Ожидание в магазине – это глубокий экзистенциальный опыт.
Почему сидеть и ждать, когда кто–то близкий закончит шопинг, так невыносимо тяжело? Вокруг обычная жизнь, но все эти знакомые вещи раздражают до желания убить, или лечь и умереть самому. Голоса всех покупателей становятся неприлично громкими и скрипучими, каждое мгновение ощущается как сто, наше тело физически переживает вечность, и переживание это болезненное. Ожидание – это когда повседневность вдруг ощетинивается и глубоко ранит нас. Почему?
Можно сгладить боль ожидания. Для этого нужно чем–то занять себя. Открыть книгу, включить видосик, сыграть в игру. Нужно лечь, это помогает. Или пойти в кафе и заказать чашечку любимого кофе. Комфорт облегчает боль ожидания. Однако даже если во время ожидания вы будете делать что–то полезное – учить язык, например, — в воспоминаниях ожидание все равно будет восприниматься как тяжелое, впустую потраченное время. Читать книгу в очереди – это совсем не то, что читать книгу вечером в уютной кровати под одеялом. Пить кофе, ожидая выхода из магазина свое половинки, – не то же самое, что пить его вместе с ней. Ожидание невозможно заполнить ни занятием, ни комфортом. Оно всегда оказывается шире наших попыток. Мы словно дети, которые прячутся под одеяло с фонариком, чтобы не бояться ночи, но знают, что светло только здесь, а вокруг – кромешная тьма. Почему?
Ожидание заканчивается, когда мы дождались. В момент, когда близкий человек выходит с покупкой, мы с облегчением выдыхаем и погружаемся в привычную повседневность. Еще какое–то время мы раздражены, но камень с души уже снят. Почему? Ведь наша жизнь полна ожиданий. Мы все время чего–то ждем, к чему–то стремимся, нам все время чего–то не хватает. Ожидание не уходит, оно остается. И все же, в привычном режиме мы закрыты от боли, с которой оно сопряжено. Впрочем, и эта боль никуда не исчезает. Она возвращается, когда мы снова оказываемся в ситуации ожидания. Боль ожидания всегда с нами — лишь привычные повторяющиеся действия, которые занимают нас, и привычная обстановка, привносящая комфорт, превращают нашу жизнь в единый цикличный ритуал, заглушающий эту боль, как опиум.
Ожидание оголяет наше бытие до самого фундамента, оставляя чистую форму, свободную от всякого содержания. Ожидание — это пустота, непаханое поле, в котором мы учимся жить с нуля. В нем нет большого смысла, все смыслы тут маленькие и временные, чтобы только переждать. Повседневность закрывает нас от этого бытия–как–оно–есть неким большим смыслом, который формирует наш распорядок дня и привычная обстановка. Ожидание показывает, что этот большой смысл есть большая выдумка и может растаять как призрак в любой момент. Иногда так и происходит, и мы начинаем ненавидеть ранее любимую работу, или жаждем сбежать из семьи, которую любили раньше, или уезжаем из родного города, потому что он стал нас душить. Ожидание – это момент, когда большой смысл нашей жизни шелушится и сползает, как старая краска, и вот мы видим уже не красивую картинку, а серый скучный бессмысленный забор. Ожидание — это экзистенциальная граница нашей зоны комфорта, нейтральная полоса, за которой, возможно, есть бесконечный мир свободы, но с каждым шагом в его сторону нас тянет обратно в повседневность, как ошейник, который душит пса, рвущего веревку, привязанную к его будке.
Не свободы мы ждем в ожидании, а возврата в привычную осмысленную жизнь. Это тяга зависимого к своему наркотику. Мы страдаем, и страдаем мы потому что страстно желаем чего–то, чего нет — так являет себя чистая форма бытия человека. Это буквально первая и вторая благие истины Будды Шакьямуни: (1) существует страдание, и (2) существует причина страдания – тришна (жажда). Теперь понятно, что делал Будда под деревом Бодхи, когда достиг озарения. Он ждал.