Недавно я поймала себя на мысли, что всю жизнь я выбиралась к ним сквозь город и свои обязательства. Их мир и мой были не совместимы, стояли отдельно. Я ехала через всю Москву с домодедовской на речной вокзал, там на автобусе и потом пешком до Планерной. И так же до Сокольников. А гребной канал на Соколе? Куда надо было на метро, на автобусе, и потом минут 40 пешком вдоль канала. И вечером уходить, а это ведь было и 8 и 9 часов! Там стояли милицейские лошади, жил превосходный донской Бег. Офицерский Браунинг, я его боялась. Других кличек не помню.
Мне было от 14 до 18 лет когда я работала в разных точках лошадей конной милиции. А до этого звездного часа нужно было сходить в школу. Или в колледж. А потом и в институт. Если было очень тяжело вставать с утра, то я выбирала лошадей и не ходила учиться.
Проблемы с учёбой были всегда. Позже я освоила заочное обучение. И конечно же заочная ветеринария - это так себе знания, зато диплом ветврача. Который мне никогда не был нужен, потому что я уже на втором курсе поняла - лечить их мне не интересно. И опасно. Пусть это делают люди которые не только учились но и прошли много практики в клиниках, которую я совсем не прошла. Я всегда хотела понимать процессы, уметь оказывать первую помощь, но основное - я хотела уметь их выезжать. Взаимодействовать.
Какое-то время я ездила в подмосковную конюшню к большому Денису на электричке. С таксой и с рюкзаком. На свою первую машину я взяла денег в долг у частницы, радовалась 3 месяца и потом у машины сломалась коробка передач. Ремонт стоил половину стоимости машины, она стояла за конюшней, вся в снегу, и я проходила мимо нее на электричку. Потом через поле, через лес. А машина стояла, довольная тем что её наконец-то оставили в покое. В общем, связывать две жизни было крайне трудно. А теперь я живу на конюшне. У меня есть хорошие лошади в работе. Я всю жизнь к этому стремилась, и что-то у меня получается. Но если честно, я постоянно задумываюсь - а не стоит ли поменять траекторию движения если этот путь так и не привёл к чему-то стоящему? Я все ещё не совсем хорошо езжу. Я все ещё ошибаюсь. Но я уже подготовила не одну лошадь, от заездки до малого приза. Я работаю с владельцами. Но иногда кажется что стою на месте.
Возвращаясь к работе лошадей в конной милиции - сейчас я удивляюсь, как эти милиционеры допускали работать с лошадьми нас, детей. Посмотрите на моё лицо! Мне же 14 лет! Но других возможностей работать с лошадьми не было. Я, ничего не умея и ничего не боясь, просто попросилась приходить волонтёром в конную милицию. Мы с подругой ходили много раз мимо ворот конюшни, и однажды решили постучать. Нам открыл дневальный. Пообещал поговорить с начальником. И мы начали приходить туда помогать и очень быстро стали ездить верхом, потому что из 30 голов, работали от силы 3-4 пары. Остальные стояли и совершенно некому было их двигать. Были среди них молодые и опасные, мы это понимали только потому, что они жутко бесились на корде. И верхом их не брали. Но интересно было поездить на каждой! Без тренера, без манежа, в чистом поле! И было так радостно!
Там я начала снимать на плёнку и определила для себя чем я буду заниматься ближайшие 10 лет- я была фоторепортером, училась во ВГИКе, работала на телевидении. Но одновременно всегда оставалась с лошадьми в разных уголках Москвы.
Из Коломенского меня уже стали "отправлять" в разные другие точки, где требовались волонтёры. Так я попала в Сокольники. В 16 лет заездила своих первых молодых лошадей, которых привозили "в ремонт". И хорошо заездила! После моей работы через год лошади уходили в службу по парку или уезжали на другие точки.
В Сокольниках рядом с конной милицией была конюшня Лени Шевченко. Сейчас там находится музей орловского рысака и русской тройки. А тогда это были временные постройки на земле. Лёня в руках носил воду в ведрах для рысаков и пони. По выходным катал на лошадях в парке. А я помогала ему отрабатывать лошадей которые не ходили в парк. И снимала его дочку, которой тогда было чуть больше года.
Мы носились с подругой по дорожкам Сокольников как сумасшедшие. Лошади которые долго работали в патруле были совершенно дурноезжие. Они знали только быстрый иноходный шаг с поднятой головой или быстрый галоп. Рысь служила только для разгона с шага в галоп. Они все время перлись в руки, их сложно было оттормозить, однако всегда получалось.
Лошади как часть жизни были её ведущим звеном. Они направляли меня, знакомили с людьми, с новыми местами. И долгое время я не задумывалась даже, что можно не просто носиться. Что есть конный спорт. Научившись самостоятельно работать лошадей (кататься и не падать), даже заезжать их, придумывая из головы какие-то развязки и скользящие поводья, я совершенно не смотрела в сторону развития и качества своих умений. Мне не с кем было разговаривать об этом. И только уже после 20 лет, когда я по знакомству через коваля конной милиции, попала на Планерную, к тренеру Михалину, только тогда я стала расти как всадник. Но ещё долгое долгое время ничего не понимала в грамотной работе лошади. Потом был ипподром, Карцево, и много всего.
Я начинала долго. Долго приходила к сути того, чем я определила заниматься по жизни. Мне всегда казалось, что надо быть кем-то больше чем фотографом. Кем-то больше чем журналистом. Ветеринаром мне быть не понравилось. И я оставила то, чем занималась всегда - работать лошадей. Быть берейтором.
Спасибо что были со мной в этой истории!
