После гибели ученого монстра, препарат «Зомби» был усовершенствован. И теперь носил название «Живец». Препарат тайно замаскировали под морфий, и он вылечивал обреченных людей. Внутри таких людей все гнило, хотя снаружи ничего не было заметно.
Два года назад, когда я убил Колобка, я потерял много крови, и на мне был произведен первый эксперимент, еще не до конца усовершенствованного «Живца». Это меня и спасло. Я не начал гнить…
Но как я узнал, если бы я не курил, то должен был бы превратиться в зомби, ибо препарат уже сам убивал и превращал мертвого в зомби за трое суток. Но никотин убил препарат во мне. Однако осадок остался…
Речь шла о том незаконченном препарате. Препарат усовершенствовали, и, видит Бог, я бы трижды еще раз пережил события почти двухлетней давности, чем то, что случилось год с лишним спустя…
Никогда не забуду тот день. До этого я жил обычной жизнью…с Юлей в трехкомнатной квартире. Частенько к нам захаживал Вадим, которому сделал какую-то операцию на ноги, и он даже не хромал.
Отступление. «Живец» совершенствует физическое состояние тела и увеличивает (или как там правильно говориться) мускулатуру. P.S. Медицинской терминологией не блистаю, поэтому не обессудьте.
Вот и в тот день приперся чекист Вадим, и не успел я еще двери открыть, он уже проорал:
- Ставь чайник.
Любитель чая, как он говорит.
Первым делом, ввалившись в квартиру, Вадим уставился на меня, пытаясь угадать рад ли я ему, или не очень. Я сделал радостную рожу и со всей вышеупомянутой радостью зажал Вадиму ногу при попытке закрыть дверь. В течение последующих трех минут происходил довольно-таки увлекательный монолог Вадима, но печатными из этого монолога были лишь два предлога: «в» и «на». И еще – «в бубен». По окончании этого монолога, Вадим с невинной рожей спросил:
- Так что насчет чайника?
Когда на столе появился чай, закуска и сигареты, Вадим поинтересовался:
- И сколько твоей ненаглядной стукнуло?
- Двадцать два, — почему-то торжественно ответил я.
- Она пригласила меня к восьми вечера, но девочка видно не знает, что ФСБ приходит раньше. – А ты чем занимался?
- Работал над новым рассказом.
- Ну, извини! – сказал Вадим. И вдруг жалобно добавил. – Что можно подарить двадцатидвухлетней девушке?
- Если незамужняя – цветы, конфеты и т.д., а коли замужняя – то микроволновку. Мы еще не купили.
- Эврика!
- Крикнул Архимед, идя ко дну.
- В порту на складе валяются японские компьютеризированные микроволновки, которым в отличие от простых, не надо объяснять все кулаком по корпусу. Там говоришь словами, и машинка сама разберется, что нужно сделать. Лишь бы конкретно говорили, что надобно…
- А говорить на русском или на японском? – спросил я.
- Хрен его знает. Поедем и узнаем.
- Хорошо. Только заедем в оранжерею, хочу купить Юльке ее любимые цветы…
А по местной программе в это время предупреждали об угрозе землетрясений.
Купив букет лилий, на что ушла половина моего гонорара с последней книги, мы поехали в порт. Спустя полчаса, за которые я чуть с ума не сошел от формальностей, мы подошли к одному из разваливающихся складов. Навстречу нам вышел какой-то амбал в джинсовом костюме, и зверем уставился на нас.
- Чего надобно?
- Микроволновку! – как можно вежливее отвели Вадим.
- Две!
- Чего две? – удивился чекист.
- Две штуки зеленых! – как ребенку ответил амбал.
Вадим что-то проворчал про свою расшатанную нервную систему и с кислой миной полез в бумажник. Амбал, увидев «зелень», громко пробасил:
- Стойте тут, я сейчас принесу товар.
Последнее слово вызвало у Вадима непроизвольную улыбку. С этого момента эта улыбка становится последней на долгое время…
На мгновение все звуки утратили реальность. Все стихло. А потом земля вздулась в некоторых местах, и на этом землетрясение закончилось. Но оно перевернуло все мое мировоззрение. Впрочем – не привыкать.
Склады помнили, наверное, еще Ивана Грозного. Это небольшое землетрясение заставило склад просто развалиться. Хрен с ним.
Амбал и не подумал умирать. Я встал в стойку, Вадим выхватил пистолет, ибо, как и я подумал, что ужас зомби возвращается. Хрен с ним (Во заладил, а?).
Амбал орал благим матом, пытаясь пощупать свою голову, но у него этого не получалось. Частично он именно из-за этого и матерился, ибо боли (он сам признался) не чувствовал. А частично матерился из-за длинных белых червей, вместе с кровью составляющих его сущее и теперь ползущих по лицу несчастного.
О Боже, какая это была Война с самим собой. Мы с Вадимом изо всех сил старались заставить себя подойти к несчастному, но ноги шли в обратную сторону. Мы отступали спиной вперед. Нечаянным взглядом я увидел слезы на глазах Вадима и лишь после этого понял, что сам проявил бабский симптом.
Кровь, какие-то пузыри и слизь, черви… эта гадость вызывала просто ощущение мерзости…но видя, как все это выливается из живого орущего человека… Это вызывало жалость и панический страх.
Как бы это аморально не звучало, но мы с Вадимом просто развернулись и как ни в чем ни бывало прошли к выходу порта. Не забыв при этом микроволновку.