В 2020 году мы с вами столкнулись с такими, казалось, давно забытыми понятиями, как «карантин», «изоляция», «санитарный кордон» и тому подобными. Кажется, что вновь вернулись времена XVI-XIX веков. Давайте же заглянем вглубь времен и посмотрим, какие в России были эпидемии, как с ними боролись, какие наработки потом оставались, как работал вообще механизм борьбы с эпидемиями? И может быть что-то стоит почерпнуть из прошлого?
И первое, что мы можем отметить, эпидемии в России происходили с незапамятных времен. Так, еще Лаврентьевская летопись пишет об эпидемии 1092 года (здесь и далее язык летописей адоптирован): «Предивное чудо представлялось в Полоцке. Ночью слышался топот, бесы, точно люди, стеная, рыскали по улице. Если кто выходил из дома, желая увидеть, тотчас был невидимо уязвляем бесами ракою и от этого умирал, и никто не осмеливался выходить из дому. Затем бесы начали днем появляться на конях, а не было их видно самих, видны были только коней их копыта. И так они ранили людей в Полоцке и его области. Поэтому люди и говорили, что это навьи бьют полочан».
Сейчас ученые предполагают, что это было отравление спорыньей, отсюда такие видения. Далее эта напасть перекинулась на Киев, где с февраля по ноябрь от болезни умерло 7 тысяч человек.
В 1128 году несчастье произошло уже в Новгородской земле, там был голод, который вызвал болезни, скорее всего тиф, люди гибли прямо в домах, «от смрада нельзя было выйти». И новгородские бояре в качестве хоть какой-то борьбы с эпидемией решили «нанять особых людей, чтобы возить мертвецов из города». Это можно считать первой мерой в России для противодействия распространения эпидемии. Вообще болезни и эпидемии повторялись с завидной регулярностью – 1158 год, 1162-й, 1187-й, 1229-й, 1230-й, и так далее.
Меры в то время были совершенно неприхотливы, и заключались максимум – в вывозе трупов из города. Понятно, что население воспринимало несчастья как божью кару и молилось, либо бежало из мест, пораженных эпидемией. Однако инфекционные болезни собирали обильную жатву, так, в Смоленске в 1230-1232 годах умерло от неизвестной болезни (скорее всего от тифа или чумы) 32 тысячи человек.
Однако настоящее испытание и первые упорядоченные меры по борьбе с заболеваниями произошли конечно же во времена «Черной Смерти», пандемии чумы 1346-1353 годов. Чума пришла в Европу из Крыма, в тот момент татары осаждали Кафу, и среди татар появилась неизвестная эпидемия, выкашивавшая их ряды. И тогда, по свидетельству Габриеля де Мюсси, хан Джанибек не нашел ничего лучше, чем закидывать трупы за стены осажденного города. В результате войско хана, начавшее в буквальном смысле слова вымирать, отступило от города, а генуэзцы, сидевшие в Кафе, покинули город, и вернулись в Италию. Инкубационный период чумы может длиться до 37 дней, и судя по всему во время Черной Смерти была пандемия легочной чумы, а не бубонной, то есть инфекция передавалась воздушно-капельным путем. В результате в 1347 году чума ударила по Италии, а далее перекинулась на страны Европы. Воскресенская летопись сообщает, что в 1346 году «бысть мор силен на бессермены, и на татары, и на ормены, и на обезы, и на жиды, и на фрязы, и на черкасы, и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребати».
И именно во время этой пандемии была применена новая мера, доселе в Европе не применявшаяся. Венеция в 1347 году ввела карантинную стоянку для судов, пребывающих из регионов, пораженных чумой. Слово карантин переводится просто – «сорок дней». То есть судно, прибывшее в Венецию, должно пробыть на специальной стоянке 40 дней, дабы венецианцы убедились, что на корабле нет зараженных чумой. С учетом того, что инкубационный период у легочной формы чумы длится не более 37дней – мера более чем полезная, позволяющая с высокой степенью вероятности выявить заболевших.
Сами ли венецианцы додумались до этой идеи, или почерпнули у кого-то – споры идут до сих пор. Вполне возможно, они творчески переработали опыт евреев, либо вычитали подобную меру и древнеримского врача Галлена, который рекомендовал так бороться с чумой.
В республике Рагуза (Дубровник) организовали «третин», то есть корабли должны были отстаиваться перед входом в порт 30 дней.
В Россию чума пришла в 1351 году. Первой жертвой болезни стал Псков. Новгородская летопись: «Того же лета бысть мор зол в граде Пскове и по селам, смерти належащи многи; мроша бо люди, мужи и жены, старый и младыи, и дети, и попове, и чернци и черници». В городе началась паника. Жители обратились к новгородскому архиепископу Василию спасти их, отслужив молебен в Пскове и благословив горожан. Василий прибыл в Псков, отслужил молебен, но заразился и по дороге домой скончался. В Новгороде большая толпа пришла на прощание с Василием, и естественно теперь уже эпидемия чумы началась и в Новгороде.
Поскольку ни мер гигиены, ни мер карантина не соблюдалось, мор распространялся со страшной скоростью. Не зная, что делать, псковитяне и новгородцы решили, что это так их наказывает Бог, и организовали охоту на ведьм. Они провели несколько аутодафе обвиненных в черной магии горожанок. Однако это, как ни странно, не помогло.
В 1352 году чума добралась до Киева, Смоленска, Чернигова, в 1353-м от чумы умер московский князь Симеон Гордый.
Осложнялось все тем, что по России ударило сразу два штамма чумы – и легочный, и бубонный. С небольшими перерывами чума терзала Русь до 1364 года. Количество жертв неизвестно, но явно, что их было очень много, так, только в Москве и окрестностях умирало от 70 до 150 человек в день.
В 1387 году чума буквально убила Смоленск – в живых осталось только 5 человек. Летопись беспристрастно свидетельствует: «Только выидоша из города пять человек, да город затвориша».
Из многочисленных эпидемий чумы были сделаны определенные выводы. Во-первых, стало понятно, что чума – это «прилипчивая» (заразная) болезнь, и что человек, контактировавший с больным, или взявший его вещи, чаще всего умирает.
Поэтому вещи умерших чаще всего сжигали на костре. Кстати, костры стали первой пробой пера в качестве противоэпидемиологических мероприятий. На пути движения заразы разводились гигантские огни, поскольку бытовало мнение, что огонь убивает носящуюся в воздухе инфекцию. Костры на тот момент не были заставами или кордонами, их задачей как раз было просто «очистить воздух» от возможной заразы.
Понятно, что мера эта хоть и была в определенной степени логичная, но все же неэффективная и ошибочная. В одном она только помогала – человек, видевший костры, понимал, что началась эпидемия, и в эту местность двигаться не стоит.
Второй мерой, так же неэффективной, стала охота на ведьм. Если в Европе в чуме обвинили евреев и начались масштабные еврейские погромы, то на Руси евреев было мало, соответственно погромы не имели бы молодецкого размаха. Поэтому на Русской равнине в море стали виноваты ведьмы, колдуны, и… татары.
Пожалуй еще одной мерой, появившейся, правда, чуть позже, в XV-XVI веке, и оказавшейся эффективной в профилактике болезней (в том числе и инфекционных), стало большое распространение бань. В банях мылись с мылом («от мытия мыльного тело чистое живет»), кроме того – после бани обязательно одевали чистое белье: «чистое мытие и частое переменение платия вшам множиться не дает».
В 1581 году была открыта первая царская аптека, а с 1672 года аптечная отрасль была монополизирована государством. И примерно в это же время (1550-70-е годы) во время эпидемий в России появились первые карантины. Так, во время эпидемии оспы в Пскове на заставах стояли сторожа, чтоб «стерещи от мору», летопись сообщает, что самовольно обходивших заставы нещадно били батогами, чтоб другим неповадно было. В пораженных мором городах устраивались и внутренние карантины, дома, где была эпидемия, опечатывали, и «улицу заперети с обеих концов». Священникам теперь запрещалось посещать и отпевать больных. Единственное, что можно поставить в укор власти – то что не отменялись крестные ходы и молебны, которые позволяли заразе распространяться с большой быстротою.
Таким образом, бани, улучшившееся медицинское обслуживание и карантины сыграли заметную роль в борьбе с эпидемиями, однако явно недостаточную.
Нередко из городов и местностей, пораженных болезнью, народ часто в ужасе бежал, но попадал из огня да в полымя, причем в прямом смысле слова – «а которые люди побегаша из града тех беглецов хватать и жечь». Жгли их не из-за нарушения, а как потенциальных источников и переносчиков заразы.
Особняком стоит великий мор начала XVII века. С 1601 по 1603 год на Руси был ужасный голод, вызванный извержением перуанского вулкана Вайна Путина. Массы вулканических выбросов проследовали на северо-запад, накрыли собой Китай, Сибирь, Россию, Польшу и Литву. Небо стало менее проницаемым для солнечных лучей, где-то прошли сернокислые дожди, температура упала на 1-2 градуса по Цельсию.
И в результате возник природный катаклизм, который для России оказался ужасным по своим последствиям. Как писал хронист: «Бысть же глад великай. Прежде были дожди великие, во все лето. Всякому сеемому хлебу не удалось достичь зрелости. В день же Успения Пресвятой Богородицы (конец августа) к хлебу, который еще был зелен и к полности не пришел, упал мороз великий, и замерзло всякое хлебное, и все погибе».
Природная аномалия наложилась на неправильные действия русского правительства – Борис Годунов вместо секвестирования и учета всех хлебных запасов решило раздавать голодающим деньги. Естественно, проблемы голода это не решило, а только вызвало большую инфляцию. Цены на хлеб подскочили в 4 раза, а после неурожая 1602 года государство вообще начало разваливаться. В том же 1602 году лиха добавила еще эпидемия чумы. Только в Москве погибло 127 тысяч жителей.
Умерших, дабы как-то остановить заразу, хоронили без отпеваний в «убогих домах» (братских могилах), однако эпидемия прошла лишь с наступлением холодов.
Тиф сыпной и брюшной, чума, оспа, сибирская язва – вот лишь не полный список болезней охватывавший Московское царство в XVII веке. Если же сюда добавить цингу и регулярные недороды, вызывавшие голод – вообще непонятно, как люди выживали.
Конечно же, такое большое количество болезней и эпидемий должно было отразиться на медицинской службе, которая к концу XVIII века имела большой набор мер для борьбы с болезнями. Однако меры эти конечно же были недостаточными, а власти на местах часто допускали ошибки и проявляли полную некомпетентность. Давайте попробуем разобрать меры правительства на примере чумы 1654 года.
Итак, чума, начавшаяся в Астрахани, в конце июня 1654 года попала в Москву. В июле люди начали умирать с пугающей регулярностью, и 24 июля патриарх Никон и царица покинули Москву (царь Алексей Михайлович находился при действующей армии), и оставили в столице своих наместников – князей Пронского и братьев Хилковых. В августе началось лавинообразное увеличение больных. А дальше произошло повальное бегство из Москвы стрелецких полков, при этом ни Пронский, ни Хилковы не смогли этому помешать. Более того, Пронский в начале августа дал официальное разрешение москвичам и жителям слобод покинуть город и переселиться в окрестности. Пронский умер от чумы 11 сентября, Федор Андреевич Хилков – по одним данным 12 сентября, по другим – просто лежал при смерти, и умер позже, в 1657 году. В один час Москва лишилась и управления, и войск, и начальства. Даже арестантов сторожить было некому.
В городе начались грабежи и разбои: «А воровство де на Москве объявилась. В Белом городе разграбили Филонов двор Оничкова, да Алексеев двор Луговского, да за городом разграбили Осипов двор Костяева, иные выморочные пустые дворы многие грабят, а воров унять некому. Да по вашему государеву указу для малолюдства велели запереть ворота, а у тех ворот стрельцов поставить некого, стоят без перемены 3 или 4 человека и те больны».
По оценкам Павла Аллепского от эпидемии умерло до 300-350 тысяч человек, «Москва, прежде битком набитая народом, сделалась безлюдною. Собаки и свиньи пожирали мертвых и бесились, поэтому никто не осмеливался ходить в одиночку, ибо если одолевают одинокого прохожего, то загрызают его до смерти».
Все приказы на Москве были закрыты, дьяки и подьячие разбежались, ворота были открыты настежь за отсутствием сторожей и стрельцов, в Москве остались лишь те, кто не мог бежать.
А теперь вернемся в начало августа и вспомним разрешение Пронского жителям покидать Москву. 10 августа эпидемия чумы началась в Звенигороде, 15-го – в Калуге, Тула и Торжок запылали еще раньше, 26 августа развели карантинные костры Ржев и Суздаль, 5 сентября – Дедилов и Малоярославец.
К октябрю эпидемия охватила местности, которые позже стали Тверской, Рязанской, Нижегородской, Владимирской, Тульской, Тамбовской, Орловской, Черниговоской, Ярославской губерниями. А все из-за глупейшего разрешения в попытке умаслить стрельцов покидать Москву. Кстати, именно бежавшие стрельцы и стали переносчиками болезни в регионы.
Внутри Москвы не были проведены решительные карантинные мероприятия, не закрывались церкви, не разгонялись скопления людей. Зная и чуме в Астрахани и Смоленске, на заставах прибывшие оттуда не проходили ни санитарного осмотра ни карантинного задержания.
С началом чумы патриарх и царица просто бежали из столицы, назначенные ими князья допустили все возможные ошибки в борьбе с эпидемией, и допустили ее распространение на почти всю европейскую часть России. Вымерли почти все села в радиусе 700 верст от столицы. Чума свирепствовала с августа до конца декабря.
Главными выгодоприобретателями оказались выжившие священники, которые «приобрели огромные богатства, ибо, не успевая отпевать всех поодиночке, отпевали многих за раз, и брали за это сколько хотели. Обедня доходила до трех рублей и больше, да и за эту цену их не всегда можно было иметь».
За время чумы 1654-55 годов Россия потеряла по разным данным до половины населения. Система кордонов не сработала, а противопоставить эпидемии жители могли лишь крестные ходы, молебны да «святую воду».
Чума 1654 года настолько напугала Москву, что в 1665-м, узнав, что в Лондоне вспыхнула эпидемия «черной смерти», Россия прервала все торговые отношения с Англией, а архангельская гавань была закрыта. В 1684 году в Москве отказались принимать посла от запорожцев, а в 1692-м – представителя от Донских казаков. Основание простое – ехали через «моровые» земли.
Вообще, к концу XVII века русские научились эффективно сдерживать распространение эпидемий, однако все еще не умели их лечить. При этом врачи и лекари вполне отличали корь от оспы, чуму от тифа, и т.д., но действенных мер лечения и профилактики не было. Справедливости ради, не было их и у врачей Западной Европы. Кроме того, система кордонов и карантинных мероприятий наносила большой вред торговле, а так же вызывала голод.
Первые санитарные предприятия, призванные улучшить санитарную обстановку в городах, ввел Петр I, приказав, дабы «навозу и мертвечины, и всякого помету нигде по городам не метали». Чтобы было понятно, до этого указа Петра даже в Москве «падаль и нечистоты сваливались тут же, подле домов», а «воды Яузы и речек, в нее впадавших, озер, болот и скопление нечистот от заведений и свозу заражали воздух». Кроме того, Петр приказал мостить улицы в главных городах, что помогало как логистике, так и санитарной обстановке в городе, ибо меньше разносилась грязь.
Петр Великий жег глаголом, когда боролся за гигиену и санитарную обстановку:. Инструкция от 10 декабря 1722 года среди всего прочего требовал: «Понеже многой помет и мертвечина валяется по улицам, того ради каждому жителю против своего двора, такожде в рядах и в рынках и в прочих местах велеть иметь чистоту, и сор чистить и возить за город и за слободы, в поля и ямы, и в бояраки, которые от жилых мест были б в отдалении, кому куда податнее, и о том в публикациях показать места; а на реках на Неглинной и Яузе никакого помету и сору бросать не велеть и того смотреть накрепко, и чтоб на улицах никакого помету и мертвечины не было,и не валялось, для чего каждому жителю против своего двора по утрам рано, покамест люди по улицам не будут ходить, или ввечеру, когда люди не будут ездить и ходить, с мостов всякой сор приказать счищать, и каменье, которое из своего места выломится, починивать, дабы по улицам отнюдь никакого сору не было, и мосты были починены. А ежели кто против своего двора и в прочих местах, где надлежит, чистоты иметь, и мостов починивать не будет, а надзиратель той улицы по утру то усмотрит, и за то на тех жителях имать штраф с двороваго места, коликое число будет в ширину его двора сажень, с каждой сажани по 2 деньги, и записывать оныя в приход. А ежели кто впредь будет на реки всякой сор и помет, какого б звания ни был, возить и метать и с тем пометом пойманы будут, и за то чинить наказание, бить батоги».
Вообще борьба за чистоту и гигиену, хоть и велась в русском народе с переменным успехом, стала новым этапом в сражении с болезнями и эпидемиями. В 1742 году в Петербурге приказывалось замостить улицы и ежедневно вычищать их от сора. При это сор не должен был сметаться в Неву, а вывозиться за город. Наконец в 1782 году Екатерина II в «Указе благочиния» создала стройную систему, которой должны были придерживаться губернские и уездные города. Приставы, квартальные надзиратели и квартальные поручики следили не только за порядком в городе, но и за чистотой, а так же за санитарным состоянием рынков и продовольственных складов.
К этому времени система борьбы с эпидемиями выглядела следующим образом: пораженные болезнями города или местности изолировались заставами и кордонами; по возможности население выводилось из зараженных мест; были созданы медицинские кордоны на путях возможного распространения инфекций, появились «пограничные доктора» и «пограничные лекари». Производилась дезинфекция строений и одежды, больше частью уксусом и окуриванием дымом можжевельника или ели. А в 1800 году впервые в России появились прообразы докторов-эпидемиологов.
Надо сказать, что эти усилия оказались не напрасными. Еще во время чумы в Прибалтике в 1711 году, где шли активные военные действия, русская армия потеряла от моровой язвы сравнительно немного – примерно четверть численности (7-10 тысяч человек). Для сравнения – в осажденной Риге из 15-тысячного гарнизона к концу осады осталось в живых 250 человек. В Ревеле умерло 9/10 населения. В самом Стокгольме – 21 тысяча человек, в Копенгагене – 20 тысяч. Такие сравнительно небольшие потери (пусть не пугает это слово читателя, поскольку ранее при подобных обстоятельствах русские теряли до половины, а то и до двух третей армии) вызваны грамотными распоряжениями Петра, который передислоцировал войска, чтобы одна дивизия отстояла от второй за несколько километров, а каждый полк отстоял от другого за версту. В армию были срочно затребованы большое количество лекарей и медикаментов, а от России войска были ограждены санитарными кордонами и заставами.
В 1770 году в России началась новая эпидемия чумы, занесенная из Польши. В Киеве всего за два месяца погибло 6000 человек из 20000. Весь магистрат бежал из города, Киев остался без управления. Порядок навел прибывший из Петербурга майор Шипов. Он прибыл в киев в октябре, сразу же ввел строжайший карантин, оцепил караулами зараженные селения, дома с заразой просто сжег. У лиц, приезжавших из Польши и Турции отбирались все товары и одежда, и сжигались, все путешественники выдерживали строгий сорокадневный карантин в пригородах Киева. К ноябрю эпидемия резка сошла на убыль, а декабре просто исчезла.
Как раз в это время чума появилась в Москве. В феврале 1771 года она затихла, но вновь появилась в марте, а в июне последовал ее взрывной рост – с 35 человек в день до 70, всего за июнь умерло 994 человека. В июле стало умирать по 100 человек в день, при этом большинство врачей города страшились назвать чуму чумой, и поэтому карантинные предписания не применялись или спускались на тормозах. В августе количество больных достигало 400-500 в день. 6 сентября в Москве был создан первый «санэпидотряд» - его задачей было смотреть, не выбрасывает ли кто-нибудь из окон больных или умерших, и очищать от них город.
Меж тем эпидемия только росла, за сентябрь умерло 19760 человек, а 15 сентября охваченный паникой губернатор Москвы генерал-фельдмаршал Салтыков бежал из города. За главного остался генерал-прокурор Еропкин. В тот же день в Москве начался Чумной бунт – толпа разгромила Чудов монастырь, убила московского архиепископа Амвросия, были разгромлены два карантинных дома, а содержащиеся там люди отпущены. Кремль, где засел Еропкин, был осажен, и прокурору пришлось отбиваться с помощью пушек.
Чтобы решить сложную ситуацию, 26 сентября в Москву прибыл Григорий Орлов, доктор Орреус и штаб-лекарь Тодде. Так же в бывшую столицу послали часть гвардейских полков. К этому времени в Москве от чумы умирали до 1000 человек в день. На первом же своем совете граф Орлов задал самые простые вопросы, исходя из которых можно было бы выстроить стратегию по борьбе с чумой.
1) Каким образом здешняя болезнь распространяется?
2) Какие признаки заражения имеют люди?
3) Имеет ли болезнь какие-то этапы?
4) Какие лекарства являются действенными?
5) Какие правила вообще больные должны соблюдать, чтобы выздороветь?
6) Есть ли какие-то средства, чтобы вообще покончить с этой заразой раз и навсегда?
Как видим, Орлов исходил из нормальной человеческой логики, и за этот список ему можно просто поаплодировать.
Так же интересны были ответы врачей, особенно по поводу того, как не заразиться чумой. Лекари Померанский и Самойлович, а так же доктор Зыбелин: чистота в домах, омовение тела водой и уксусом, «рубашки, окунув в уксусе, носить и слюну часто сплевывать». Доктор Шафонский: сжечь все, что больной с начала заразы при себе имел, а сам дом несколько недель проветривать и окуривать можжевельником.
На вопрос – как лечить? – врачи выдали следующий комплекс мер:
1) На самом первом этапе дать пациенту пропотеть, дав ему горячую воду с уксусом и клюквенным соком на тощий желудок. Закутать на долгое время.
2) Если появилась рвота – усилить ее, заставив выпить постного масла с теплую водою.
3) Если несмотря на это пациенту не полегчает – «привязать к голове больного ржаного хлеба с кислым уксусом или квасом», и пить холодную воду с уксусом или клюквенным соком.
4) При появлении бубонов – стараться, что быстрее прорвались, для этого накладывать на них смесь из печеного лука, хлебных крошек и патоки.
5) Когда прорвутся – прикладывать к этим местам хлебную лепешку.
6) Так же стоило прикладывать чистый деготь с калачом, и обрабатывать поверхность вокруг патокой. Вместо дегтя можно так же употреблять творог или толченый чеснок.
Под этим лечением подписались по настоянию Орлова 24 врача, то есть теперь, имея эту бумагу, князь мог размножить ее и спустить порядок рекомендованного лечения по всем госпиталям и лазаретам. Что они сделал, конечно же.
В тот же день Орлов провел еще одни консультации:
1) Достаточно ли существующих карантинов?
2) Достаточно ли больниц и госпиталей?
3) Правильно ли они устроены, или надо что-то поменять?
Все врачи единогласно высказались об увеличении числа карантинов и больниц.
По результатам было создано две комиссии – «Комиссия по предохранению и врачеванию от моровой заразительной язвы» и «Комиссия исполнительная». Как следует из названия – на первой комиссии лежал весь комплекс санитарных, медицинских и профилактических мер для борьбы с эпидемией, а вторая взяла на себя функции администрации и суда.
Прежде всего занялись просвещением. На каждом углу висели листки, где писалось: «яд оныя не находится в воздухе, а единственно от прикосновения и сообщения заражает. Надобно беречься всякого прикосновения и сообщения с зараженными больными и мертвыми людьми, их вещами». Кроме того, доктором Орреусом была выпущена памятка для врачей «Краткое уведомление, каким образом познавать моровую язву, так же врачевать и предохранять от оной».
Поскольку заболевшие люди скрывались, Орлов пошел на хитрость: он объявил, что вылечившиеся, выходя из больниц и карантинных домов, получат новую одежду и денежное пособие, женатые – по 10 рублей, холостые по 5. Узнав об этом, народ просто побежал в больницы, и в краткий период была проведена проверка почти всех жителей города на предмет заражения чумой. Были созданы продовольственные склады и оказывалась материальная помощь малоимущим.
Резюмируем: Орлов, в кратчайшие сроки нашел административные и медицинские способы борьбы с заразой, провел проверку населения, и уже к 31 октября, всего за месяц, чума отступила. 15 ноября граф вернулся в Петербург где был встречен триумфом.
Мы подробно остановились на мерах графа Орлова, чтобы дать читателю возможность сравнить их с чумой в Москве 1654 года. Как видно, за сто с небольшим лет мало что изменилось, и не будь Орлова – катастрофа была бы неминуема. Тем не менее, можно отметить, что центральная власть показала большой набор как административных, так и медицинских мер, которые позволяли сначала остановить, а потом и прекратить эпидемию. И эти меры применялись с решительностью и без раздумий.
В январе 1772 года чума в Москве исчезла совсем. Остро встал вопрос дезинфекции, особенно одежды. Врачи предложили обрабатывать их «курительным порошком», в состав которого входили сера, ладан, можжевельник и селитра. Доказывая, что одежда после этого безопасна доктор Самойлович сначала окуренную одежду одел на себя, а потом на семерых, присужденных к казни преступников. Естественно, все не заболели и остались живы.
Для окуривания домов и мануфактур была создана компания «частных курильщиков». Каждый курильщик получал жалования по 15 рублей в месяц и 6 рублей порционных. Под началом курильщика находились 9 рабочих, получавших 5 рублей в месяц, а так же некоторое количество каторжан, чья зарплата составляла 5 копеек в день кормовых. Было высчитано, что в Москве имелось примерно 7000 зараженных домов, дезинфекция их проводилась одновременно, не исключая купеческие амбары и даже церкви.
Чума обошлась Москве в 60-70 тысяч умерших из 300-тысячного населения города.
Говоря о царствовании Екатерины II, стоит поговорить еще и о борьбе с оспой. В1768 году из Англии был вызван врач Димсдаль, который сделал прививку от оспы сначала наследнику престола Павлу Петровичу, а к 1780 году было привито от оспы 20090 человек, причем это далеко не только дворяне, но и крестьяне, и инородцы (например, буряты, которые от эпидемий оспы сильно страдали).
И все же главной проблемой в борьбе с эпидемиями было плохое санитарное состояние городов России. Сенатор Лихачев писал: «Самым большим злом было во всех поселениях Поволжья и особенно в городах отсутствие надлежащей организации удаления нечистот, хозяйственных и других отбросов, которые вывозятся из селений не более десятой части. Вследствие этого население буквально тонет в собственных нечистотах, отравляя ими воздух, безжалостно загрязняя городскую почву и воды, или более-менее открыто спускает их в Волгу и ее притоки». Водопровод был только в одном городе- Санкт-Петербурге, да и там поступающая в водопровод вода обычно не очищалась. Гамалея отмечал: «Испражнения столицы России, Петербурга, изливаются в протекающие по городу реки и каналы, а из них в Неву, откуда водопроводные трубы доставляют воду для снабжения населения. Неудивительно, что каждый приезжий в Петербург заболевал кишечной инфекцией, а нередко и брюшным тифом». Понятно, что новая напасть – холера – пришла именно с этой стороны. До конца царствования Николая I в России произошло шесть крупных эпидемий холеры – в 1823 году, 1829-м, 1830-м, 1837-м, 1847-м и 1852 году.
К тому же оказалось, что старые испытанные способы – карантин, санитарный кордон, отделение здоровых от больных – особо при холере не работают. Резолюция императора Николая I 23 августа 1830 года: «Я уже прежде заметил, что вовсе не принимать карантинных мер я не могу согласиться: ибо нет никакого сомнения, что болезнь сия сообщается через зараженный воздух; поэтому пропуск больных людей или имеющих в себе зародыш сей болезни, хотя еще не открывшейся в нем, опасен не чрез соприкосновение к нему, но чрез дыхание при разговорах... Стало, оцеплять зараженные места или прекращать с ними сообщение необходимо...». Однако совершенно другой тип возбудителя и эпидемии сделал бесполезными старые меры. Поэтому первая пандемия (1826-1837 годы), обошедшаяся России в почти 300 тысяч жизней, вообще не получила противодействия со стороны врачей. Вернее их меры были нерезультативными, да и сами врачи гибли в большом количестве. Однако первая эпидемия дала массу наработок, которые попытались реализовать во время второй пандемии (1846-1862 годы). Тем не менее, вторая пандемия была самой тяжелой, от холеры умерло более миллиона человек.
Современник тех далеких событий описывал симптомы недуга и способы его лечения следующим образом: «Болезнь начинается головокружением, потом делается сильная рвота и понос, кровь обращается в воду, человек истлевает и умирает в короткое время. Болезнь, как сказывают, не сообщается прикосновением, но в поветрии. При самом начале можно избавиться от оной одним скорым кровопусканием; действие ее уменьшается разными предохранительными средствами».
Первый вывод, сделанный русским правительством – карантин от холеры не помогает. Главное тут - отделить больных от здоровых и иметь под рукой необходимые медикаменты, поскольку болезнь развивается стремительно.
Первую связь между водой и распространением холеры обнаружил британский медик Джон Сноу в 1854 году. В своих опытах на Брод-стрит Сноу убедительно доказал, что холера распространяется по местности вместе с водой.
И в этом смысле предпринимавшиеся русскими попытки обеззаразить воду во время пандемии 1826-1837 годов вызывают уважение. В воду добавляли хлорную известь, которая эффективно обеззараживала поверхность. Проблема была только в том, что так можно было обеззаразить колодец или небольшое озеро, а вот проточную воду – реку, ручей и т.п. – нельзя.
В 1866 году немецкий медик Макс Петтенкофер высказал предположение, что микроб холеры распространяется с помощью почвенных вод. Ну а в 1880-х было найдено самое действенное средство в борьбе с этой болезнью – это система водопровода, где вода, поступавшая из рек, предварительно в отстойниках обеззараживалась хлором или соляной кислотой. После этого эпидемии резко пошли на убыль.
В заключение мы можем сказать, что борьба с эпидемиями и болезнями имеет несколько ипостасей, из которых по степени важности самое главное – это соблюдение гигиены и чистоты. Как ни странно, даже инфекционная болезнь не любит этих мер и часто пасует перед ними. Чистое помещение, выстиранная одежда, вымытые тело и волосы, продезинфицированные руки не дают возможности болезни зацепиться за человека.
Вторым действенным способом является отделение больных от здоровых, это служит локализации болезни, ее затуханию.
И лишь на третьем месте стоят карантины и санитарные кордоны, поскольку они помогают запереть болезнь в границах какой-то местности, не дать ей распространиться дальше. Хотя, как мы видели из приведенных примеров, это не всегда работает, как в случае с холерой.
Волшебные вакцины и прививки играют роль лишь при профилактике заболеваний, как видно из случая с оспой, однако саму эпидемию они остановить не могут.