Начало: https://dzen.ru/a/ZcdvnTioHwztGsNG
Глава 21
Как же сложно, чёрт подери, понять, оценить, да ещё и описать образ современного, живущего в нынешнее время, своего современника. Имея за плечами, и, сохраняя в памяти, столько эпохальных событий, общаясь на своём жизненном пути с десятками тысяч людей, обычных и незаурядных, всё-таки теряешься в оценке людей. Обидно, но умом понимаю и вынужден согласиться – человек, его сознание, его поступки формировались, формируются и будут формироваться близкими родственниками, окружающим нас сообществом, политическим строем, властью правящего, в данный момент, режима. Я не судья, не прокурор – не имею никакого морального права кого-то обвинять, оценивать или указывать, как поступать в сложившейся, на данный момент, ситуации. Но я также член нынешнего, сложившегося общества и, как все, могу и должен иметь своё собственное мнение об окружающем меня современном мире.
И наиболее подходящим пособием, примером для изучения такого сложного вопроса может стать собственная жизнь, собственные поступки, на которые, конечно же, всегда влияла политическая жизнь страны. Вспоминаю свои детские годы, юность, годы молодости – не было тогда ни телевидения, ни телефонов, ни интернета, только радио, кино, газеты и журналы и ещё книги. Но при этом такой массовый патриотизм – принятие детворы в ряды октябрят – праздник, вступление в ВЛКСМ – праздник, 1-е мая, 7-е ноября – необъятные торжества с парадами, концертами, салютами. В молодые годы никаких сомнений в правильности избранного вождями пути к победе коммунизма.
Как чётко в моей памяти зафиксирован март 1953-го года – плач учителей, слёзы моей мамы, прошедшей концлагеря и рабский труд на плантациях хлопка в Узбекистане и на военном заводе в Куйбышеве, рёв заводских гудков – смерть вождя! Вот ведь смогли же зазомбировать народ. И далее, на протяжении долгих лет, правящая политическая элита продолжает уверенно держать народ в идеологических шорах, скрывая всю подноготную режима под грифом ”совершенно секретно”. Насколько мы изменились, изменился наш внутренний мир, наша психология могу понять, вспоминая себя, свои мысли, чувства, знания окружающего мира в те, уже такие далёкие годы, когда двадцатипятилетним парнем оказался впервые за железным занавесом, за границей, в Польше, в Кракове, в семье своей родной тёти Гени. Я – комсомолец, секретарь довольно многочисленной комсомольской организации Аральского аэропорта с восхищением знакомлюсь с её героической биографией.
Старшие сёстры и брат мамы, в молодые годы, попав под влияние прогрессивных социал-демократических идей, принимают активное участие в работе революционных кружков. Неоднократно участвуют в забастовочном движении, в демонстрациях рабочих против буржуазного строя довоенной Польши, за что неоднократно задерживались полицией и сидели в знаменитой тюрьме ”Swientego Michala” (“Святого Михаила”). Признаюсь честно, гордость переполняла моё сердце, когда в выходной день, чтобы не мешали посетители музея-тюрьмы, сам директор музея, отдавая должное прошлому мужеству и нынешнему высокому статусу моей тёти, провёл экскурсию по всей территории тюрьмы. Открыл тюремную камеру, где когда-то, до войны отбывала судебный приговор моя тётя Геня и брат мамы, мой дядя Салех.
Предвидя и поняв весь ужас нацизма, они смогли нелегально бежать в СССР, где, оставаясь убеждёнными поклонниками коммунистического будущего, прошли сталинские концлагеря и почти через десять лет смогли вернуться на Родину, в Польшу, чтобы с энтузиазмом и непоколебимостью установить коммунистический режим в родной стране. А в следующие выходные тётя повела нас в музей Ленина, где на втором этаже был выделен целый зал, в котором демонстрировалась революционная деятельность и заслуги членов нашей семьи. С каким воодушевлением тётя рассказывала, как они носились по избирательным участкам, голосуя по несколько раз (сейчас это называют карусели), чтобы обеспечить победу своим кандидатам – в то время ПОРП, созданная по указанию Сталина, не пользовалась успехом у населения.
Она с гордостью показывала снимки своих встреч с Секретарём ЦК ПОРП – Юзефом Циранкевичем, они с ним были близкими друзьями ещё со времён подпольной революционной деятельности. Да, активная, целенаправленная пропаганда идей социализма, коммунизма овладевала массами, толпой довольно сильно и надолго. Для разрушения их и пропаганды новых идей нужен был толчок, новый таран, с помощью которого толпа, народ сможет разрушить старые идеи.
И таким разрушительным рычагом оказался развал экономики Советского Союза, а затем и всех стран Социалистического лагеря. На волне забастовок и недовольства рабочего класса, с новыми старыми лозунгами о свободе, о развитии частного предпринимательства, о свободе вероисповедования к власти приходит ”Солидарность”, а в СССР развал империи на отдельные, независимые республики (удельные княжества). Подобные процессы происходят и в других республиках Социалистического лагеря.
Поэтому, чтобы понять механизм такого зомбирования, надо исследовать те мотивы и рычаги, с помощью которых производится управление массами людей, толпой. Отдельная личность, индивид, не в состоянии изменить политический строй, власть в государстве, только сумев понять психологию толпы и, управляя массами людей, можно создать таран для сокрушения власти, но при этом нужны годы и годы для образования нового политического режима. Такую психологию управления толпой, народами углублённо изучали, что документально доказано, а затем весьма умело применяли на практике такие одиозные личности, как Ленин, Сталин, Гитлер, Муссолини, да и многие другие политики в прошлые и нынешние времена.
Чтобы хотя бы примерно понять механизм, как у людей в толпе появляются новые качества, которыми они до сих пор не обладали, обратимся к выводам французского психолога Гюстава Лебона. Он ещё сто лет тому назад, изучая, исследуя психологию больших социальных групп (толпы) сформулировал законы поведения организованной толпы. У людей в толпе появляются новые качества, которыми они до сих пор не обладали. Во-первых, толпа анонимна и поэтому не несёт ответственности, во-вторых, в толпе всякое действие заразительно и индивид легко жертвует свои интересы интересу коллектива, а главное – индивид становится восприимчивым к внушению, автоматом, у которого своей воли не существует!
Если углубиться в историю становления нынешней Европы, можно легко убедиться, что невозможно сиюминутно, при помощи нескольких, очень правильных фраз, лозунгов изменить, улучшить, построить “новое, светлое будущее” в обанкротившемся государстве. Ведь сознание людей не изменится мгновенно. Чтобы понять этот важный, но продолжительный процесс, необходимо вспомнить историю. Для примера – ещё во время французской революции 1789-го года был провозглашён лозунг, который захватил умы миллионов и сумел поднять их на борьбу с тиранией: ”СВОБОДА, РАВЕНСТВО и БРАТСТВО!” Но революция закончилась, забрав около 50 000 жизней – к власти пришла новая элита со своим насилием и войнами!
И такие процессы, циклы, если исследовать всю историю цивилизации, повторялись довольно регулярно на протяжении всего существования человечества. Если вникнуть в сам изначальный смысл таких слов, как – демократия, равенство, свобода, социализм и т. д., то вряд ли точно определишь, найдёшь им точное разъяснение, но при этом они имеют огромное влияние на толпу. В них, наверняка, заключена магическая сила, дающая надежду на разрешение всех проблем. Вот ведь, что интересно – часто слова, имеющие самый неопределённый смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. В своё время, ещё Наполеон сказал: ”Существует только одна заслуживающая внимание составляющая риторики – это повторение. Посредством повторения идея водворяется в умах до такой степени прочно, что, в конце концов, она уже принимается как доказанная истина ”. Здесь уместно вспомнить смысл высказывания известного агитатора и пропагандиста Йозефа Геббельса: ”Не важно, что говорить, важно это повторять до тех пор, пока все не поверят этому!” И доказательства уже не нужны. Пример: ”Мир народам! Земля крестьянам! Заводы рабочим!”
Потом ни мира, ни земли в итоге не будет, но гражданскую войну, с помощью зазомбированного народа, можно будет выиграть. А заводами, на словах, владеют рабочие и судьба этих рабочих нам известна. Чем более краток лозунг, чем меньше в нём доказательств, тем большее влияние он оказывает на толпу. Гюстав Лебон сформулировал законы поведения организованной толпы. Он высказал очень важную мысль, которую подхватили и часто затем повторяли и внедряли в жизнь различные вожди, диктаторы: ”Нужна первичная идея! Идеи – это дочери прошлого и матери будущего и всегда рабыни времени!” Должна появиться идея, которую необходимо множество раз озвучить, и, только потом, на её основе постепенно изменится человеческое общество.
Стоило во времена Перестройки внушить жителям СССР желание богатства наряду с чувством вины за прошлое страны, как этой великой страны очень быстро не стало. А обещанное богатство и процветание пришло лишь к незначительному числу из двухсот сорока миллионов граждан СССР. Изучая сейчас политические процессы в мире, вдруг обнаруживаешь, что голос толпы становится преобладающим и уже личные качества монархов, диктаторов, политические традиции, решения правительств не принимаются в расчёт. Массы диктуют свою волю правящей верхушке, от толпы теперь зависят судьбы наций. Вот только обидно, что сила толпы направлена лишь к разрушению. В связи с этим можно напомнить о России в 1917 году или о Ливии, Сирии, Ираке. И таких примеров в мировой истории много.
К сожалению, чтобы понять, что нельзя переделать любое общество на основании указаний, лозунгов понадобилось погубить несколько десятков миллионов человеческих жизней и будоражить Европу, а затем весь мир в течение десятков лет. Нужны целые века для построения любого устойчивого политического режима, но ведь и для его изменения, улучшения также нужны века. И, если созданные государственные учреждения, в данный момент, не соответствуют потребностям и ожиданиям народа, то поменяв их названия – сущность их, отнюдь, не изменится. Необходимо менять не названия и штат этих учреждений, а саму систему работы их и политического строя государства.
Получив возможность, доступ к интернету уже в довольно зрелом возрасте, и, имея за плечами огромный жизненный опыт, иногда прихожу в ужас от полученных знаний. Читая все эти ”совершенно секретные” данные о многих миллионах уничтоженных, изувеченных, ни в чём не повинных, таких же как мы людях, убеждаюсь всё больше, что человек, наша цивилизация – это страшная ошибка природы или того, что нас создало, но об этом мы, наверняка, никогда не узнаем!
Глава 22
Уже много лет в моём сознании возникают мысли, намерения озвучить, описать довольно сложный и такой непростой труд медицинских работников. Неважно, кем в данный момент трудится сотрудник МОЗ – начиная от няни, медсестры и заканчивая светилами медицинских наук. С самых, теперь уже далёких, молодых лет, я всегда слышал выражение: “Если ты выбрал профессию медика – обязан дать ”Клятву Гиппократа”. Сейчас, ковыряясь в закоулках памяти, решил озвучить свою оценку работы НАШЕЙ медицины…
Вот поэтому, предваряя свои размышления о медицине и её ревностных трудягах-медиках, остановлюсь на кратком анализе, исследовании – что же представляет собой эта ”Клятва Гиппократа”? Признаемся, в своей повседневной жизни мы редко задумываемся, о чём эта клятва и зачем её дают люди, посвятившие свою жизнь медицине. И мало кто из нынешнего поколения знаком с ”Клятвой Гиппократа” в её первозданном виде.
Учёные-историки утверждают, что когда Гиппократ умер в 377-м году до рождества Христова (хотя некоторые и не согласны с этой датой), такой клятвы не было и в помине, а приписали эту клятву, ему, как и многое другое из его работ, собранных разными позднейшими авторами. Утверждать, что это подлинные мысли Гиппократа практически невозможно, так как это сочинения как самого Гиппократа, так и его сыновей, зятя, его учеников-врачей. Последний вариант (самая распространённая на сегодня версия) клятвы – ”Врачебная заповедь”, была опубликована в Женеве, в 1848-м году.
О чём же говорит ”Клятва Гиппократа”? Да совсем не о том, чтобы – ”…светя другим сгореть самому, и превратиться в огарок”. В этом ”причёсанном” тексте речь идёт только об обязательствах перед учителями, коллегами и учениками, о гарантиях непричинения вреда, о неприятии эвтаназии, абортов, об отказе от интимных связей с пациентами, о врачебной тайне. Нигде не записано, что врач должен лечить бесплатно и бессловесно терпеть наплевательское отношение общества к себе, к своему труду. Труд врача, во все времена, оценивался высоко и дорого! Это не исключает гуманной природы медицинской профессии и оказание помощи неимущим, что всегда оставит благодарную память и послужит рекламой для приобретения славы, рекламы медику!
Но нужно помнить, что медики, как и любой член нашего общества должны обладать своими, обоснованными и защищёнными законом, правами. Поэтому долг врача, медика оказать медицинскую помощь, в свою очередь, предполагает обязанность общества справедливо, достойно вознаградить его за выполненную работу. Если врачу, медику за его нелёгкий, высококвалифицированный труд платят нищенскую зарплату или вообще не платят – это является социальной несправедливостью. Требовать, чтобы медицина хорошо работала в таких условиях – АБСУРД! А мы помним, и готовы повторять – только одну фразу, которую нам вдолбили в голову уже на протяжении многих лет: ”Поклялись? Терпите!!!” Пора забывать мифы о ”Клятве Гиппократа”!
Вот для подтверждения пагубности для нас лозунга о ”счастливом бесплатном лечении ” приведу только один из множества, характерный эпизод из личного опыта лечения у своих “домашних лекарей”. В последние годы, при замере артериального давления, мы с супругой обратили внимание, что у нас оно очень непостоянно, а из-за этого плохое самочувствие. Вынуждены были обратиться к своему семейному врачу в местной поселковой амбулатории. Врач, прослушав нас и измерив, наше артериальное давление, провёл запись ЭКГ, которую быстро просмотрел и выписал целый список лекарств необходимых для нормализации давления.
Естественно, получив такой список лекарств, мы задали резонный вопрос доктору: ”Когда, и в каких дозах принимать такое немалое количество лекарств? И ещё, являясь аллергиками – как их приём отразится на нашем здоровье?” Ответ семейного врача, буквально – сразил нас наповал: “Можете посмотреть, сколько больных стоит в очереди ко мне на приём, у меня нет времени для выяснения всех этих нюансов. Вы люди грамотные, внимательно прочитайте, ознакомьтесь с аннотациями и самостоятельно подберите дозировку и нужные для нормализации давления препараты ”. Когда же мы сказали, что всё это можно узнать в Интернете, последовал ожидаемый ответ: ”Сверхнормативное рабочее время мне не оплачивают, если я не устраиваю вас, как семейный доктор, ищите другого и заключайте договор с ним”.
Это – горькая правда нынешнего времени! И мы вынуждены терпеть и приспосабливаться к этой несовершенной системе здравоохранения! Но всё-же, я снимаю шляпу перед героическим трудом врачей! Так уж сложилась моя судьба, что бОльшая часть моего жизненного пути была тесно повязана с медициной. Нет, я не медработник, и никогда не учился в медицинских учебных заведениях, вместо этого я избрал путь авиатора. Это значит, что каждый мой рабочий день начинался с посещения медпункта, где милые медсестрички или врачи измеряли у меня давление, температуру, оценивали состояние моего здоровья, способность выполнить предстоящие на сегодня полёты.
Но не только ежедневным контролем со стороны медиков ограничивались наши контакты – самый полный контроль, изучение состояния моего (да и каждого авиаработника) здоровья проходил в процессе обязательной, ежегодной медицинской комиссии. Все работники аэропорта, авиаотряда, Аэрофлота должны были проходить эту врачебную проверку. Как же мы, лётный состав, боялись этой процедуры. И только сейчас, на пенсии, благополучно завершив свою лётную карьеру, справедливо, честно и с благодарностью понимаешь, каким же ценным подарком доли для нас являлся такой постоянный контроль медиков за нашим здоровьем! Ведь обнаружение изъянов, проблем в твоём организме ещё не значило, что тебе немедленно перекроют дорогу в небо, отберут навсегда право летать. Во-первых, тебя направят в ближайший базовый, ведомственный госпиталь для исследования причин отклонения в медицинских показаниях на срок не менее десяти дней. Затем, по результатам исследований разработают и предложат курс лечения, реабилитации, часто в ведомственном санатории, чтобы полностью восстановить способность к лётной работе, и, что немаловажно, всё это за счёт Аэрофлота!
Вот в связи с таким внимательным отношением к нашему здоровью хочу поделиться своим, довольно болезненным, опытом общения с медициной 60-х – 80-х годов прошлого века. Ничто не предвещало беды, нормальные рабочие будни, спокойный рост профессиональных навыков и вдруг обычное простудное заболевание, выход из которого затянулся неожиданно надолго, поэтому решение ежегодной медицинской комиссии о направлении меня на обследование в Актюбинский авиационный госпиталь не было неожиданным для меня.
После тщательного обследования и изучения всех анализов, комиссия, в составе которой увидел нескольких, солидного возраста заслуженных профессоров, озвучила потрясший меня вердикт: ”По состоянию здоровья от лётной работы отстранить…” Сейчас прекрасно понимаю – это была их работа, но для меня это был страшный удар судьбы. Прошло много лет с того памятного, ужасного дня, но я всё время вспоминаю с теплом и благодарностью молодую главврачиху того госпиталя (она и возглавляла ту медицинскую комиссию). Зачитав заключение (приговор для меня), ей пришлось вызвать медсестру, чтобы сделать успокоительные уколы мне.
Не берусь судить её профессионализма, как главврача госпиталя, но как психолог, как человек с чутким сердцем она оказалась на высоте. И в этом я смог убедиться буквально через день! Она смогла почувствовать всю мою боль, все переживания молодого лётчика, у которого рушилась вся карьера, мечта моей жизни – летать. Вызвав меня в свой кабинет, она рассказала мне, обычному своему больному, что она из семьи потомственных лекарей, врачей. Отец, мама, дедушка и бабушка – профессора медицины и работают в Москве и Ленинграде. Так вот она, не рассчитывая на какое-то вознаграждение, всю ночь обзванивала их, консультируясь и уточняя, как, с помощью какого лечения, вытащить одного своего рядового больного из той беды, в которую он попал.
Как я ругаю себя, что в те дни, находясь в состоянии транса, не запомнил, не записал её фамилии и имени. Через пару дней она вручила мне полную запись, план моего лечения, который включал, как традиционное лечение, так и лечение народными средствами. Кстати, это очень пригодилось и помогло мне вернуться к полётам. И особенно ценным советом от неё стал настоятельный совет – ехать на Родину, к маме! Её любовь и материнский уход очень помогли мне восстановиться, как лётчику!
Дальше было длительное лечение (восемь месяцев на больничной койке), под строгой и чуткой опекой моего любимого доктора – Раисы Ивановны, которая не ограничивалась только лечением. Благодаря её ходатайствам и требованиям я получил от городской администрации двухкомнатную квартиру и путёвку для продолжения лечения в одном из лучших санаториев Крыма, где лечился, отдыхал и восстанавливал своё здоровье также восемь месяцев.
И снова хочу подчеркнуть – дополнительной платы за такое сказочное, материнское лечение, уход, от меня никто не требовал. Я был готов целовать руки врачам, медсёстрам, нянечкам – моим спасителям! И несколько слов о лечении, отдыхе в Крыму. Получив бесплатную путёвку в Крымский санаторий, где была указана дата прибытия в Симферополь, я не мог и предполагать, что меня будут встречать прямо на вокзале и доставят к самым воротам санатория (мне об этом никто не говорил). Когда я, выйдя из вагона, прошёл на привокзальную площадь, первое, что я увидел – это мужика с плакатом, на котором были начерчены название нужного мне санатория и моя фамилия. Минуты три понадобилось мне, чтобы наконец-то захлопнуть, открытый от удивления рот, и подойти к мужику с плакатом. Поздоровавшись, он проверил мой паспорт и путёвку и пригласил в автобус.
Пока большой автобус марки ЛАЗ, поздним вечером, вёз своего единственного пассажира из Симферополя в Алупку, в санаторий, я поближе познакомился с водителем, который представился Кириллом Степановичем. Так как я сразу же признался, что в Крыму впервые, он весь долгий путь по Крымскому побережью, с юмором, играл роль великолепного “экскурсовода”. Я был очарован чудесной картиной ночного побережья Чёрного моря с огромной луной на звёздном небосводе и яркой лунной дорожкой на зеркальной глади моря!
За свою дальнейшую лётную жизнь я больше десятка раз посещал Крым и для отдыха с семьёй, и, выполняя авиахимработы, но то, первое, ночное знакомство произвело на меня незабываемое до конца жизни впечатление. Слушая описания, байки моего “экскурсовода” о проплывающих за окном автобуса красотах, я внезапно узнал, почему же я еду в одиночестве, без попутных пассажиров: “Тебе здорово повезло, со вчерашнего дня Крым закрыт в связи с эпидемией холеры. Отдыхающих, на полуостров не пускают, весь транспорт брошен только на вывоз, будут свободны все пляжи, все места отдыха, будут продолжать работать только санатории”.
Когда автобус подвёз меня к главному входу в санаторий, я уже не удивлялся, что дежурная медсестра ждала меня с приготовленной, застеленной постелью и свежезаваренным чаем, а оформлением документов пообещала заняться с утра, чтобы я смог отдохнуть с дороги! На следующий день был приглашён к главврачу. После ознакомления с моей медкнижкой, она представила мне весь план, график процедур и список лекарств, с помощью которых пообещала восстановить моё здоровье. И на протяжении всего курса лечения она очень строго следила, чтобы я честно выполнял насыщенный, разработанный ею, план восстановления моего здоровья. После завершения курса лечения, при выписке, она первая из лечивших меня врачей, сделала запись: “Практически здоров!” – и этим открыла мне снова путь в небо, я снова мог летать! При расставании, с благодарностью, поцеловал ей руку! И не нужно давать клятву Гиппократа, надо просто быть чутким человеком!
Глава 23
Вот, разбередил свою память воспоминаниями о своих чудесных, добрых спасателях-врачах, поплакался в жилетку своему будущему читателю, сравнивая прошлое и нынешнее состояние медицины и “чуткость” семейных докторов к ныне доживающим свой век пенсионерам (но при этом, честно нужно подчеркнуть – это относится не ко всей армии докторов). А из глубоких подвалов памяти вдруг начали всплывать неожиданные, почти забытые, факты – живым свидетелем которых я когда-то оказался. По всей вероятности, из-за нынешней, тревожной, пугающей обстановки в мире из-за болезней, эпидемий, пандемий, и начали шебаршиться в моей голове эти противные воспоминания. Оказавшись ещё совсем молодым парнем в непривычном, для меня, мире Кызылкумской пустыни, с огромным удивлением, интересом знакомился с совершенно новой жизнью вокруг меня. Жадно впитывал новые познания о земле, на которой вынужден был теперь жить, о людях, с которыми меня тогда свела судьба, да о болезнях и постоянной борьбе с ними, так как теперь моя работа, как пилота, была связана с обслуживанием медработников и спасением больных! Каковы познания о болезнях были у меня до этого? Как у всех – детские болезни и простые простудные у взрослых, да некоторые сведения, почерпнутые из книг классиков А.П. Чехова, Джека Лондона и других.
Зато здесь в пустыне встретился с людьми без рук или с обезображенным лицом, без носа – последствия лепры (проказы)! При активной, заразной форме этой болезни – больные содержатся в спецлагерях за колючей проволокой и вооружённой охраной, а незаразные (но обезображенные) могут даже трудиться в народном хозяйстве. Вспоминаю шоковое своё состояние – меня командир, чтобы пошутить надо мной, перед первой посадкой на аэродроме Каска-кулан, предупредил: “Тебя сейчас встретит почтальонша, смотри не влюбись, мы её зовём – каска-куланской красавицей!” Несколько дней отходил от увиденного – молодая казашка вся изуродованная лепрой (проказой), без носа и век, без левой руки. Но со временем привык, втянулся в рабочий ритм полётов, а потом узнал – в Кызылкумской пустыне, в районе посёлка Новоказалинск, по статистике, находится эпицентр почти всех страшных болезней (чумы, проказы, сифилиса, холеры) в СССР! В то далёкое, советское время, такие, потрясавшие меня знания, оказывались в моей голове, в памяти, благодаря откровенным разговорам с высокопоставленными учёными, которые часто были моими пассажирами.
Вот, суммируя те честные рассказы учёных, которые работали в тех областях науки и открывшиеся тайные архивы спецлабораторий, я сейчас знаю и об этом я уже поведал в рассказах, как проводились тайные опыты по применению бактериологического оружия над мирным советским населением!
Ооох, в какую неприятность вляпалось человечество в нынешнее время! Все СМИ, телевидение, Интернет обсуждают, анализируют, прогнозируют ситуацию в мире, возникшую из-за стремительно распространившегося вируса – COVID-19. Эта напасть, начав свой путь в китайском Ухане, очень быстро стала захватывать, благодаря коммуникабельности нынешнего поколения, страны всего земного шара. На борьбу с этим вирусом включились лучшие вирусологи, все крупнейшие лаборатории мира. Но настораживает сознание то, что до сих пор нет ясного ответа на вопрос: ”Откуда, и так неожиданно, появился этот вирус? Может это неосторожные эксперименты с разработкой нового бактериологического оружия?”
Вот ведь не верится в иную версию появления этого страшного вируса – от употребления в пищу летучих мышей или змей. Такая пища обычна для восточных стран не одно столетие, но таких пандемий от этого мы не знаем. И поэтому так гнетёт душу сознание неотвратимости приближения полного краха нашего дома – такой прекрасной планеты – Земля. Вот ведь как обидно, все знают первопричины этого, все СМИ постоянно трубят об этом: “Главным виновником разрушения нашей планеты являемся мы – временные её квартиранты, которых она терпит, кормит, обогревает…” И при этом продолжаются радиоактивные выбросы в атмосферу, тотальное загрязнение морей, океанов, рек, вырубка лесов и уничтожение защитного озонового слоя атмосферы.
Сейчас, мы уже ощущаем смену климатических условий – невероятно жаркое и сухое лето, бесснежные, с оттепелями и дождями зимы. Середина декабря, снега нет, а синоптики прогнозируют – будем встречать Новый год с дождиком. И вот, сидя дома ”благодаря карантину”, вынужденные оставаться в изоляции, общаясь с родными и друзьями лишь только с помощью Интернета, невольно окунаешься в воспоминания.
В памяти возникают яркие картины из прошлого, эпизод за эпизодом из прожитой жизни, наполненной яркими, не всегда положительными событиями. Сложно понять, откуда возникают такие ассоциации – связь, возникающая между отдельными событиями, фактами, предметами или явлениями, отражёнными в сознании индивида и закреплёнными в его памяти, вслед за одним событием в голове человека без оснований появляется другое.
Но хочу отметить – воспоминания, возникающие в моей голове, почти всегда положительные, светлые, вспомнив которые так не хочется покидать их и возвращаться в нынешнее, такое негативное время. И лишь иногда, когда просто необходимо, заболев литературным трудом, вспомнить и описать какие-то негативные, чёрные страницы своего жизненного пути, вылавливаешь и вытаскиваешь из кладовых своей памяти что-то неприятное, но такое нужное на данный момент. И с облегчением стараешься позабыть обо всём негативном, закончив описание.
Вот и сейчас, сижу у окна, со скукой гляжу на редких прохожих – люди пригнувшись от пронизывающего, холодного ветра, быстрым шагом пробегают, кто в родной тёплый дом, кто на остановку автобуса. В связи с карантином, просто гуляющих людей нет, все вынуждены сидеть по своим домашним камерам – тоскливо. Но так хочется красоты, и здравый ум подсказывает, что не смотря на нынешнюю чёрную полосу, окружающий нас мир прекрасен. Необходимо только набраться терпения и верить – мы ещё увидим всю ту красоту окружающего нас мира!
И неожиданно, память воскрешает, уже такую далёкую, майскую ночь 1965-го. Я, вооружённый допотопной двустволкой, несу караул на нашем учебном аэродроме в Градижске, лёжа на высоком стогу, недавно скошенной на лётном поле травы. Перед глазами расстилалось чёрное небо с миллиардом звёзд, в голове рождались и проносились фантастические сюжеты, рождённые бесконечным миром Вселенной. Рядом с аэродромом сейчас буйно цветёт колхозный, фруктовый сад и цветущие яблони, груши, вишни насытили воздух таким ярким запахом!
Пытаюсь как можно глубже дышать, этот густой, невероятно вкусный, целебный запах буквально наполняет силой каждую клеточку моего тела. А если ко всему этому ещё добавить, сводящие с ума трели соловья, то можно представить, почему я, несмотря на прошедшие с тех времён, без малого, 60 лет, с такой тоской вспоминаю те молодые годы. Видимо такие моменты в моей жизни и сумели показать мне всю красоту окружающего меня мира!
И всё-таки, не только молодые годы и игра гормонов в молодом теле помогают видеть красоту окружающего мира. С каким страхом и неприятием воспринял выпавшее на мою долю направление меня для работы в Кызылкумской пустыне. Да, сложно было привыкнуть к жаре, сложностям быта, к не всегда качественной пище, но уже через несколько месяцев, ранней весной, попадая в дальние аулы, был поражён красотой безжизненной в зимнее время пустыни. Вся она покрывалась ярким разноцветьем диких тюльпанов, маков, воздух напоен ароматом цветов, беспрерывным пением птиц. Но самым большим потрясением для меня оказалась весенняя командировка в горы, вблизи Чимкента.
Когда мы прилетели по карте в посёлок, с трёх сторон окружённый горами и увидели сверху временный аэродром, были восхищены красочным ковром под крылом. В дальнейшем, выполняя сельхоз работы, старались рулить только по следам своих колёс, чтобы не давить, не портить этой великолепной красоты. Всё предгорье было усеяно тюльпанами всех мыслимых цветов и оттенков, только местами эту красоту дополняли полянки ярко-красных маков.
В свободные минуты бегал на склоны гор собирать грибы, которых там немерено было. Думаю, такие яркие воспоминания и не дают мне забывать о красоте окружающего мира! Когда собрались вылетать после окончания работ на базу (по расчёту мы должны были приземлиться в Кзыл-Орде седьмого марта), пол самолёта загрузили сорванными заранее цветами, чтобы поздравить весь женский коллектив аэропорта с 8-м марта!
Глава 24
К большому своему огорчению должен констатировать один неприятный, но неоспоримый факт – для пребывания человека в этом мире даётся (свыше) только одна жизнь. А вот продолжительность её – абсолютно индивидуальна. Кому-то выделено всего-то несколько минут пребывания в этом мире, кто-то сможет прожить какой-то короткий срок, пока его душу не заберут в иной мир, а большинству населения нашей планеты приходится мотать срок от первого до последнего вздоха по приговору той судебной власти, которую мы называем СУДЬБОЙ. И вот, что интересно – в детстве, в юности, в молодые годы мы рассчитываем, мы уверены, что жить должны долго и счастливо. Нас не страшат никакие препоны на жизненном пути, с ухмылкой реагируем на трезвые предупреждения своих старших, более опытных родственников, учителей.
Но вот прошли юные, молодые годы и начинаешь, время от времени, мысленно оглядываться, оценивать тот непростой путь, который оказался уже за плечами, в прошлом. Знаю наверняка, многие, вспоминая своё прошлое, не будут в восторге от этих воспоминаний, но ты счастлив уж тем, что ты не обязан, ни с кем делиться хоть хорошими, хоть плохими воспоминаниями. Они навсегда с тобой и главным судьёй при этом будешь только ты, твоя совесть. И всегда нужно помнить – изменить что-то в прошлом нам, к сожалению, не дано.
В молодости, в нашей душе бурлит энергия, неистраченная жажда приключений. Мы, конечно же, не задумываемся, к каким последствиям может привести, казалось бы незначительный, безобидный поступок. Вот в связи с этим вспоминаются счастливые годы обучения в Кременчугском лётном училище Гражданской авиации. В памяти невольно всплывает первый летний вечер того незабываемого дня, когда увидел свою фамилию в списках принятых и допущенных к обучению в училище. Та первая, счастливая ночь в звании курсанта лётного училища, навсегда вошла в мою память и я уже не смогу забыть её до конца жизни! На втором этаже старой казармы мы, бывшие абитуриенты, бурно обсуждали прошедшие экзамены. Те, кто увидел себя в списках зачисленных, сочувствуя не прошедшим ребятам, скинулись, сбегали в магазин за красным вином и “накрыли поляну”. От всего сердца утешали уезжавших ребят, а сами радовались, веселились, пели песни, строили планы на ближайшие три года учёбы, присматривались друг к другу, выбирая надёжных друзей.
Страх, нервное напряжение последних дней, которые заставляли каждую нервную клетку твоего организма жить в стрессе, забыть обо всём, чем жил до этого, постепенно оставлял твою душу и ты, в мыслях, уже строил планы счастливого будущего – в роли пилота Гражданской авиации. В настоящее время тебя окружали молодые, симпатичные парни из разных концов Советского Союза. У меня, не знавшего до этого бескрайних просторов нашей страны, вызывали огромный интерес ребята, приехавшие из Якутии, Грузии, Армении, Узбекистана, Сибири и других республик. До позднего вечера с интересом слушал их рассказы о родных местах их проживания, о национальных культурных особенностях быта. Вскоре, устав, намаявшись за эти тяжёлые экзаменационные дни, все постепенно уснули, а я, провалявшись без сна часа три, вынужден был выйти во двор под цветущую липу, где и просидел на лавочке до самого рассвета.
А с первого сентября началось, такое нелёгкое, но такое желанное освоение лётного мастерства, обучение лётной профессии. И с первых же дней нам каждодневно напоминали, предупреждали: “Вы являетесь курсантами закрытого лётного училища, обязаны жить строго по правилам, соблюдать устав училища! Любое дисциплинарное нарушение может повлечь за собой исключение из училища! ” Но разве в молодые годы какие-то запреты могли остановить самоуверенных юнцов, заставить жить их монахами, не думать о противоположном поле, не искать приключений на свою пятую точку. Хорошо, если вкладывался в законные увольнительные, но были и самоволки (хорошо, если всё заканчивалось благополучно, но иногда, если попадался под руку ретивому дежурному по училищу, приходилось отвечать по-полной).
Как-то неожиданно получилось, что моим защитником, опекуном оказался человек, на помощь которого даже я, обладая буйной фантазией, не мог рассчитывать. Это случилось в конце ноября. Уже почти три месяца мы изучали теорию полётов в аудиториях УЛО (учебно-лётного отдела), а после обеда, отдыхая перед самостоятельными занятиями, проводили время на спортивной волейбольной площадке, где разыгрывались товарищеские матчи. В тот день я слегка задержался на кухне (был дежурным) и когда подошёл, игра уже была в разгаре. Увидев, как мой товарищ, Валера забил мяч, я поприветствовал его, выбросив правую руку (мне попозже объяснили – слишком похоже на фашистское приветствие). Даже в мыслях не могло возникнуть, что кому-то придёт в голову такое сравнение!
Время отдыха закончилось, мы поспешили в аудиторию для изучения заданного материала. Минут через двадцать занятий, неожиданно открылась дверь и дежурный по этажу, назвав мою фамилию, вызвал меня из аудитории и молча, привёл к одному из служебных кабинетов, показав рукой зайти.
В небольшом кабинете, за столом я увидел темноволосого мужчину, с которым никогда не встречался до этого. “Алексей Иванович, начальник особого отдела при лётном училище, – представился он, – старший лейтенант КГБ”. Хоть я и не догадывался, зачем меня неожиданно пригласили в этот опасный кабинет, всё равно почувствовал неприятный холодок в животе и дрожь в коленках!..
“Юра, в связи со спецификой моей должности, думаю, для тебя не будет неожиданным узнать, что в этой папке, которая передо мной, собраны все сведения о тебе, твоих родных и предках?” – и он похлопал ладонью по довольно толстой папке. Видимо увидев мои удивлённые, перепуганные глаза, он заулыбался и успокоил: “Возможно, мне просто показалось – я стоял у окна, наблюдал за вашим отдыхом, игрой в волейбол и вдруг увидел, как ты взмахнул рукой в фашистском приветствии. Было такое?” – от неожиданности я даже вскочил со стула! “Да что Вы, Алексей Иванович, Валерка забил классный мяч, и я его поприветствовал, ну с какого рожна я бы думал о каких-то фашистах, гитлеровцах? – он, улыбаясь, закивал головой. – Я знаю, что твоя мама бежала от них из Кракова! Знаю, что очень хочешь летать, но на будущее предупреждаю – будь повнимательнее, не допускай таких ошибок ”.
Вот так закончилось моё первое знакомство и встреча с Алексеем Ивановичем. А уже перед самым Новым Годом мне довелось попасть дежурным на КПП, когда дежурным по училищу оказался Алексей Иванович. После полуночи он, делая обход, проверку дежурных, зашёл на КПП и провёл со мной около двух часов. По запаху я понял, что он слегка подшофе, поэтому он и задержался, разоткровенничался – много рассказал о себе. Видимо душа его требовала слушателя, ему необходимо было выговориться, он столько лет держал всё это в своём сердце. Когда фашисты захватили Кременчуг, ему исполнилось только тринадцать, а их семья не успела эвакуироваться. Мама была еврейкой, а отец украинцем – работал инженером, коммунист. Один из сослуживцев отца, в пЕрвые же дни оккупации пошёл служить немцам в полиции. Зная лично его отца и чтобы выслужиться перед новой властью, он и привёл гестаповцев к ним домой. Нервы отца не выдержали – он кинулся с кулаками на предателя, а офицер-гестаповец в упор расстрелял и отца и мать. Алексей Иванович в это время находился неподалёку у родственников, они смогли силой удержать его у себя и запереть в подвале, где он и жил нелегально до освобождения Кременчуга Советской армией.
Эта семья стала ему родной – вторыми мамой и папой. К сожалению, они также уже ушли в мир иной. Внимательно слушая эту неожиданную исповедь, уже довольно зрелого мужчины, всем сердцем сопереживал той боли и горю, которые пришлось пережить ему. Где-то в глубине моей души возникла вдруг мысль: “Человек, занимающий такую непростую должность и, в связи с этим, обязан был бы держать сведения о себе за семью замками, делится самым сокровенным со мной!” – это льстило мне и вызывало доверие. По всей вероятности, увидев, с каким вниманием и сочувствием я слушаю его, зная историю бегства моей мамы от фашистов из Кракова в 1939-м, он и рассказал о дальнейшем своём жизненном пути, который привёл его в КЛУ ГА. После освобождения Кременчуга и окончания школы он учился в военном училище, где получил офицерское звание и должность в Комитете госбезопасности, а затем был направлен на работу в особый отдел КЛУ ГА. В течение всего обучения в училище я часто ощущал его опеку, внимание к моей судьбе. Однажды, возвращаясь поздно вечером из самоволки, перелез через забор и, уже добегая до входа в казарму, метров за тридцать, под фонарём, увидел Алексея Ивановича. От неожиданности остановился (время-то было позднее, после отбоя), стоял как истукан и смотрел на него – ноги будто приросли к асфальту. И вдруг, он показал мне издалека кулак, а затем махнул рукой, показав на казарму. Меня, как ветром сдуло, и через несколько секунд я уже был на койке, под одеялом. Пару дней после этого ожидал вызова на экзекуцию, но когда он прошёл мимо меня и спокойно поздоровался, улыбнувшись, я успокоился.
Вспоминается также – на второй год обучения, когда возникли ощутимые трудности с деньгами (мама не могла мне помочь финансами – в это время проходил бракоразводный процесс с отцом), мы с другом решили вечером, после занятий разгружать вагоны, чтобы чуть-чуть подзаработать, помочь маме. Несколько раз это удачно прошло и мы, счастливые, строили планы на ближайшие заработки, но однажды, во время самостоятельных занятий, меня вызвал дежурный по этажу и приказал немедленно явиться в особый отдел. И снова я предстал пред ясны очи Алексея Ивановича. “Я ведь предупреждал тебя, из училища очень легко вылететь, особенно, если кто-то захочет этого добиться, – я понял, что дело принимает серьёзный оборот и рассказал ему о своих финансовых трудностях,– хорошо, я попрошу командира не подымать шума, но знай – ты на крючке у замполита, остерегайся, он собирает на тебя компромат”.
Не знаю, чем я не понравился замполиту, но я постоянно, до самого выпуска, чувствовал на себе его изучающий, критический, стерегущий взгляд. Спасибо судьбе, что подарила, в то время, мне такого надёжного защитника! И всё-же, возвращаясь к мысли о бесшабашности, беспечности в юные, молодые годы прихожу к убеждению – пока шишку не набьешь на своём собственном лбу, рука не подымется почесать свой затылок и хорошо подумать о последствиях своих поступков. Вот по прошествии какого-то времени, оглянувшись, мы, с видом мудреца начинаем оценивать, критиковать, излагать истину (особенно оценивая других). Вот, кстати, ещё одно воспоминание из курсантской жизни, за которое легко могли отчислить. Перед самым окончанием учёбы, а именно 30-го мая, по давней традиции, курсанты празднично отмечают 1001-ю ночь в стенах родного лётного училища. Это яркое, красочное представление мы провели, на лётном поле в Градижске, с обилием спиртного, в причудливых, сшитых самими, костюмах! И ведь не верится, что командование не знало о такой традиции, но вот доверились курсантскому благоразумию, не испортило праздника!
Глава 25
Пробираясь осторожненько закоулками СВОЕЙ памяти, вспоминая интересные эпизоды, случившиеся на МОЁМ жизненном пути, всякий раз удивляюсь – неужели со всеми случаются такие неожиданные, а иногда довольно трагические зигзаги, повороты судьбы или это только я такой “счастливый” и поэтому мне теперь есть, что вспомнить?.. Удивительно – иногда с душевным содроганием вспоминаю, как в тяжёлую минуту, вдруг оказывался на таком рубеже, преодолев который, вынужден был менять профессию, менять место проживания, а затем тратить массу усилий, жизненной энергии, возвращаясь к задуманной ранее цели. Сейчас попытался вспомнить все такие судьбоносные рубежи – мама дорогая, до десятка таких рубежей всплыло в моей памяти, а ведь это такие стрессы и огромный расход сил и энергии!!!
Но сейчас, вспоминая СВОЁ прошлое, потянуло не на драматические выходки моей любимой, уважаемой судьбы (чтоб она ни вытворяла со мной, испытывая меня на прочность – я её люблю и уважаю). Вспомнился тот, ожидаемый каждым, рубеж – выход на пенсию. Так и я, достигнув вершины мастерства (пилот первого класса) и не имея шансов в карьерном росте, тоже решил уйти на заслуженный отдых, на пенсию. Но представьте себе пенсионный отдых в, такие, ещё не старые, сорок шесть лет, да и пенсию пилота Гражданской авиации – целых сто рублей (моя мама, пусть земля ей будет пухом, отработав более пятидесяти лет, ушла на пенсию с должности бухгалтера и получала сто двадцать пять рублей). Да ещё к этому, нужно добавить психологический излом, перестройку своего, установившегося внутреннего мира авиатора. Вот тогда я вдруг осознал – правду говорили старые авиаторы, ушедшие на пенсию – долго ещё им снились полёты и аэродромы. Больше года летал во сне и просыпался от страха, в поту от приснившихся ЧП в полёте или неудачной посадки!
Конечно же, имея здравый смысл и рабочие руки, освоив за свою жизнь не одну профессию, необходимо было найти такую нишу, где мог бы приносить достойную пользу обществу, а в семью финансовый доход. Хочу отметить – командование родного аэропорта, хотя и со скрипом, преодолев сопротивление одного из руководителей, оформили меня водителем. Вынужден был сменить небо на землю – должен был обслуживать самолёты на перроне, но преданности родному аэропорту, Аэрофлоту хватило ненадолго. Работа посменно, с ночными, частые ремонты техники, после которых с головы до ног в масле. Ремонты в морозы – обмороженные руки, уши. А в это время – начало развала Союза, надвигался экономический кризис. Жизнь устанавливала новые правила, начали появляться кооперативы, коммерческие, частные фирмы, появляется возможность получить интересную, хорошо оплачиваемую работу.
Вот именно такой, вновь созданной фирмой, на моём жизненном пути и возникла, созданная за счёт спонсорских взносов от Полтавского Союза художников – фирма “МИСТЕЦТВО”. В то время возглавлял её и был основной движущей силой – Колесников Владимир Григорьевич, выдающийся, талантливый художник. Финансовым директором фирмы был мой брат Володя, который и предложил коллегии руководства фирмы пригласить меня на должность водителя с использованием моего авто – марки ЛУАЗ в качестве служебного (в то время, фирма не имела своих служебных авто).
Ежедневно мой рабочий день теперь начинался со встречи с Владимиром Григорьевичем (я должен был забирать его из дома и уже по пути он составлял планы работ на целый день). Должен признать – он поражал меня своей необузданной энергией, постоянно действующим фонтаном идей, замыслов и при этом он каждый день продолжал свою творческую работу, как художник. Так уж сложилась моя судьба в первый год работы в фирме “МИСТЕЦТВО” – после рабочей пятиминутки я отвозил его в личную художественную мастерскую возле “Красных казарм”. Если не было срочных заданий, я, с удовольствием, стараясь не мешать ему, оставался и внимательно наблюдал, как рождались его картины. В зависимости от своего настроения, внутреннего состояния души он мог делать карандашные этюды, или делал офорты, графические наброски, акварельные миниатюры, или создавал абстрактные картины маслом. Поражал меня невероятный темп его работы – если у него внезапно возникала какая-то идея в голове, удивляли неожиданные художественные приёмы в работе мастера!
Должен сказать – за свою беспокойную авиационную жизнь мне довелось (и я этому безмерно рад) посетить, увидеть, оценить и насладиться неимоверным количеством шедевров мирового искусства. Я, пожалуй, перечислю те города, в художественных музеях которых мне посчастливилось побывать – Москва, Ленинград, Киев, Харьков, Днепропетровск, Алма-Ата, Ташкент, Самарканд, Рига, Минск, Вильнюс, Таллинн, Краков, Варшава, Познань, Хельсинки! И хочу подчеркнуть, это не хвастовство, это чтобы разъяснить читателю – я, абсолютный любитель, незнакомый с картинами-шедеврами знаменитых мастеров вдруг окунулся в сказочный мир магической игры кисти, красок, разнообразия цвета, сюжетов и был этим праздничным фейерверком шокирован! Трезво понимаю – наслаждаясь шедеврами искусства, я не стал всезнающим знатоком или опытным критиком, но эта красота что-то сдвинула в моей душе на лучшее!
Поэтому теперь, когда судьба заставила меня окунуться в мир искусства, в жизнь и взаимоотношения художников и ежедневно общаться с талантливыми людьми, с Полтавскими художниками (и не только – приходилось общаться и с художниками Харькова, Киева, Москвы, Ростова, Баку и других городов СССР). Знакомился с их мыслями, их картинами, выставками этих картин и меня это очень увлекало, начался совершенно новый этап моей жизни! Находясь иногда целыми днями в мастерской Володи, мы перешли на ты и обсуждали любые темы. Часто он просил меня рассказывать о моей лётной работе, о жизни в других республиках Союза, я видел его интерес к профессии пилота. Во время этих бесед я узнал, что его отец был в прошлом военным лётчиком, имел боевые награды. Чувствовалось – сын гордился своим отцом, но с грустью признался однажды, отец вырос, учился и воевал в атмосфере тоталитарного коммунистического режима и не принимал нового мироощущения, новых идей в искусстве, которыми была увлечена современная молодёжь. У него был ярко выраженный консервативный взгляд на нынешнее искусство.
Владимир Григорьевич, как художник, имел свою технику, манеру рисунка, способы изображения игры цвета, он был уникален в этом мастерстве. С восхищением наблюдал за такими, новыми для меня, технологиями соединения цветовой гаммы, из которых создавались шедевры абстракции! Восхищался изображениями котов, которые до сих пор живут в моей памяти! А его работы, выполненные после поездки в Японию, Сингапур поразили новыми цветовыми оттенками и восточными мотивами! Но с этим никак не мог смириться его отец, который воспринимал только реализм – особенно советский реализм. Я оказался свидетелем таких, действительно крутых споров, когда мы гостили, с ночёвкой, в доме отца Володи. На слова отца: “Ты, художник, который не сможет нарисовать мой нормальный портрет” – и показал на свою фотографию, на стене, где он был снят в лётной форме с орденами и медалями, Володя ответил делом. Утром, перед дверями комнаты отца, на пюпитре, стоял свежо нарисованный портрет отца размером 50см Х 50см, который невозможно было отличить от фото на стене. Мы увидели слёзы на глазах отца! “Это самая лёгкая моя работа, из того, что я выставляю на выставках, – сказал Володя, – а те работы, которые создаю, это моё воображение, моё восприятие Вселенной, они приносят мне признание, награды и деньги, чтобы кормить семью и продолжать творить шедевры!”
Как я уже отмечал, энергия просто бурлила в нём. Для того, чтобы руководить такой малодоходной фирмой, нужно было постоянно находить коммерческие пути, чтобы обеспечить себе и работникам постоянный достойный заработок, а также, по уставу фирмы, организовывать выставки работ художников Полтавского Союза художников, проводить семинары, мастер-классы. И они таки проводились в Полтаве, в Киеве, в Москве и других городах Союза, но для этого нужны были финансы и Владимир Григорьевич, как генеральный директор фирмы, с присущим ему азартом и напором, задействовал свои связи и знакомства. А в это сложное историческое время …
Великий Советский Союз дышал на ладан, и никто не смог бы спрогнозировать, что же нас ждёт впереди, но тут, как чёрт из табакерки, выскочило ГКЧП. Случилось неожиданное – три хитромудрых князя, желая получить полную, никому не подчинённую власть, собравшись в Беловежской Пуще за богато убранным столом, быстро и легко развалили Советский Союз. Украина стала независимым Государством, стало возможным, без больших препон (только умело, и осторожно используя взятки), создавать торговые точки для продажи произведений искусства, а полученные средства направлять на поддержку художников, скульпторов, мастеров народного творчества!
У фирмы “МИСТЕЦТВО”, в то время, был очень небольшой штат работников. Основной костяк, администрация, была занята творческим трудом – поиск, подбор работ мастеров кисти, мастериц вышивок, гобеленов для организации выставок, составления договоров для продажи этих произведений искусства за границы Украины, финансовый контроль над денежным оборотом. Поэтому, действительно свободные должности на фирме были только две – уборщица и я, водитель своего (служебного) ЛУАЗА.
Естественно, труд уборщицы использовали по штатному расписанию, тогда как меня использовали на полную – и как водителя, и грузчиком, и экспедитором, а вскоре, пришлось вспоминать свои навыки столяра, каменщика, штукатура, слесаря-сборщика при монтаже типографских станков. Вспоминая сейчас, сам удивляюсь – освоить такие непростые профессии самостоятельно, только при помощи книг и получить положительные результаты, выполнив все поставленные мне задачи, было приятно самому себе! Это было огромным удовольствием для моей души вечного скитальца, которая всегда искала вокруг чего-то новенького, необычного – всё было вновь для меня!
Вспоминая те бурные девяностые, должен признаться – для меня (не знаю, как другим) это были времена плодотворного труда, получения абсолютно новых для меня знаний и навыков. Используя свои творческие связи, Колесников наладил постоянные закупки художественных полуфабрикатов (обои, фотообои, открытки, календари) в Ростове на типографии ЦК КПСС – “Лев Толстой”, где главным редактором работал его товарищ, известный художник – Н. Талимонов. А уже в Полтаве мы доводили продукцию до продажной готовности и через наши киоски, магазины продавали её. Это дало возможность накопить средства на строительство “Галереи Мистецтв” (сейчас там гостиница, ресторан и музей Н.А. Ярошенко), аренду двух магазинов для экспонирования и продажи картин и изделий Полтавских мастеров, а также для приобретения для фирмы нескольких авто!
Ну и главным доставщиком, экспедитором всего этого яркого, красочного товара, конечно же, назначили меня. Пришлось изучать каталоги, прейскуранты этого специфического товара, учиться дружескому, деловому общению, как со всем руководством типографии, так и с простыми рабочими. Если с Главным редактором Талимоновым мы, с лёгкой руки Колесникова, подружились и часто дружески беседовали с кофе и рюмочкой, то вопросы с завскладом и грузчиками благополучно решались нужным количеством бутылок со спиртным. Поэтому в кузове товару было всегда больше, чем выписывали нам, а на руках надёжные накладные на весь товар. Надёжной границы между Россией и Украиной ещё не было, но зато уже были и работали активно пункты пропуска, которые также приходилось проходить при помощи стеклянных пропусков! Благодаря такой активной деятельности рос авторитет фирмы, и росли счета в банке!
И снова возникает новая идея, с помощью “МИСТЕЦТВА” запустить в Решетиловке, которая издавна известна в мире, как родина ковроткачества и художественной вышивки – цех гобеленов. Тем более, там жили, создавали свои художественные шедевры и учили молодёжь в художественном училище – семья известных мастеров Пилюгиных. Я уже даже не удивился, когда Владимир Григорьевич предложил мне должность начальника цеха по изготовлению ковров и гобеленов в Решетиловке. Сразу же окунулся с головой в юридические тонкости оформления документов на дом, который фирма приобрела для создания ковроткацкого цеха. Да, с этим было много мороки, пришлось столько начальственных кабинетов посетить и не с пустыми руками. Тогда классно помог крах коммунистической партии – вся её номенклатура срочно избавлялась от своих партбилетов и плавно перетекала из развитого социализма в ещё не развитый, но такой привлекательный коммерческий мир, стараясь даже не менять своих привычных кабинетов. Поэтому и преград старались не ставить, рассчитывая в ближайшем будущем заякориться в заново рождённом искусстве.
А мне снова пришла пора изучать совершенно новое для меня дело – как, из каких материалов, на каком оборудовании, рождались знаменитые решетиловские ковры, гобелены. Огромную помощь в этом, я получил от больших знатоков этого дела – Евгения и Ларисы Пилюгиных (сейчас Заслуженные художники Украины). Они даже провели показательные занятия в художественном училище для меня, где молодые девушки, будущие ковровщицы, показывали все приёмы изготовления ковров. При этом я смог измерить и сделать чертежи станков, на которых изготовляют ковры. Для моего цеха необходимо было найти материал и мастеров для изготовления нескольких, разных размеров, станков. Посетил с десяток складов и лесопилок, пока нашёл сибирский кедр (это лучшее дерево для изготовления станков для ковроткачества).
Сложно было найти мастеров для изготовления станков, чтобы цех начал производственный процесс, но помог счастливый случай. В одном из деревообрабатывающих цехов увидел знакомого из далёкого прошлого. В далёкой юности я был влюблён в девочку с нашей улицы, а её, намного старший брат, охранял её от меня и часто с кулаками. И, что удивительно, через столько лет он сразу узнал меня – пообщались, вспоминая далёкое прошлое, посмеялись. Он оказался бригадиром мастеров-столяров и когда я завёз им брёвна сибирского кедра, они мастерски, по моим эскизам, изготовили чудесные станки разных размеров, которые я своим вездеходом доставил в Решетиловку. Через несколько дней я смонтировал их на втором этаже цеха и пригласил на работу нескольких молодых безработных ковровщиц. Итак, цех по изготовлению ковров и гобеленов начал успешно работать!
Должен признать – вся эта работа потребовала от меня огромных, как физических усилий, так и траты нервных клеток. Единолично, без помощников делал внутренний ремонт здания, наладил отопление, обновил электроснабжение дома и отремонтировал электропроводку второго и третьего этажа и, самое главное, запустил производственный процесс! Никогда не жаловался на трудности – просто получал удовольствие от удачных результатов своего, пусть и тяжёлого, труда. До сих пор с удовольствием вспоминаю восхищение от, выполненного на моих станках, огромного театрального занавеса, который заказал министр культуры Азербайджана – Полад Бюльбюль оглы! Это ведь был и финансовый успех фирмы.
И вот, когда цех устойчиво заработал и начал приносить ощутимый доход, да ещё и в валюте, меня вызвал Владимир Григорьевич на “дружеский разговор” (именно так он его обозначил). Благодарил за плодотворный труд, за качественный результат этого труда, а затем, смущаясь и извиняясь, пояснил – так как я не имею высшего художественного образования, по решению коллегии руководства, цех в Решетиловке должен возглавить известный гобеленщик, скульптор, художник с высшим художественным образованием. Ну, что сказать по этому поводу? Я ведь только пилот – хоть и высшей квалификации (пилот первого, наивысшего класса), но со средним техническим образованием.
И снова, моя любимая судьба натравила на меня буйную энергию и фантазию Колесникова, на пару с Талимоновым. Ударила им в голову фантастическая идея – сотворить в Полтаве современную типографию и печатать каталоги, открытки, репродукции художественных произведений Полтавских мастеров кисти, а затем продавать эту печатную продукцию в наших фирменных киосках и магазинах, получая доход на банковские счета фирмы. Мне, конечно же, как будущему директору, ещё не существующей типографии, приходилось мотаться с ними и слушать их фантазии, мечты.
И снова, засучив рукава, я начал ездить, в командировки, как экспедитор в Россию, в г. Ефремов, Тульской обл. Там решили переоснастить местную типографию (были закуплены новейшие немецкие типографские линии), а всё старое оборудование, при помощи Талимонова, почти даром, по цене металлолома, продали фирме “МИСТЕЦТВО”. Вот мне и пришлось эти рабочие станки транспортировать с России в Полтаву. Все эти транспортные экспедиции выматывали меня, как физически, так и морально. Но получить почти даром всё это оборудование – очень малая часть задачи. Для типографии требовалось помещение со специальным электрооборудованием, с мощной очисткой воздуха. Фирма легко получила помещение в аренду, включив нужного человека в коллегию руководителей типографии.
Ну, а возводить стены, штукатурить и красить их, снова довелось мне (правда, мне разрешили иногда привлекать рабочих со стороны). Принялся снова изучать по книгам типографское дело, как монтировать типографские станки. Стал частым гостем на типографии “Зорі Полтавщини”, подружился с мастерами, которые учили меня в цехах набору и печатанию. И уже ранней весной, собранные, смонтированные и запущенные типографские станки начали печатать визитки и бланки документов, необходимо было искать и приглашать специалистов – наборщика и печатника. У меня до сих пор сохранились в записной книжке телефоны таких специалистов – постоянно проводил переговоры, встречи с ними, в голове роились грандиозные планы на будущее!
И в завершение воспоминания об этом этапе моего жизненного пути, как может догадаться читатель – мне внезапно, с сочувствием и извинениями заявили: “К сожалению, на должность директора типографии мы нашли специалиста с высшим инженерным образованием, бывшего офицера”. Всё – терпение моё кончилось, сразу подал заявление на увольнение. Вот так закончился, довольно интересный, абсолютно неожиданный для меня, очередной зигзаг моего извилистого жизненного пути! Пронеслось уже столько лет с того времени, а в душе нет-нет да и всплывёт обида. Нет, не на руководство фирмы и её Генерального директора Колесникова Владимира Григорьевича (они просто использовали мой труд, мои старания на благо фирмы – и это абсолютно нормально) – меня поразила правда о некоторых художниках, работавших плечом к плечу со мной, прекрасно знавших меня! Владимир Григорьевич, однажды посетив Полтаву, во время беседы с рюмкой вина и чашкой кофе, рассказал, что кое-кто, после моего ухода, пытался обвинить меня в кражах и финансовых махинациях. Но результат проверок оказался без замечаний – я был невиновен! Но, если честно – зла на тех, кто возводил на меня напраслину не держу. Пусть всё остаётся на их совести – пусть судят себя сами!
Продолжение: https://dzen.ru/a/Zcd54PzQlArXT4o2