В город мы добрались часа в три. Солнце припекало во всю. За три года в Питере я уже давно отвык от такой температуры. С довольно тяжелыми сумками мы поднялись на второй этаж, бросили сумки и всей толпой ломанулись обратно к машине, чтобы найти ключ от квартиры. Искомый обнаружился под передним сиденьем, где я сидел.
Час у нас ушел на размещение, разбор сумок и т.д. Еще через час, когда все справили свои нужды – помылись, побрились (это Вадим), — мы начали собираться на море. Через десять минут после принятия сего решения, на улице пошел дождь, ничуть не сбив жару, но напрочь отбив желание загорать на пляже.
Под объездной трассой, связующей два противоположных конца города, проходила канализация. В ней велись какие-то работы водоканала. Один из рабочих что-то долго сверлил в стене. Наконец, просверлив пару-тройку отверстий, рабочий вбил в стену три железных крюка… На сегодня рабочий день был окончен, и, подхватив инструменты, он вместе с другими работниками потопал к выходу. «Завтра новый день – вот и продолжу» - наверно так решил этот работник. А может он ничего и не решал. Просто кончился рабочий день, а за переработки никто не платит. Да и домой к жене охота. Обычные человеческие чувства, обычное человеческое поведение. Если не этот случай, может быть все бы и обошлось. И «Баралгин» в белых ампулах еще год или два пролежал в отделении травматологии и был бы списан и уничтожен по истечению срока годности. Ибо главврач тоже настороженно отнесся к белым ампулам, заперев их в сейфе у себя в кабинете.
Там, где рабочий вбил крюки, появилась трещина. Сначала, размером с ладонь. Но, когда по трассе проехало несколько груженых фур, трещина резко пошла вверх.
- Не понимаю. Лето. А эти все: «Извините, мы закрываемся». Что это такое, когда отдыхающим негде ночью посидеть. – Юля буйствовала на заднем сиденье машины.
До одиннадцати вечера мы просидели дома за столом с кофе. Кроме кофе ничего дома у меня и не было. Лера щебетала что-то про свою жизнь. Мы большей частью слушали. Когда начинал говорить кто-то из ветеранов (так нас называли – ветераны войны с зомби), было видно, что с языка готова была спрыгнуть запретная тема.
Но табу. Мы пообещали друг другу не затрагивать сию тему. Ведь иначе можно свихнуться. Но сейчас, сидя за столом, мы изо всех сил сражались с воспоминаниями, пытаясь упрятать их поглубже…
В начале двенадцатого мы все четверо пришли к выводу, что хотим жрать. Нормальные люди поехали или пошли бы в магазин. Благо круглосуточных хватает. Но мы же отдыхающие…
Вот уже час мы колесили по городу, но все рестораны, что нам попадались, либо были закрытыми, либо вот-вот закрывались. Я спросил у мужчины, таксовавшего возле последнего ресторана, куда мы заехали, но неудачно, о том, где в это время можно спокойно поесть. Он ответил, что на весь город лишь один круглосуточный ресторан. Находится на первом этаже шикарного мотеля на объездной трассе.
Просто так, не ожидая ответа, я спросил у таксиста, почему все так плохо… Знаете, есть люди, которые в три-четыре часа ночи подваливают к закрытому ресторану и спрашивают у заспанного охранника:
- Почему все так плохо?
Можно только гадать какие благопристойные ответы у охранника на уме в этот момент… Но таксист ответил:
- Знаете, мало кто ночью гуляет по городу. И мало что работает.
- Почему?
- Потому что страшно…
Садясь в машину, где уже расположились наши жены, мы с Вадимом посмотрели друг другу в глаза. Мы поняли, что с нами происходило, и почему запретная тема вот-вот готова огласиться.
После пережитого мы почти забыли это чувство. Но несмотря на браваду, факт оставался фактом – нам было СТРАШНО. Наверное, так себя чувствуют люди, жившие в Припяти до аварии на АЭС, если бы сейчас им довелось вернуться в некогда родной город.
Мы уже ехали по объездной, а Юля все продолжала возмущаться. Но я-то знал подтекст. Ей тоже было страшно. В отличие от Вадима, мы с ней родились и выросли в этом городе.
Лера тоже была притихшей. Вопреки общеизвестному факту, Лера, хоть и блондинка с длинными волосами и необычно голубыми глазами, была очень интеллектуально развита. Когда-то мы вчетвером в Интернете проходили тест на IQ. У нее – сто восемьдесят пять. У меня – сто семьдесят… Ну а Юлю и Вадима мы обижать не будем, и я утаю какой у них IQ.
Лера всегда чувствовала настроение собеседника, была тактична, начитана, образована. Ну а иначе женился бы на ней ФСБшник? Единственным пороком блондинки у нее была любовь поболтать. Естественно Лера знала о том, что мы некогда пережили, и сейчас поняла, что что-то тревожное витает над нами.
Юля выдохлась, и в тишине мы ехали еще минут пять. Я выдохнул табачный дым и сказал, обращаясь ко всем:
- Всего неделя и мы уедем отсюда. Все будет хорошо.
Юля что-то буркнула в ответ. Но не важно. Последнее слово всегда должно оставаться за ней, как она считает.
А в этот момент Вадим пытался обогнать фуру. Но, когда ему это уже почти удалось, что-то пошло не так. Я не понял, что именно, просто какая-то сила швырнула меня вперед на лобовое стекло, а потом все поглотила тьма.