В издательстве Inspiria выходит роман «Возраст согласия» выпускницы Band, писательницы Елены Кречман. Как ей удалось переработать личные травмирующие переживания в художественный текст, она рассказала в интервью Band.
«В жизни Ксюши, главной героини романа, появляется Юра, который старше девушки на несколько десятков лет. Обернутся ли чувства истинной любовью или же так и останутся попыткой заместить фигурой Юры зияющую дыру на месте отца?», — говорит нам аннотация.
«Возраст согласия» сравнивают с «Моей тёмной Ванессой» и «Сезоном отравленных плодов»: автор поднимает схожие темы — непростое взросление и опыт травмирующих отношений. Всё это на фоне эпохи нулевых.
Елена Кречман поделилась собственным опытом, как работать с автофикшн-прозой и не уйти в оплакивание пережитого: посмотреть «со стороны» и переработать боль в художественный текст.
— Насколько я знаю, ты начала работать над идеей «Возраста согласия» ещё до учёбы в Band. Не было желания всё бросить и взяться за что-то новое? И как удавалось себя поддержать на этом пути?
— Технически «Возраст согласия» — моя вторая книга. Первый роман вошёл в лонг-лист «Электронной буквы» в 2020 году, но не был издан в бумаге.
Изначально я планировала писать на ту же тему: что-то, связанное с Индией, с чем-то мистическим. Но так как у издательств к первому роману не было интереса, я бросила эту затею.
Начала думать, что бы я могла написать на актуальную для меня тему. Так, чтобы это было интересно не только мне, как в случае с первой книгой, но и кому-то другому. Формально «Возраст согласия» — автофикшн. В тот период вышла «Моя тёмная Ванесса», что добавило мне мотивации. Я поняла, что тема актуальная и важная.
«Моя тёмная Ванесса» — дебютная работа Кейт Элизабет Расселл о романе ученицы и учителя. Писательница раскрывает, как легко манипулировать юной девушкой.
Идея настолько плотно вошла в меня, что я решила: буду писать, пока не напишу, не успокоюсь. Что-то в муках написала, отнесла знакомому редактору, он долго думал, а потом сказал, что это пока что не книга, а венок впечатлений.
Тогда я поняла, что мне нужна помощь на этом пути, и увидела курс Band «Как написать роман».
— Чем тебе помогла учёба на курсах писательского мастерства?
— У меня уже были какие-то представления о книге, но требовалась конкретная помощь редактора — некий план действий.
С самой первой лекции откровением было слышать реальный писательский опыт уже издающихся авторов: о том, как всё у них устроено. Каждый писатель добавлял свою ноту. Но главное — чёткие задания. Например, после первой лекции — сесть и расписать план книги, сеттинг.
Автофикшн — некая рамка, в которую ты «вставляешь» художественную составляющую. Ты многое выдумываешь, додумываешь, это не просто фиксация впечатлений, это литература. Денис Гуцко, которого я выбрала в редакторы, с самого начала давал полезные и ёмкие советы. Это была не формальность, а конкретная работа, как улучшить книгу.
А ещё полезным оказалось общение с однокурсниками. У меня сложилось впечатление, что на курс пришли уже состоявшиеся творческие личности, многие из которых либо уже издали свои книги, либо идут к этому. На самом деле, мощный потенциал. Это не просто графоманы, которые собрались и подбадривают друг друга: «Давай-давай». Например, мы выступали бета-ридерами друг для друга.
Раньше как будто бы вдалбливали: «Талант — это врождённое. Учиться не надо». Такого опыта в России нет — например, мы не знаем, что Достоевский или Толстой ходили на литературные курсы. Но сейчас совершенно точно можно сказать: авторам нужно учиться. Это экономит время и помогает стать увереннее в себе.
Если обобщить, на курсах ты получаешь разносторонний писательский опыт; обратную связь от редактора; и общаешься с такими же, как ты, писателями.
— Твоя книга выходит в издательстве Inspiria. Каково это — получить предложение о печати книги?
— Книга писалась кровью из глаз и слезами из сердца. Путь был долгий, тяжёлый. Мне говорили: «Пока недотягивает», «Непонятно, издадут—не издадут» и тому подобные фразы.
В итоге самостоятельно издаться у меня не получилось, у меня была литагент Катя Тихонова, которая пошла к конкретным редакторам.
Мою рукопись получила руководитель книжных проектов и отдела современной российской прозы издательства «Эксмо» Юлия Селиванова. Ей текст понравился, и в конце 2022 году я получила оффер. Но, к сожалению, чуть позже на фоне новых законов мне отказали в печати книги.
И поэтому, когда в сентябре 2023 года мне сообщили, что «Возраст согласия» издадут в Inspiria, у меня была реакция: «Не верю!».
— Твой роман сравнивают с тяжёлыми и травматичными произведениями — с книгами «Моя тёмная Ванесса», «Райский сад первой любви». На твой взгляд, как писателю подходить к таким сложным темам? Чтобы это была не психотерапия, а литература.
— Безусловно, нужна определённая готовность подходить к таким темам. Если пережил травму, но не готов о ней рассказывать, с разных сторон на это смотреть отстранённо, может быть, и не стоит.
Автор должен писать об этих событиях так, чтобы люди прочувствовали это, но при этом не просить сочувствия. Писатель, в этом смысле, как врач, который, когда видит раненого, не может себе позволить сильно сострадать: он берёт и режет. Так и я, как писательница, не имею права быть плакальщицей, когда пишу о серьёзных темах.
Книга о травме — не слёзная исповедь, а некий отстранённый взгляд. Чтобы люди, переживающие схожий опыт, понимали, что есть свет в окне. Что можно жить дальше.
— А как, на твой взгляд, найти собственный авторский стиль?
— Сейчас существует много разных книг на тему поиска стиля, и, наверное, самая главная (которую я, кстати, не читала) — «Кради как художник». Мне очень нравится название: на мой взгляд, это универсальный совет, актуальный во все времена.
Собственный стиль, как это парадоксально не звучит, рождается, когда мы «подглядываем» за другими. Разбираем, что цепляет в данном стиле, пробуем писать также, подражая, упражняясь.
Я поначалу любила длиннющие, можно сказать, бесконечные предложения. Казалось, это красиво. Постепенно начала упрощать свои тексты. Читала кого-то и думала: «Речь льётся, легко читается — хочу так же». Значит, нужно стараться, работать над собой.
Ван Гог начал рисовать в 27 лет. Для художника — поздно. Практика помогла совершенствоваться, и теперь его знают во всём мире. Конечно, не нужно доводить себя до исступления, как это случилось с ним, но тем не менее.
Писатель — это железная задница. Это редактура до крови из глаз. Так закаляется сталь — рождается авторский стиль. Есть, конечно, редкие люди, которым всё даётся легко и классно, прирождённый талант, но большинству из нас, конечно, нужно проходить этот путь.