В 1908 году в посёлке открылась первая в стране провинциальная смешанная (мальчики и девочки) гимназия - Красково-Малаховское средне-учебное заведение для детей обоего пола. В первые годы Советской власти школа была преобразована в Красково-Малаховскую опытно-показательную станцию, то есть стала экспериментальной школой Наркомпроса. Предлагаем Вашему вниманию воспоминания Т. Е. Жесько. Татьяна Ефимовна Жесько (Фомина) - малаховский библиотекарь, а позже - одна из основателей нашего музея.
Воспоминания старожила Малаховки Жесько Татьяны Ефимовны о школе. 1986 год
Я живу в Малаховке с 1923 года. В 1931 году окончила здесь же семилетку, далее училась в Москве. Образование у меня высшее.
Начала учиться в 1924 году в школе «Котик», которая была в те годы очень отдалённой и расположенной в густом, заросшем участке леса. Часть пути мы шли лесом. Перед школой, за оградой, находилась большая поляна-пустырь (теперь это всё застроено). Школа была очень хорошо оборудована, водопровод, водяное отопление. На 2 этаже, где мы учились, из каждого класса был выход на закрытую террасу, так что мы с ранней весны и осенью до холодов всё время проводили на «своей» террасе. С улицы школу совсем не было видно из-за густых елей, её окружавших. На участке была небольшая насыпная горка, где мы зимой катались на санках, сделанных самими в столярной мастерской. В подвальном этаже находились подсобные помещения, и там же мастерские. Там же была квартира одной из учительниц и жил сторож.
На 1 этаже – раздевалка, туалеты и, вероятно, учительская и пр. Училась я на Котике до 6 класса. Нашей учительницей до 5 класса была Нина Константиновна Рукавишникова – прекрасный педагог и сердечный человек. Мы все, кто остался в Малаховке, до самой её смерти поддерживали с ней связь. В начале 1 класса временно нас учила Агнесса Петровна – фамилию не помню. Другие классы вели Любовь Дмитриевна, которая жила в школе, и, кажется, Нина Аркадьевна.
Столовой в школе «Котик» не было, мы приносили завтраки с собой, а кроме того, уже классе в 4-м, бегали на большой перемене в булочную Гордеева за рогаликами, которые как раз к этому времени выпекались. Булочная была в здании, где теперь Поссовет, вход был с Южной улицы. Иногда в большую перемену (осенью) мы делали набеги на поле с турнепсом, который казался нам почему-то очень вкусным.
Состав ребят в школе был разнообразным по своей социальной принадлежности, от ребят из деревень Овражки и Пехорка до детей руководящих работников Управления ж/д. Но все мы чувствовали себя одинаково, совершенно не думая и не интересуясь, «кто есть кто».
С осени 1929, с 6 класса, я начала учиться в «школе над оврагом» –бывшей гимназии, окончила в 1931 году семилетку. Это был переломный год, когда перестала существовать 9-10-летка и лишь через год, в 1932 году, образовались так называемые первые советские десятилетки, одну из которых я окончила уже в Москве.
Классным руководителем у нас был (5 – 6 кл.) Сергей Андреевич Смирнов, который на всю жизнь привил любовь к литературе. Кроме того, он организовал кружок краеведения, мы очень активно в нём участвовали, много было собрано.
В 7 классе классным руководителем и преподавателем литературы был Яков Васильевич Васильев, но т.к. он в то же время был завучем, то наше учение шло почти самотёком, и никаких воспоминаний о его уроках не осталось.
В эти годы учителя у нас менялись очень часто, особенно не повезло с математикой. С 5 кл. математику вела Маргарита Ивановна Солоп – строгий и сильный учитель, но после её смерти сменилось несколько учителей, не оставивших нам ни памяти о себе, ни знаний.
Физику вёл все 3 класса Гавриил Евграфович Солоп – физику мы все знали прилично. Немецкий язык бессменно вела Вера Ниловна Бухарева, до сих пор помнятся небольшие немецкие стишки. Была она очень добродушная маленькая женщина, вечно спешащая и всех знающая.
Уроки черчения проводил Гамазейщиков, имя не помню [Иван Георгиевич - прим. сост.]; он сильно выпивал и часто дремал на уроках, мы же вовсю резвились.
Учительница химии была тяжелобольная, слабохарактерная женщина, на её уроках бог знает что творилось – химию мы абсолютно не знали, что дорого мне обошлось, когда начала учиться в Москве, в школе, где основным предметом была химия. Ни имени, ни фамилии «химички» не знаю.
Александра Александровна Вербицкая преподавала нам биологию. Это был хороший, спокойный педагог, я встречалась с ней до самой её смерти (в 70-хх гг.).
Обществоведение вёл совсем молодой человек, которого мы все запросто звали Коля. Кажется, он был комсоргом школы, правда, позднее комсоргом был старший брат моего соученика Морозов Володя.
Георгий Тимофеевич Макеев организовал прекрасный хор, с которым мы не только выступали в школе, по и ездили с шефскими концертами (Красково, Коренёво и др.).
В те годы (1929 – 31) мы очень много времени отдавали общественной работе, хотя были всего 13 – 14-летними подростками. Наш 7 «Г» был прикреплён к Поссовету, это означало, что нас в любое время могли снять с учёбы и направить на необходимую в данное время работу. То мы ходили из дома в дом и со всей тщательностью записывали количество печей – ведь дрова надо было завезти на склад, учитывая потребность жителей; то переписывали детей дошкольного возраста; то ездили куда-то в Люберцы в деревни выявлять недопоставленные государству продукты (в этих поездках с нами были или учителя, или старшеклассники); то мы срочно шли на силикатный завод разгружать вагоны с кирпичом и т.д. Кроме того, мы ездили в какие-то деревни далеко за Сосновку (читали, пели, плясали). Однажды еле оттуда уехали – очень плохо приняли. На субботники в Сортировочную, по разгрузке вагонов с лесом, ездили все классы. Каждую осень копали картошку, как мне кажется, в Пехорке. В школе было самоуправление – учком, но в него входили старшеклассники, так что много рассказать не могу кроме того, что выпускали стенгазету, где очень смело критиковали учителей.
Старшеклассники ставили довольно часто спектакли, выступала «Синяя блуза». Но нас, младших (6, 7 класс) не всегда пускали в зал, т.к. и без нас было очень тесно, зал бывал переполнен, хотя он был большим, с хорошей сценой.
В школе, в подвальном этаже находилась раздевалка, туалеты, все мастерские, хим. кабинет, медпункт, где работал совсем молодой Пётр Михайлович Леоненко. Там же размещалась очень хорошая библиотека, где мы с подругой перечитали множество книг, которые нам охотно давала библиотекарь, распознав в нас, тогда ещё подростках, любителей чтения. Именно поэтому она разрешала нам брать книги для взрослых - мы перечитали всего Томаса Манна, Гамсуна, Вестермана и многих, многих других, не считая русских классиков.
В школе были организованы лёгкие завтраки, обычно булочка и чай.
В году 29 – 30 весной в овраге располагался цыганский табор, объявлялся он совершенно неожиданно: приходим в школу – уже есть табор, значит, началась весна. Многие боялись спускаться в овраг сквозь густо заросшие склоны к этим непонятным, необычно шумным людям, но я и другие бегали посмотреть. Совершенно точно, что лошадей там не было, весь табор, палатки 2 – 3, как неожиданно появлялся, так же неожиданно исчезал, не оставив ничего, кроме следов костров и примятой травы. Почему там располагался табор, было непонятно, так как в те времена в овраге было сыро даже летом.
Забыла написать, что географию у нас преподавал Пётр Романович Абрамов – очень знающий, очень строгий и требовательный учитель. Географию мы все любили и знали. Пётр Романович до самой смерти жил в Малаховке, в доме около к/т «Союз». Я его знала хорошо. Кажется, на МЭЗе живёт его дочь.
Подготовила Дарья Давыдова по тексту Т. Е. Жесько (рукопись).
Другие публикации канала:
Марк Шагал и русская поэзия
Наши новые материалы. Из истории аптеки на Большом Коренёвском шоссе
Тамара Аурес. Воспоминания заядлой театралки
Ретро-ёлка. Игрушки из собрания нашего музея. Часть 2
Ретро-ёлка. Игрушки из собрания нашего музея. Часть 1