Неоднократно писали о трагичности взглядов Бунина, соединявшего любовь и смерть. Вот как он сам объяснял этот мотив:
«Неужели вы еще не знаете, что любовь и смерть связаны неразрывно? Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу, - а их, этих любовных катастроф, было немало в моей жизни, вернее, почти каждая моя любовь была катастрофой, - я был близок к самоубийству… Даже с Верой Николаевной… Ведь я был еще женат, и моя первая жена назло не желала со мною разводиться. Я боялся, что Вера Николаевна откажется… Но жизнь без неё я себе не представлял. Если бы она не решилась, отказала мне, я непременно…»
Значит, вовсе не исходно, не природно связывал писатель свет жизни и мрак небытия. А только в катастрофической ситуации. Многие рассказы Бунина содержат образ страшных, жестоких притеснителей женщины. Ими оказываются обманутые мужья, брошенные любовники. Финал всегда один – убийство изменившей: «Генрих», «Дубки», «Пароход «Саратов». В первых двух повествование сосредоточено на переживаниях героинь с их новыми возлюбленными, а затем вдруг акцент стремительно перемещается на оставленных «властителей». Бунин понимал муки ревности. В «Кавказе» муж, запугивающий, неотступно преследующий подозреваемую жену, не найдя её для расправы, разряжает в себя оба револьвера. Жить острой памятью о телесном обладании женщиной, принадлежащей теперь другому, он не смог. Физическая близость приносит счастье любящим и отравляет существование тем, кто пользуется ею насильственно, не менее, чем их жертвам.
Бунин пишет и о другом смертельном исходе, когда чистая страсть девушки сталкивается с душевной пустотой («Галя Ганская») или влюбленность юноши – с физическим отвращением к нему его избранницы («Зойка и Валерия»). Раздвоенность ощущений приводит несчастных к самоубийству. И происходит оно будто неожиданно, после долгих, обычно текущих, наполненными бытовыми подробностями дней, что нередко рассматривается как вмешательство «рока». На самом деле здесь передана мгновенная вспышка нестерпимой, несовместимой с жизнью, боли. Сюжетная «непредсказуемость» становится выражением острого душевного перелома.
И эти рассказы, добавив к ним ещё рассказ "Часовня" (там не знаем конкретную причину, подтолкнувшую героя на самоубийство, кроме того, что произошло это из-за любви), можно отнести ко второй тематической части.
С острым переживанием вопиющей несправедливости Бунин пишет об искажении, гибели природного дара любить. Как пустяк расценивает совращение юной Гали Ганской взрослый человек, талантливый художник. Из мести к отвергшему её мужчине, бездумно, эгоистично отдается Валерия Левицкому («Зойка и Валерия»). Пугает бунинский вариант историй о продажных женщинах, которые привычно и безропотно, даже не без удовлетворения исполняют обязанности своего унизительного ремесла («Мадрид», «Второй кофейник», «Сто рупий»). И уж совсем нечеловеческим обликом награждены те, кто, кроме плотско-вожделенных, животных инстинктов, ничего не испытывает («Баллада», «Стёпа», «Муза», Антигона», "Ночлег», «Барышня Клара»).
А эти рассказы я бы отнесла к третьей тематической группе.
