрел на мертвое животное, растерянно повторяя: «Псил пэ́скрэ мулэ́н ...»
Пес сидел рядом и тоже смотрел. И была в его глазах такая вселенская тоска, что все собаки мира не выразили бы ее своим воем.
***
Когда была уложена последняя куча земли и могила приобрела законченный вид, Михай подозвал собаку, погладил ее и сказал: «Я пла́чу. И ты плачь. Тэ-хасёл тро шэро́ (чтоб пропала моя голова). Он будет с нами всегда».
Пес куда-то исчез, и вечером не вернулся. Михай лег спать с тяжелым сердцем, постоянно и не к месту бормоча одно из своих ругательств: «Тэ-кура́в мэ саро́ тыро́ ро́до». Весь следующий день пес шлялся непонятно где, а когда стемнело, кто – то протиснулся во двор под забором. Это был Данко. Цыган услышал возню во дворе, вышел на крыльцо и увидел пса. Данко, весь мокрый, как будто лазил по болоту, стоял и держал в зубах серый предмет. Михай взял этот предмет и выругался: «Ха сарэ́ ромэ́нгирэ кхула». Это был месячный котенок! Серый, как Кузьма. Вдоль хребта у него проходила такая же черная полоса. Он был весь мокрый и отчаянно дрожал! В каком болоте Данко его нашел? В какой луже или реке? Откуда он приволок этого заморыша?
В глазах собаки читалось мольба: «Мы же не выбросим его?! А?! Ты же видишь – это маленький Кузьма! Но он вырастет! Я ему помогу! Давай его оставим?! А?!».
Михай потрепал собачью холку, зашел в избу и принялся согревать котенка, который весь уместился в его огромной ладони, потом бросил на пол тряпку, положил в миску колбасу, налил в блюдце молока и пошел досыпать. Теперь все будет хорошо. Ведь их снова трое, а значит, жизнь продолжается. Есть такая цыганская примета: если семья воссоединилась, то смерти не будет в этом доме десять лет!
А глупый котенок сделал лужу прямо в миске для еды. За что и получил от пса увесистый шлепок. Потому что порядок в доме – это чистота и отсутствие вони. Данко знал это, как никто другой.
Автор текста Сергей Астапов.
Целую, Милькины.