Рядом с перевалом Кукисвум (центральный вход в Хибины), на высокой скале хребта Поачвумчорр находится геоглиф "Кошка Куйвы"
Геоглиф находится в окружении большого количества других геоглифов. Долина Наска отдыхает по плотности и количеству рисунков, кто-то даже лицо человека разглядел ...
На самом деле многое зависит от погоды. В разное время видно разное количество изображений. Лучше всего, конечно рассматривать скалу в живую. Можно даже назвать это скалой геоглифов.
Почему это Кошка Куйвы и кто такой Куйва?
Как известно на Кольском полуострове жили самые сильные шаманы, причём их делили на белых и чёрных. Возможно один из белых шаманов стал прообразом Деда Мороза. Ведь Кольский полуостров как раз находится на расстоянии тридевять земель от Новгорода, да ещё и дорога проходит через Карелию с её Калевалой лешими и Кикиморами ..
Так вот племена населявшие тогда просторы Кольского полуострова решило поработить другое племя. Но не всё шло гладко и тогда призвали они своего шамана. Дело пошло лучше, но как известно Гиперборейские шаманы владели чуть-ли не ядерными технологиями.
Ну и сошлись в битве два шамана в соседних Ловозёрских тундрах. Местный победил, а вот иноземца размазало по скале, до сих пор пятно видно.
А Кошку унесло в Хибины и впечатало в другую скалу.
Что за Кошка? - спросит внимательный читатель. Откуда взялась?
Так вот ... Когда первые исследователи пришли в Заполярные земли, то они увидели что вместо охотничьих собак местные охотники используют рысей. Есть рисунки сделанные во время этих экспедиций, на которых люди с луками охотятся на оленей в сопровождении кошачьих с кисточками на ушах. Посмотреть можно в краеведческом музее в Апатитах
Свою версию рассказала Александру Ферсману саами Аннушка которая жила около Малого Вудъявра. И академик записал это в своей книге "Воспоминание о камне" ещё в начале 1920-х годов. В книге рассказано о происхождении некоторых названий, в том числе минераллов, таких как Саамская Кровь.
Мой отряд ушел далеко на восток, в низовья Тульи, там готовят нам переправу в Ловозерские тундры, чинят карбас, собирают сведения у Петра Галкина, поджидают погоду. Я спешу один догнать отряд, дорога до Кунъявра хорошо знакома, а там, на берегу Малого озера, я должен встретить нашу старую знакомую - саами Аннушку - и с ней пойти дальше через перевал Лявайока на реку Тулью. Солнце начинает безжалостно пригревать, какая-то усталость гнетет все тело, - очевидно простудился в дороге, - мешок за плечами тянет к земле, а десять-пятнадцать километров пути кажутся целой сотней…
… Вот она и река, вот и челнок, а на том берегу стоит сама Аннушка, машет руками и готовится к переправе.
- Заждалась я второй день, уж чего случилось? - затараторила она, поворачивая ловким движением челн к левому берегу реки.
- Я, видишь, немного заболел дорогой, пойдем скорее в вежу и попьем горячего чаю.
Мы пошли нарядным сосновым леском к знакомому месту лопарской вежи, вернее шалаша-куваксы - из жердей, - перекрытого старыми, рваными мешками и чем-то, что было раньше брезентом. Снизу от ветра шалаш был защищен ветками елки и обложен мхом, посредине горел огонь, застилавший своим дымом верх вежи и медленно выходивший через отверстие наверху.
Меня сильно знобило, и я лег у огня, поджидая кипяток. Вечерело, но вечера и ночи были еще светлые, северные, полярные, только отдельные яркие звезды загорались на востоке, чтобы скоро погаснуть в лучах утренней зари.
- Вот, попей чайку и закуси рыбкой, что я тебе на палочке по-лопски зажарила, а потом, пока не заснешь, я тебе буду рассказывать наши лопские сказки.
- Ну, ладно, только подложи огня, а то холодно.
- А ты закройся оленьей шкурой, - сказала она, бросив мне на ноги старую шкуру.
-«Так вот слушай. Это было давно-давно, когда меня еще не было, не было и Василия Васильевича, что пасет оленей на Малом озере; не было и старика Архипова на Монче-губе; очень давно это было. Нашли на нашу землю чужие люди, сказывали, шветы, а мы лопь были, как лопь – голая, без оружия, даже без дробников, и ножи – то не у всех были. Да и драться мы не хотели. Но шветы стали отбирать быков и важенок, заняли наши рыбьи места, понастроили загонов и лемм – некуда стало лопи деться; и вот собрались старики и стали думать, как изгнать швета; а он крепкий был такой, большой, с ружьями огнестрельными. Посоветовались, поспорили и решили пойти все вместе против него, отобрать наших оленей и снова сесть на Сейтъявр и Умбозеро.
И пошли они настоящей войной – кто с дробником, кто просто с ножом, пошли все на шветов, а швет был сильный и не боялся лопи. Сначала он хитростью заманил на Сейтъявр нашу лопь и стал ее там крошить. Направо ударит – так не было десяти наших, и каплями крови забрызгали все горы, тундры да хибины; налево ударит – так снова не было десяти наших, и снова капли крови лопской разбрызгались по тундрам.
Ты ведь знаешь, сам мне показывал, такой красный камень в горах – это ведь и есть та самая кровь лопская, кровь старых саамов.
Но осерчали наши старики, как увидели, что швет стал крошить их, спрятались в тальнике, пособрались с силами и все сразу обложили со всех сторон швета; он туда-сюда – никуда ему прохода нет, ни к Сейтъявру спуститься, ни на тундру вылезти; так он и застыл на скале, что над озером висит. Ты когда будешь на Сейтъявре, сам увидишь великана Куйву – это и есть тот швет, что наши саами распластали на камне, наши старики, когда воной на него пошли.
Так он там и остался, Куйва проклятый, а наши старики снова завладели быками и важенками, снова сели на рыбьи места и стали промышлять…
Только вот окаменевшие капли саамской крови остались в тундрах, много их пролили наши старики, пока Куйву осилили. Теперь часто в горах находят красный камень – эвдиалит, это и есть саамская кровь.